Марина Львова - Муж по случаю Страница 15

Но нам так неудержимо хотелось домой. Наконец для Светки этот день настал. Утром после осмотра врач стала готовить документы на выписку. Счастливая Светка побежала звонить мужу.

— Нет, ты представляешь, я ему говорю: «Записывай, что нужно взять с собой для дочки и для меня. И быстренько забирай меня отсюда». А этот тип мне преспокойненько так отвечает, чтобы я подождала, так как он, видите ли, должен сначала покурить. Так и сказал: «Погоди, пойду сначала покурю». У меня просто слов не нашлось, что ему на это ответить. Какая наглость! Я тут, можно сказать, горы свернула, чтобы нас с Машенькой сегодня выписали, проявила чудеса красноречия. А он? Нет, люди добрые, вы только подумайте! Покурить ему надо!

— Постой, не возмущайся, может быть, он так нервничает, что действительно должен сначала покурить, чтобы немного прийти в себя. Не каждый же день забираешь жену и дочку, которую еще никогда не видел, из роддома.

— Как это не видел? Я ее ему показывала из окошка.

— Ага, один раз из окна третьего этажа в течение двух минут. Несомненно, твой муж имел возможность внимательно рассмотреть свою дочь.

— Не иронизируй, пожалуйста. Ты меня прекрасно понимаешь. Ну, не пожимай ты плечами. Это же очевидно. Что тут не понять?

— Просто они все чувствуют немного по-другому. Я не уверена, но мне так кажется.

— Странно, но похоже, что я это уже где-то слышала или читала. По крайней мере, если ты это придумала сама, ты мудрая женщина.

Светлана стала торопливо складывать свои вещи и засовывать их в пластиковый пакет, затем взяла заколку для волос и острым ее концом старательно нацарапала на моей зубной щетке номер своего домашнего телефона и свое имя, потом она сняла колпачок с тюбика зубной пасты, выдавила немного пасты на ручку зубной щетки, растерла пальцем и с удовлетворением полюбовалась результатами своего труда.

— Почти ювелирная работа: гравировка с чернением, нет, с белением. Бумажку с телефоном ты обязательно потеряешь. Ты чистюля, а значит, по меньшей мере два раза в день будешь видеть мой номер телефона. Будет время — позвонишь мне. Помощь будет нужна, не стесняйся — звони. Я на своей зубной щетке твой номер нацарапаю. Не потеряется.

Скоро Светлану позвали и, поцеловав меня на прощание, она ушла. Я должна была быть очень благодарна врачам за то, что целую неделю мы провели с ней вместе. У меня появилась близкая подруга.

Как ни странно, но ни в школе, ни в институте я почти не сходилась близко с людьми. У меня были хорошие знакомые, мы весело проводили время, я легко входила в коллектив, но только Светлане мне захотелось рассказать, что я чувствую. Обычно считается, что попутчики в поезде часто испытывают необходимость поделиться своими переживаниями, а потом наступает «эффект второго дня». Наутро человеку становится неудобно перед присутствующими за свои откровения, но вот уже поезд подходит к станции назначения. Попутчики расстаются навсегда, и теперь не о чем больше жалеть. Люди больше никогда не встретятся, и не нужно расстраиваться, и совсем-совсем не стыдно за то, что раскрылся перед случайным человеком.

Я почему-то была уверена в том, что никогда не пожалею, что встретила Светлану и была так откровенна с ней. Мне было очень грустно без нее вечером. Обычно, чтобы не заснуть перед последним кормлением наших детишек, мы болтали, рассказывали друг другу смешные истории.

Мне вспомнилось, как однажды утром к нам в палату зашла медсестра, чтобы забрать градусники. Посмотрев на наши довольные лица, она спросила: «Ну что, хохотушки, придете к нам за вторым ребятеночком? Как настроение? Бодрое? Что ж вы замолчали, девчонки? Вы же у нас самая веселая палата».

— Мы обязательно придем. Мне нужен мальчик, а Татьяне девочка. Правда, Танюша?

Я кивнула головой. Сестра улыбнулась нам и оставила таблетки на день. Светлана внимательно на меня посмотрела, потом виновато улыбнулась.

— Я тебя обидела, Таня? Тогда прости. Мне не нужно было за тебя отвечать, да? Но я подумала… Ты так трепетно относишься к своему сыну, ты любишь детей. Вот я и брякнула, прости.

— Что ты, Света! Ты не должна извиняться. Я не знаю, что ответить на этот вопрос. Просто не знаю. Сейчас мне ужасно страшно. Боюсь до смерти еще раз пройти через это. Тем более теперь, когда у меня есть сын. Если во время родов со мной что-нибудь случится, что будет с моим сыном? Никому, кроме меня, он не будет нужен. А потом, как мне можно загадывать о втором ребенке, если я еще до конца не знаю, какие трудности ожидают нас с Сережкой? Мне бы хоть одного вырастить.

— Погоди, почему ты все время говоришь только о себе одной? Разве ты не можешь встретить хорошего человека и выйти за него замуж? Не одной же тебе растить ребенка? Потом у тебя есть друзья. Сама понимаешь, я собираюсь и дальше не терять тебя из виду.

— Света, я не собираюсь никому навязываться. У меня достаточно сил, чтобы самой воспитать сына. Без чьей-либо помощи.

— Я никак не могу понять, откуда у такого хрупкого человека столько гордости и стремления к независимости?

— Наверное, потому, что однажды меня очень сильно унизили, мне пытались доказать мою никчемность и полную неприспособленность к современной жизни.

— Ты мне покажи хоть одного человека, который приспособлен к нашей жизни. Мы же живем, как саперы-любители, пересекающие минное поле под артобстрелом. Никогда не знаешь, когда рванет у тебя под ногами, любую секунду можно ждать беды. Бух — недолет, бах — перелет, ба-бах — накрыло.

— Светка, о чем ты говоришь?

— Как это о чем? Да о нашей жизни! Каждый день можно ждать чего угодно, нужно быть готовой ко всему.

— Словно кошка, которая всегда приземляется на четыре лапы.

— А до этого эта кошка шла по раскаленной крыше.

— Светка, да у тебя в голове просто все смешалось.

— Может, у меня в голове все и смешалось, но это совсем не значит, что я полностью утратила чувство реальности. Так или иначе ты совершенно права: нельзя загадывать о втором ребенке, пока первому всего несколько дней. Подождем, пока он на ноги встанет самостоятельно. Только когда это еще будет?

— Светка, ты чудачка. Погоди, пока для начала нужно дождаться, чтобы тебя из роддома с Машенькой забрали.

Я пыталась представить себе, как встретили Светку ее муж и родные, как они приехали домой. С какой гордостью Светин муж рассматривал дочку. Я прекрасно понимала, что мой сын будет лишен всего этого, конечно, я обездолила его, лишила любящего отца. Никто не посмотрит на него с гордостью и не скажет: «Мой сын!» Мог ли Константин стать ему достойным отцом? Нет, тысячу раз нет! Могла ли я лишить жизни это крохотное существо? Могла, но не захотела совершать эту ошибку. Пока еще даже трудно вообразить себе все трудности, которые нам предстоит преодолеть, но рядом со мной будет мой сын. Теперь я уже не представляю свою жизнь без маленького дорогого мне человечка.