Маргарита Лаврик - Заблудившееся счастье (сборник) Страница 15

Петрович приложил руки к груди и обратился к парням.

– Пошутил я, ребята. Увидел вас и решил разыграть. Не убивать же меня за это. Я, ведь, хороший. К тому же, дело у меня к вам. Почините мне телевизор. Я знаю, что вы очень хорошие мастера.

Ребята, было, рассердились на него за розыгрыш, но от похвалы смягчились. Действительно, что на него сердится, коли это была шутка.

Аня шла из магазина и сама себя ругала. Если в жизни чего-то не хочется делать, лучше и не начинать. Всё равно из этого ничего хорошего не получится. Никто за верёвку её не тянул идти в магазин. Избежала дальнейшего разговора с Романом, так сполна огребла негатива там, но на этот раз не осталась в долгу перед злопыхателями. Когда она вошла в помещение, там, как всегда толпился народ. Кто стоял и осматривал витрины, кто отоварился, но всё равно был там. Как будто ждали её прихода. Сразу же пошёл откровенный гул по магазину, кося взгляды в её сторону.

– Шалава! Под любого ляжет без зазрения совести! Пожалела бы мальца. Как только не стыдно!!

Аня готова была сгореть от стыда. Что им от меня нужно? Неправда это всё. Она понимала, кто распускает эти сплетни, но разве им докажешь свою правду. Они всё равно ей не поверят. Чужая она была здесь, чужой и останется. Она подошла к прилавку.

– Мне хлеб и сок.

Зинка, как собаке, кинула ей буханку хлеба.

– Мужика хлебом, да соком не накормишь. Посмотрите люди на неё. Глаза потупила. Того и гляди, сейчас слёзы ручьём польются. Сама невинность! Ну и как тебе Рома? Жарко, наверное, под его боком?

Что ей сказать? Уйти? Нет! Надоело молчать, унижаться. С волками жить, по-волчьи выть. Она подтвердила их версию и даже прибавила от себя. Пусть думают, что хотят.

– Да! Мы спим в одной кровати. Кому завидно, позавидуйте. Он замечательный любовник. Его руки достойны кисти художника: сильные, ласковые, трепетные. Если обнимет, косточки трещат. А, как, он целуется! Это же целая поэзия. Если бы вы только знали! У меня от его поцелуев сердце трепещет, становится таким горячим, что я, порой, боюсь расплавиться.

– Сучка не захочет – кобель не вскочит. – Зло прошипела Зинка.

– Если, Зина, ты считаешь, что сучка не захочет – кобель не вскочит, то в твоём случае это не сработало. Постоянно от него чего-то хочешь. Почему же, тогда, он тебя не желает? Улавливаешь разницу между нами?

Аня ещё несла какую-то околесицу, сама себя не слыша. Наболело! Пусть лучше и правда, думают, что она такая, чем шушукаться по углам. Оглядев всех, Аня с победным видом, вышла из магазина. Она шла домой в совершенно растрёпанных чувствах. Одновременно хотелось плакать и смеяться, особенно, когда вспоминала лицо продавщицы. Теперь заткнётся, может быть. Что если до Романа дойдёт то, что она сегодня выдала при всех? Дойдёт обязательно, как всегда, прибавят, чего и не говорила. Он должен меня понять, если я сама ему обо всём расскажу. Стыд-то какой! Почему я должна перед всеми оправдываться? Она зашла к соседке.

– Валюша, пусть Николаша у тебя побудет. Мне нужно на работу съездить.

Не заходя домой, Аня прошла к реке. Журчание воды всегда успокаивало её. Чтобы не быть на виду, она скрылась под мостом. Ни о чём не хотелось думать, но мысли сами лезли в голову. Аня перебрала все варианты дальнейших шагов пребывания в этой деревне. Пришла к одному выводу. Ей придётся отсюда уехать. Только вопрос один. Куда? Везде надо искать жильё, за которое нужно платить. Её зарплаты хватает только на еду. Николашу определить в детский сад. Безысходность сплошная. Не захочешь – заплачешь. Так тяжело, что сердце изнутри ломает рёбра. Почему так в жизни бывает, кому всё ковшом, а кому – так пошёл. Аня подложила сумку с хлебом под голову. Ей вдруг захотелось спать. Глаза сами закрылись, и она, как казанская сирота, заснула на берегу, под журчание, бегущей мимо реки. Ей снилось, как бежит она по полю, сердце вот-вот выскочит из груди от радости, от ощущения свободы. Нет никакой опасности впереди, а только любовь к тому единственному, который ждёт её в условленном месте. Но, вдруг, перед ней выросла фигура пьяного Володьки. Он расставил руки в стороны и не хочет пропускать её дальше. Нет! Кричит она. Только не ты. Нет! Мгновенно открыла глаза. Рядом сидел Роман.

– Проснулась? Еле добудился до тебя.

Аня огляделась.

– Где Володька?

– Не было здесь никого. Что случилось? Почему ты здесь спишь? Она облегчённо вздохнула. Приснится же такое.

– Извини. Вода усыпила. Ты почему здесь?

– Я часто здесь бываю. Ты не уходи от ответа. Опять неприятности? Рассказывай.

– Рассказывать, в общем-то, не о чём. Хотя, я должна попросить у тебя прощения. Понимаешь в чём дело, на деревне нас уже положили в общую постель. Сегодня, в магазине, меня облили грязью с ног до головы, и это не в первый раз. Я больше не могла сдержать себя, и мне пришлось с ними согласиться. При этом я воспользовалась тем, чего вообще нет и не могло, быть. Я описала в подробностях, какой ты замечательный любовник, что у тебя очень ласковые руки, что ты классно целуешься. Не удивляйся ничему, когда тебе это передадут. Прости меня за такую неправду. Понимаю, что подставила тебя. Ты не переживай, я решила, что мы с Николашей уедем. Может быть, завтра. У меня есть знакомая по работе, она примет нас на несколько дней.

Роман обнял её.

– Глупая, глупая, девчонка! Никуда я тебя не отпущу. Должен сказать тебе спасибо. Ты избавила меня от объяснений с некоторыми личностями. Пусть так и думают. Я тебе уже говорил, что остаюсь здесь навсегда, с тобой, с Николашей.

Последовал горячий поцелуй. Аня хотела вырваться из его объятий, но не смогла. Чувство приятной теплоты разлилось по всему её телу. Она полностью подчинилась его воле. В голове промелькнуло только одно, чтобы не говорили зря.

Серафима шла от племянницы и решила заглянуть к Клавдии. Она постучала в дверь и, не услышав ответа, вошла в избу.

– Клавдия, ты дома? Отзовись? Клавдия вышла в переднюю.

– Дома я, дома. Проходи, не стесняйся. Да обувь-то не снимай.

– Я чужой труд уважаю. У тебя, смотрю, стерильная чистота. – Серафима сняла шлёпанцы и прошла вперёд. – Твой-то где?

– Где ему быть, на своём чердаке. Бдит, как говорит дед Панкрат. Чего ему остаётся делать, когда его все дела отбила Наталья. Сама знаешь, почему. Да и поделом. Нечего дурью маяться. Можно подумать, ему на жизнь не хватало. Предприниматель хренов!

Клавдия мимоходом посмотрела на себя в зеркало.

– Ужас какой! Ты знаешь, как переехала жить в деревню, сама себя не узнаю. На чучело стала похожа. Совсем, как бабка деревенская.