Сьюзен Келли - Насколько мы близки Страница 15

– Женщине операция обходится в семь раз дороже! – воскликнула Рут. – Перевязать трубы в семь раз дороже, чем сделать вазектомию.

– Страховка покрывает расходы, – сказал Скотти.

Этот пункт в нашем полисе я помнила – он там по-медицински изящно именовался «добровольная стерилизация».

– И, кроме того, – добавила Рут, – вазектомия обратима.

Увиливая от спора, Скотти припал к бокалу. В наступившем неловком молчании Берк достал из заднего кармана брюк рекламку и протянул мне:

– Я тут тебе кое-что принес, Прил.

Листок рекламировал «Внешний предел» – организацию, устраивающую изнурительные походы, участники которых бросали вызов природе, чтобы испытать себя на прочность.

– Меня пригласили в руководящий совет, – объяснил Берк. – Роскошно. На ежегодном официальном обеде все были при смокингах, но в кроссовках.

– Мои поздравления, – сказала я.

– Кто-то из боссов выделяет одно бесплатное место в год, и, на мой взгляд, ты идеальный кандидат, Прил. Вот, взгляни: можно выбирать из трех разных экспедиций и сезонов.

Я разглядывала плохие снимки измученных путешественников и читала их оды программе, полные энтузиазма, с массой восклицательных знаков. Не принятая в «Ариадну», я была польщена предложением Берка, но лишь на миг.

– В качестве рекламного довеска? – Я вернула брошюру. – Нет уж, благодарю.

– Шутишь? – изумился Берк. – Да это великая честь. Фантастический шанс. Где еще ты получишь такой материал для книги? Чтобы выжить в одиночку, тебе придется как следует покопаться в себе.

– А я как же? – спросила Рут.

Берк ухмыльнулся:

– А ты, по-моему, уже знаешь себя досконально. Предложение действительно строго для Прил.

– Прил отказалась, и я ее понимаю, -вставила Рослин. – Кому захочется неделю жить на одной лодке с четырьмя мужчинами, без туалета и ванной?

Ни время, ни вино вечера не улучшили. Рид поведал историю о новичке в его фирме, которого раскрутили на долгий ужин в «Сити-клаб», где спиртное рекой лилось. В полночь лихая компания завалилась в «Мираж», элегантно называемый «клубом для джентльменов». Рид хохотал, описывая телодвижения танцовщиц в одних стрингах и чулках с подвязками.

– Дешевле двадцатки нет ничего, даже из напитков. Но самое дорогое удовольствие – душевые.

– В каком смысле? – уточнила я.

– В прямом. Намыленные барышни в прозрачных кабинках принимают перед зрителями душ.

Под впечатлением от услышанного, я не сразу заметила, что, пока все мы смеялись, Рут хранила молчание. Опасное молчание.

– Ты знала об этой вылазке? – обратилась я к ней.

Развлечение в «Мираже» определенно всплыло не впервые.

– Узнала, только когда жена одного из участников обмолвилась. Гораздо позже. Рид не горел желанием мне сообщить.

– Но это же была импровизация! – возразил Рид.

– Допустим, ты не мог предупредить заранее, но почему потом не рассказал? Почему я должна узнавать случайно?

– Да ладно тебе, Рут, – примирительно вмешался Берк. – Мальчишки, как известно, – всегда мальчишки.

– Умолкни, Берк. Не черта со мной сюсюкать, – отрезала Рут. Положив вилку на стол, она повернулась к мужу и рубанула ладонью воздух. – Как ты не поймешь, Рид. Проблема не в том, что ты там был. Проблема в том, что ты не поделился со мной. О таком нельзя просто «забыть». – Губы ее сложились в твердую узкую линию. – Видишь ли, Рид, – сказала она негромко, – я не рассчитываю, что ты будешь в точности следовать моим моральным принципам, но я очень рассчитываю, что ты откроешь мне темные уголки своей натуры.

Тяжелую тишину нарушил голос Рослин:

– Знаешь, Прил, у Берка есть отличное устройство для утрамбовки и перевязки макулатуры. Соберешься отвозить газеты на переработку – занеси сначала к нам. – Она кивнула на бумажную груду в коридоре и заулыбалась, словно нашла удачный выход из супружеской ссоры.

Мы уставились в тарелки.

– Э-эй! – с хитрецой протянула Рут. – Я ведь десерт принесла. Всем оставаться на местах, это сюрприз!

Она прикрыла за собой дверь гостиной, а разговор за столом зашел о планах на Пасху. Рослин собиралась устроить у себя во дворе традиционный поиск яиц для наших ребят и всех их друзей. Внезапно дверь вновь распахнулась и из ярко освещенной кухни в полумрак гостиной эффектно выступила Рут. Никто и не заметил великолепный слоеный торт у нее в руках, весь в крупных ягодах. Рут была обнажена по пояс, грудь небрежно обрызгана взбитыми сливками, соски под колпачками белоснежной пены.

– Видишь, Рид? – прощебетала она, наклонив красивую голову и покачивая полушариями в пенных сливках. Блюдо с тортом Рут опустила на стол перед мужем. – Ты можешь сидеть дома и получать все то же самое бесплатно.

Издав победный клич, она унеслась в ванную. Рид хлопал дольше и хохотал громче всех.

– Может, я и поймаю Берка на слове, с его бесплатным походом, – сказала я Скотти, когда мы наводили порядок после ухода гостей. – Как считаешь, стоит?

– Лично я считаю, что тебе абсолютно ни к чему искусственный «тест», чтобы понять, кто ты такая, – отозвался Скотти ровным тоном, но безапелляционность его ответа оставила в моей душе тлеющий уголек обиды. – Что это сегодня Рут понесло ратовать за женскую солидарность? Что за выпады насчет «рентабельности мужчин» и подписки на «Плейбой»? Я в курсе ее феминистского уклона, но когда это она стала фанатичной мужененавистницей?

– Речь шла о нерентабельности мужчин, – поддела я мужа, – и Рут вовсе не фанатична. Она не рвется за свои идеи в бой и ничего не пропагандирует. Она потешается над убеждениями других, но в первую очередь всегда готова поднять на смех себя.

– Угу. Пресловутое фарисейство. Мягко стелет, да жестко спать. И дался ей этот феминизм. Примкнула бы к «зеленым» или к вегетарианцам.

– А за это получай пресловутый «испепеляющий взор»! – Я пригвоздила его возмущенным взглядом. Затем бережно вытерла бокал на тонкой ножке и спросила: – А как тебе финт с десертом топлес? Выкинь я такое – что бы ты сделал?

– Убил бы, – отрезал он и добавил как бы мимоходом: – Тебе не кажется, что вы с Рут слишком много общаетесь?

Я почувствовала, как губы сами собой сжимаются от упрямства.

– Уточни это свое «слишком».

– По-моему, Рут умышленно ломает все рамки приличий. Она жаждет скандала.

– Ни то ни другое. Она искренне в это верит.

– Во что именно – в это? Она пытается тебя обратить в свою веру?

– Обратить? - Тлеющий уголек вспыхнул яростным белым жаром. Я встала перед Скотти, помешав ему закрыть посудомоечную машину. – Ну, допустим, пытается. Ты что же, не веришь в меня, в мой здравый смысл, в мое право принимать решения и мыслить, как я хочу? – Я крутанула ручку уничтожителя отходов, в кои веки получив удовольствие от его захлебывающегося скрежета.