Джейн Кренц - Золотой дар Страница 15

Однако в этот вечер Джонас просто проводил ее до дверей коттеджа, пожелал спокойной ночи и удалился.

Как бы Верити ни убеждала себя, что это, мол, к лучшему и вообще, слава Богу, пронесло, на самом деле она чувствовала горькое разочарование и проклинала свои дегенеративные замечания. Какого черта она вылезла с этими поучениями? Если бы не ее длинный язык, Джонас, возможно, предложил бы пропустить по стаканчику на ночь… а там, глядишь, дошло бы и до поцелуя. А теперь придется целый час читать, чтобы успокоиться и заснуть!

Отец сто раз говорил ей: «Язык твой — враг твой, Верити». Наверное, он прав. Она еще не встречала мужчины, который не бежал бы от ее жала как от огня. Но ведь Джонас и не думал спасаться бегством! Он просто увертывается, ускользает подобно тому, как ускользает опытный фехтовальщик от шпаги противника. И если Верити не будет все время начеку, Джонас легко сокрушит ее защиту неожиданным молниеносным ударом…

Знать бы только, чего ей больше хочется — выиграть или проиграть этот поединок.

Во вторник кафе «У нас без мяса» гостеприимно распахнуло двери для малочисленной, но постоянной клиентуры послесезонья. В будни сюда обычно заглядывали местные жители, редкие туристы, решившие посетить указанное в путеводителе заведение, да хозяева курорта, изредка обедавшие или завтракавшие за столиком вегетарианского кафе.

Весь день Верити сознательно заваливала себя и Джонаса всевозможной работой, дабы безделье, упаси Господи, не подвигло их на форсирование отношений.

Отношений? Неужели она подумала — отношений?!

Одно это слово заставляло ее сердечко испуганно колотиться. Верити поняла это в обед, закрывая кафе на перерыв. Она, конечно, вовсе не считает, что это слово означает то самое, что происходит между ней и Джонасом, тем более что этому Куаррелу, похоже, все глубоко безразлично! Он ведет себя как типичный мужлан! Конечно, ему и дела нет до ее сомнений и переживаний!

Верити решила, что мужчина, который равнодушно взирает на страдания неопытной женщины, просто не достоин ее внимания. К несчастью, она была не так глупа, чтобы поверить в этот вздор!

И все же вторник ознаменовался одним неожиданным событием. Уже смеркалось, когда позвонила Лаура.

—  — Верити? Мне нужно забронировать столик на троих. У нас с Риком остановилась очень важная персона, и мы хотели бы прийти все вместе к тебе. Как ты отнесешься к этому?

— Отлично! Записываю вас на семь. Идет? — Верити раскрыла книгу заказов и сделала пометку.

— Чудесно. Думаю, ты будешь рада познакомиться с нашей гостьей.

— А кто она?

— Кейтлин Эванджер. — Лаура многозначительно помолчала, давая подруге полностью осознать услышанное.

— Та самая Кейтлин Эванджер?! Знаменитая художница?!

— Она самая, — гордо подтвердила Лаура.

Верити даже слегка перепугалась.

— Но я слышала, она живет очень уединенно…

— Так оно и есть. У нее какие-то проблемы со здоровьем. Кажется, когда-то она попала в страшную автокатастрофу и до сих пор полностью не оправилась. В Секуенс-Спрингс Эванджер приехала «на воды», как говорят в Европе.

— Я жутко волнуюсь, — сообщила Верити, зная, что Джонас слышит каждое ее слово. Он расхаживал по обеденному залу, расставляя столы и стулья.

— Да брось ты, — откликнулась Лаура. — Эванджер не выносит повышенного внимания к своей персоне.

— Ладно. Я тебя не подведу. Жду в семь. — Верити повесила трубку и улыбнулась Джонасу. — Что ты на это скажешь? Сегодня вечером нам предстоит принимать самую знаменитую художницу нашего времени — Кейтлин Эванджер! Ты хоть слышал о ней?

— Краем уха. — Джонас с нарочитой тщательностью свернул салфетку и аккуратно положил на столик. — Знакомое имя, но картин ее я, кажется, никогда не видел.

— А я видела! — с жаром воскликнула Верити. — Несколько месяцев назад в Сан-Франциско была ее выставка.

Джонас, это просто потрясающе! В ее картинах есть что-то невероятное, жесткое, почти жестокое, но тем не менее они вовсе не кажутся холодными или безжизненными.

Они излучают какую-то сверхъестественную страсть, страсть грозную, почти опасную, но подчиняющуюся строгой дисциплине замысла… Ты понимаешь, о чем я?

Джонас вздернул бровь и как-то странно посмотрел на нее.

— Полагаю, что так.

Кровь прилила к щекам Верити. Она вовсе не собиралась вникать в тайный смысл этого взгляда… Наверное, безопаснее будет просто сменить тему.

— Бог ты мой! Не знаю, успею ли я изменить меню к ее приезду! Может, заменить морковь в укропном соусе на салат из апельсинов и гуавы? Морковка слишком ординарна для такого случая.

— Твою морковь с укропом можно назвать как угодно, только не ординарной, — заверил Джонас. — Давай ты не будешь нервничать по поводу приема? Уверен, высокая гостья отыщет у тебя что-нибудь.

Верити задумчиво закусила губу:

— Ты правда так считаешь?

— Клянусь честью. А если ее передернет при виде всей этой растительной пищи, то я слетаю в город за гамбургером.

— Иногда твое чувство юмора оставляет желать лучшего, Джонас.

В пять минут восьмого Джонас предупредительно усадил за столик Рика с Лаурой и их знаменитую гостью. С Риком он познакомился еще в понедельник, и тот ему очень понравился. Они с Джонасом оказались почти ровесниками. У Рика были редеющие волосы и очаровательная мальчишеская улыбка, правда, сегодня она казалась слегка натянутой. Но в целом Рик держался молодцом, как и подобает хозяину большого курорта. Видно было, что супруги Гризвальд очень горды выпавшей на их долю честью сопровождать на ужин саму Кейтлин Эванджер, но все же считают эту честь несколько утомительной.

Художница показалась Джонасу особой весьма экстравагантной. Такую женщину заметишь в любой толпе.

Вокруг нее царила какая-то особая, тревожно-драматичная аура.

Высокая, почти одного роста с Джонасом, так называемая скандинавская блондинка — крашеные серебристо-белокурые волосы зачесаны назад. На вид художнице лет тридцать, однако в ее усталых глазах Джонас прочел столько безнадежного цинизма, что всерьез усомнился в молодости дивы. Несомненно, она во многом гораздо старше своих лет.

Кейтлин Эванджер относилась к тому типу женщин, которые будут привлекательны в любом возрасте. Простая прическа выгодно подчеркивала ее высокие, аристократичные скулы и маленький изящный рот. Джонас подумал, что искренней улыбки от такой не дождешься.

Когда художница повернула голову, он заметил длинный рваный шрам, обезобразивший ее щеку. Контраст между прекрасным классическим профилем и грубой полоской изуродованной плоти казался просто пугающим.