Кэндес Бушнелл - Пятая авеню, дом один Страница 15

— Вы Филипп Окленд, — отчеканила Минди, подавляя искушение вцепиться известному сценаристу в физиономию, но не желая опускаться до его уровня.

— Да, — кивнул он.

— Меня зовут Минди Гуч. Вам известно, кто я, Филипп. Я живу здесь с моим мужем, Джеймсом Гучем. У вас с ним один издатель, между прочим, — Редмон Ричардли!

— А, да, да, — согласился Филипп. — Я и не знал.

— Ну, зато теперь вы все знаете, поэтому в следующий раз потрудитесь здороваться при встрече.

— А что, я не здороваюсь? — удивился Филипп.

— Нет, — отрезала Минди.

— Квартира просто изумительная, — вмешалась Бренда, желая немного охладить перепалку воюющих соседей. Разумеется, когда на кону такая жемчужина, не избежать множества мелких стычек.

Вчетвером они поднялись по лестнице на верхний этаж, превращенный в бальный зал с купольным потолком шестнадцати футов высотой и огромным мраморным камином у дальней стены. Сердце Минди забилось быстрее. Она всегда мечтала жить в такой квартире, в похожей комнате, в настоящем замке на неприступной скале с панорамным, на триста шестьдесят градусов, видом на Манхэттен. Было удивительно светло. Каждый ньюйоркец мечтает о свете в доме, и лишь немногим выпадает такая удача. Живи она здесь, а не в полуподвальной кроличьей норе, может, и узнала бы, что такое счастье…

— Я тут думала, — подала голос Инид. — Может, разделить квартиру и продать поэтажно?

Да, готова была согласиться Минди, может, они с Джеймсом наберут денег на верхний этаж?

— Для этого потребуется специальный кворум домового комитета, — напомнила она.

— И сколько времени это займет? — спросила Бренда.

Минди взглянула на Инид:

— Ну, все зависит от того, как пойдет дело.

— Боюсь, это неудачная идея, — вмешалась Бренда. — Подобную квартиру еще никогда не продавали на Манхэттене, тем более в этом районе. Триплекс уникален, его нужно занести в Национальный реестр исторических мест…

— Здание давно там числится, но только его экстерьер. А квартиры туда не входят. Жильцы имеют право поступать с ними по своему усмотрению, — сказала Инид.

— Очень жаль, — сказала Бренда. — Если квартира занесена в Национальный реестр, это привлекает приличных людей, способных ценить красоту и историю. Тогда хозяева уже не могут сбивать декоративную лепнину, например.

— Мы не собираемся превращать наш дом в музей, — возразила Минди.

— Сколько примерно стоит эта квартира? — спросила Инид.

— По моей оценке, триплекс можно продать миллионов за двадцать. Если вы разделите квартиру, то сильно потеряете в деньгах: каждый этаж оценят в сумму не более трех с половиной миллионов.

Минди вернулась к себе, опьянев от волнения. Неподвижный воздух квартиры показался ей спертым, удушающим. Летом в погожие дни, когда солнце поднималось достаточно высоко, узкие полосы света просачивались в дальние комнаты, выходившие в выложенный бетонной плиткой маленький внутренний дворик шириной восемь футов. Они с Джеймсом давно подумывали облагородить патио, но дальше планов дело не шло: любая переделка требовала не только одобрения домового комитета, что не представляло особой проблемы, но и материалов, рабочих, а вешать себе на шею еще и ремонт в дополнение к повседневным обязанностям Минди сочла непосильным. Поэтому за десять лет, которые они здесь прожили, дворик не изменился — все тот же потрескавшийся бетонный квадрат с проросшими коегде пучками жесткой травы; картину довершали маленький мангал и три складных стула.

У себя в кабинете Минди отыскала последнюю выписку с банковского счета и прикинула сумму семейных накоплений: на сберегательном счете у них двести пятьдесят семь тысяч, на пенсионном — сорок, тридцать на чековом счете и около десяти тысяч в акциях. Когдато Джеймс хотел вложить деньги в фондовый рынок, но Минди сказала: «Я что, похожа на идиотку, швыряющуюся деньгами? Фондовая биржа — это легализованная азартная игра, а ты знаешь мое отношение к азартным играм — к лото, например». Итак, получилось около семисот тысяч долларов. Да, это больше, чем у многих других американцев, но в мире, где вращались Гучи, это были жалкие крохи. Частная школа для Сэма стоила тридцать пять тысяч в год, колледж обойдется минимум в полтораста. Правда, их полуподвальная квартира, купленная по частям во время падения цен на недвижимость в середине девяностых, стоила теперь по меньшей мере миллион, но для покупки пентхауса попрежнему не хватало полутора миллионов долларов.

«Может, продать все и махнуть на Карибы?» — подумала Минди.

Сколько стоит дом на Карибах? Сто, двести тысяч? Она будет плавать, резать салаты, читать, а Джеймс будет писать трогательные романы о местных заварушках. Да, это означает сдаться, ну и что? Единственная заминка — Сэм. От Карибов он будет в восторге, но на пользу ли ему такая перемена? Прекрасный, милый мальчик — несмотря на то что абсолютно гениален, ничуть не задирает нос изза своих способностей, в отличие от некоторых приятелей. Отъезд из НьюЙорка поставит крест на образовании ребенка — доступ в «Лигу плюща» для него автоматически закроется. «Нет, — покачала головой Минди, — мы не сдадимся. Мы проявим волю. Мы останемся в НьюЙорке, вцепимся ногтями в бетон, если это нужно для счастья Сэма».

От резкого звонка в дверь она подскочила. Кто бы это мог быть? Наверное, Джеймс, накупивший дорогущей еды в «Ситарелле» и в очередной раз забывший ключи.

Однако это оказалась Инид Мерль.

— Сэм дома? — поинтересовалась она. — Мне нужно установить новую программу, хотела спросить, не поможет ли он.

К Сэму весь дом обращался с техническими проблемами. Если у когото глючил ноутбук, звонили Сэму, юному компьютерному гению, который организовал «скорую техпомощь» на дому и за небольшую мзду налаживал технику всем соседям.

— Сэма нет, — ответила Минди. — Уехал на несколько дней.

— Перемена обстановки всегда полезна. Куда?

Минди стояла в дверях, загораживая проход. Она не хотела, чтобы Инид видела ее квартиру — не столько из желания скрыть от посторонних глаз свою частную жизнь, сколько от ощущения неловкости. К тому же ее враждебное отношение к Филиппу до некоторой степени распространялось и на Инид как на его близкую родственницу.

— На север штата с приятелями. Я скажу ему подняться к вам, когда он вернется.

Инид не двинулась с места.

— Что вы думаете? — спросила она.

— О чем? — растерялась Минди.

— Мысль разделить триплекс кажется мне удачной.

— Не знала, что вы заинтересованы, — съязвила Минди.