Дженел Тейлор - Все ради любви Страница 15

— Ты говорил Керри, что знаешь меня? — спросила она, чтобы отвлечься от своих безумных мечтаний.

— Нет, я только спросил, кто ты такая. Я тоже немного умею хитрить.

(Ты думал, что я тогда тоже назвалась ненастоящим именем, как и ты?)

— Керри меня не знает: она уехала из Огасты до того, как я здесь появилась.

— По ее словам, все в городе знают, кто такие Гейнсы.

— Возможно, но я Гейнс только по мужу, и я не из этих мест.

— Керри спросила у какой-то женщины, кто сидит вместе с Ребеккой Хартли и Дженнифер Бримсфорд, а потом сказала мне.

— Она спрашивала, почему ты интересуешься, или ревновала?

— Нет, я просто друг ее брата Донни. Я оказал Керри любезность, сопровождая ее. Ты, наверное, знаешь, почему она не хотела появляться одна.

— Я слышала только сплетни, а фактов не знаю, и это не мое дело. Нужно было набраться мужества, чтобы прийти, и я думаю, она довольна собой, но зачем она здесь? Можешь не отвечать, если это что-то личное.

— Донни сказал, что Керри в жизни пришлось несладко, — и здесь, и после переезда. Он не вдавался в подробности, но об этом нетрудно было догадаться. По его словам, она приложила много сил, чтобы наладить свою жизнь, и хотела встретиться с прошлым, чтобы преодолеть последние проблемы.

— Что же, очень смело и достойно уважения. Надеюсь, Керри это удастся. Скажи ей, чтобы она не позволяла здешним снобам задевать ее чувства или плохо к ней относиться.

— Приятно слышать, ты всегда умела быть очень милой.

Рэчел почудилась в его словах какая-то странная интонация. Трудно было понять, что он при этом думал. Ясно было одно: он и теперь обладал замечательной способностью располагать к себе людей.

— Как долго вы с Керри пробудете в городе?

— Она уезжает в воскресенье. А я в отпуске, так что задержусь еще на некоторое время.

— Отпуск? Здесь? Что в этом городишке хорошего для отдыха?

Квентин не мог объяснить ей, зачем он приехал сюда, пока не мог. Она достаточно скоро узнает это сама, как и весь город.

— Ты хочешь сказать, что Огаста ничего не может предложить доброму незнакомцу?

(Мне не нравится таинственный блеск в твоих глазах, я чувствую, что ты снова со мной неискренен.)

— Огаста многое может предложить, просто мне кажется, что это место не в твоем стиле.

— Потому что мне нравятся круизы, экзотические места и необычные люди?

Рэчел опустила глаза и облизала губы. Квентин играет с ней или снова пытается раздуть прежний огонь… а может быть, он настолько прозорлив? Боже, как же приятно снова оказаться в его объятиях! Интересно, он решил остаться до того или после того, как увидел ее? (Пожалуйста, не спрашивай, почему я исчезла, не попрощавшись, разумному человеку это должно быть понятно, и не заговаривай о нашем общем прошлом, не здесь, не сейчас, когда у меня голова идет кругом.)

— Я имела в виду большие города или уединенные курорты.

— Мне хватает больших городов и толпы, когда я отправляюсь в поездки вместе с командой. А на уединенных курортах я еще не бывал. Может быть, стоит иметь их в виду, когда мне захочется мира и спокойствия.

Оркестр без перерыва заиграл другую медленную и романтическую мелодию, и Квентин не выпустил ее из объятий. Рэчел казалось, что судьба просто забавляется, поставив ее в такое положение. Она не могла решить, хорошо это или плохо, не могла разобраться в своих чувствах. Мужской голос мурлыкал слова знаменитой песни Пола Дэвиса «Глядя в твои глаза, я схожу с ума». Именно так чувствовала себя она рядом с Квентином — и много лет назад, и сегодня. Мелкие капельки пота блестели на его лбу, рубашка была влажной от жары, несмотря на вентиляторы и легкий вечерний ветерок.

— Ты молчишь, Рэчел. Тебе неуютно со мной? Я не сделаю тебе ничего плохого. Мы же старые друзья. Мы так замечательно проводили время вместе. Не стоит из-за меня нервничать. Что тебя так беспокоит?

— Наверное, дело в том, что это встреча не моего класса, и я чувствую себя немного не в своей тарелке. Подруги уговорили меня прийти, чтобы я могла встретиться со старыми друзьями Дэниела и поразвлечься.

— Каждому нужно развлекаться и иногда проводить вечер-другой вне дома. Доверие и хороших друзей нелегко найти и сохранить. Так?

(Конечно, ты ожидаешь, что я откликнусь на твои намеки, но не здесь, не так скоро, не после того, что было между нами.) Рэчел окончательно разволновалась, однако, поскольку Квентин был сдержан и вежлив, велела себе расслабиться и наслаждаться его обществом, но все же попытаться кое-что выяснить.

— Наверное, знаменитости вроде тебя нелегко найти покой. Уверена, что болельщики одолевают тебя своим вниманием, просьбами об автографах и снимках. Быть суперзвездой не так-то просто.

— Ты права: иногда я просто прихожу в отчаяние. Став профессиональным квотербеком, я не сразу понял, что большую часть времени мне придется находиться на глазах у публики. Признаюсь, сначала мне нравилось, что толпа выкрикивает приветствия в мой адрес, а средства массовой информации изображают меня спортивным гигантом. Но, если не соблюдать осторожность, это оказывается таким же опасным и разрушительным, как наркотики. Если ты поверил в свою славу и думаешь, что это замечательное время будет длиться вечно, — готово, ты в ловушке. Тс, кто возносил тебя на вершину, те, кого ты обошел, поднимаясь туда, всегда готовы стащить тебя вниз, стоит совершить малейшую ошибку или допустить слабость. Всегда есть люди, которые готовы, жаждут, вознося молитвы — даже плетут интриги, — чтобы занять твое место.

— Мы, американцы, поступаем скверно, стараясь обессмертить своих звезд и героев, а потом удушая их вниманием и обожанием. Слишком многие желают знать все подробности — и хорошие и плохие — об их жизни. Вот почему так популярны бульварные газетенки. Хотелось бы знать, насколько звезда действительно обязана поклонникам, — размышляла Рэчел.

— Большинство считают нас своей собственностью: они убеждены, что, если бы не их поддержка, мы давно распростились бы со своей карьерой, независимо от нашего таланта и от того, сколько удовольствия мы им доставили. Когда пресса расскажет, сколько ты получаешь, — они, конечно, забудут сообщить, что по крайней мере половина уходит на всяческие налоги, — люди начинают стремиться получить от тебя деньги по любому поводу, какой только можно измыслить. Они ждут, что ты скажешь «да», и поносят, если ты говоришь «нет», требуют, чтобы ты произносил речи, повсюду выступал, обеспечивал сувениры для аукционов по всевозможным случаям. Я готов помочь, если есть достойный повод, но ведь каждый считает свой повод достойным. Я предпочитаю помогать детям и престарелым. Но все, что я делаю, средства массовой информации превращают в цирк в угоду публике. Немногое удается сохранить в тайне, Рэчел. Совершенно посторонние люди набиваются тебе в друзья. Но как только что-то не по ним, они выставят тебя на позор — на радость «желтым» газетенкам. Едва знакомые люди продают им сведения, якобы являющиеся истинной правдой о тебе, а ты ничего не можешь с этим поделать. Газеты напечатают все, что угодно: у журналистов нет ни совести, ни жалости, если запахнет деньгами и сенсационными заголовками.