Пьер Рей - Вдова Страница 15

— Вы правы, но как это прекрасно, когда ваше дело продолжает жить и после вашей смерти.

— Вы говорите о замыслах Скотта?

— Конечно, — Слиман улыбнулся.

— Наши республиканцы успели наделать массу глупостей. Стране они, в общем-то, не очень и нужны.

— А вам не предлагали принять участие в избирательной кампании?

— Я пока воздерживаюсь.

На самом же деле ей никто ничего не предлагал. Ее имя было связано с такими скандалами, что многие политики предпочитали держаться от Пегги Сатрапулос как можно дальше. Появись она рядом с кандидатом от демократов, тот был бы навсегда скомпрометирован. Во всяком случае, так представлялась ей ситуация.

— Еще чаю?

Пегги жестом отказалась.

— А почему это вас интересует?

— Выборы нового президента США — вопрос первостепенной важности для арабского мира. Малейшие изменения в американской политике вынуждают подвергать корректировке и нашу собственную.

— Мне кажется, достаточным гарантом вашей независимости служит ваша финансовая мощь.

— Что ж, это можно сформулировать и так: невеста очень хороша, а мы очень богаты. Кстати, знаете, каковы суммарные доходы эмиратов, в которых эль-Садек пользуется исключительным влиянием?

Губы Пегги округлились, чтобы произнести магическое слово, с которым была неразрывно связана вся ее жизнь и которое она произносила чаще, чем какие-либо другие.

— Сколько?

— Сто миллионов долларов.

— В месяц?

— В день.

— Невероятно! — Она пыталась выглядеть равнодушной, но ее чувства выдавал сдавленный голос.

— И само собой разумеется, что интерес к нам в мире очень велик.

Это было мягко сказано. Владыки Ближнего Востока тратили баснословные суммы, чтобы этот интерес никогда не угасал. В департаментах всего мира шла борьба, отчаянная борьба между чиновниками за назначение на хоть какой-нибудь пост, но поближе к Кувейту. По прибытии туда даже самый незначительный из них сразу попадал под золотой дождь. И только швейцарским банкам были известны те неслыханные суммы, которые переходили из рук в руки. Если бы кто-нибудь решился опубликовать даже неполные данные, надежно упрятанные в бронированные сейфы Женевы и Цюриха, разразились бы уже не скандалы, а настоящие революции. Многие высокопоставленные чиновники за предательство поплатились бы жизнью или, в лучшем случае, провели бы оставшиеся годы за решеткой.

— Они найдут вас, — произнес он загадочную фразу.

— Кто «они»?

— Одни или другие, а может быть, все вместе. Вы понадобитесь им.

— Зачем?

— Вы можете мне не верить, но до сих пор вы являетесь одним из важных элементов механизма политической игры.

— Ну, в этом плане я уже ничего не представляю.

— Не стоит себя недооценивать. Я другого мнения на этот счет. Придет время — и вы сами во всем убедитесь. Вы, Пегги, — одно из связующих звеньев, которое способно покачнуть власть в том или ином лагере.

Теперь в его голосе уже звучало раздражение. Бен Слиман считал эту женщину легкомысленной и корыстной, но отнюдь не дурой. Но сейчас он не мог понять, то ли она действительно глупа, то ли ей наплевать на его слова. Кажется, он выражался предельно ясно. Хаджи Тами эль-Садек дал ему задание «прощупать» Вдову. Все, что ему было нужно, — это узнать у Пегги, сколько ей следует заплатить, чтобы она действовала по их указке. Нет, неправда, не только это: при воспоминании о том, какой он ее видел полчаса назад, кровь прилила к лицу Бен Слимана. Пока бюллетени не опущены в урны, всякие способы хороши. Достаточно было Пегги заговорить, и демократы потеряли бы огромную часть своих избирателей. Но готова ли она к этому? Слиман сомневался и поэтому умолчал о предложении, которое он и эль-Садек хотели ей сделать. Два миллиона, предназначенные на эти цели, естественно, останутся пока у него. Зачем их отдавать Вдове, если она в данный момент не может им помочь? Пожалуй, стоит немного подождать. Он негромко кашлянул.

— Если я вам понадоблюсь, стоит только позвонить. Явлюсь тотчас же.

— Как джинн в сказке «Волшебная лампа Аладдина?»— усмехнулась Пегги.

— Совершенно верно. Даю слово и от всей души надеюсь, что вы предоставите мне возможность это доказать.

В салон неслышно вошел евнух. Низко кланяясь, он что-то уважительно шепнул на ухо хозяину. Бен Слиман с улыбкой повернулся к Пегги.

— Командир корабля передает, что мы скоро начнем приземление. Если не возражаете, перейдем к нашим креслам.

Уходя, евнух нечаянно задел чайник, и несколько капель попали на брюки хозяина. Бен Слиман вскочил, яростно ударил слугу по лицу и выругался:

— Грязная свинья!

Евнух покорно упал на колени, хватая руки хозяина и пытаясь их целовать. Тот ногой отшвырнул его. Слуга упал в бассейн и остался там лежать, не смея пошевелиться. Слиман еще что-то выкрикнул по-арабски.

— Что вы ему сказали? — спросила Пегги. Глаза у нее расширились от страха, а рот она прикрыла ладонью, чтобы не закричать.

— Ничего особенного, — ответил Бен Слиман. — Я объяснил, что по возвращении в Баран ему отрубят руку. В следующий раз будет поаккуратнее. — Он галантно склонился к Пегги, помогая ей подняться с кресла. — Не волнуйтесь. Это хороший слуга. И я дам ему возможность выбрать, какую руку оставить. Идемте же. Скоро Нью-Йорк.

Глава 3

— Господи! Ну какие здесь могут быть гонки?

По лицу Квика скользнула насмешливая улыбка.

— Бывали трассы и похуже.

— Но ты же сам видишь!

— Вижу что?

Лон растерянно смотрела на стадион. Здесь, в пригороде Нью-Йорка, когда-то очень давно проводились собачьи бега. Но место это пустовало многие годы и теперь выглядело заброшенным и зловещим. Ветер раскачивал проржавевшие металлические конструкции трибун, и они уныло скрипели. Временами хозяева сдавали стадион организаторам автомобильных гонок с препятствиями. Дело это было достаточно хлопотное. Требовалось немалое воображение, чтобы как-то привлечь привередливую публику. Вот и для завтрашней гонки на трассе было установлено невиданное число ловушек. На пятистах метрах пробега шли один за другим участки, покрытые смолой, льдом, маслом, грязью. Не говоря уже о небольшой впадине, куда перед самым началом соревнований предполагалось вылить несколько канистр бензина, а затем поджечь его. Естественно, об этой детали Квик умолчал, не желая пугать Лон. Накануне в одном из баров Виллиджа он встретил приятеля, который шепнул ему, что один из гонщиков три дня назад сломал тазовые кости и что Квику следует обратиться к организатору соревнований Хибасеку. Тот согласился дать Квику освободившуюся машину. Условия таковы: сотня долларов за победу, пятьдесят — если гонщик дойдет до финиша, и ничего — если он сойдет с трассы.