Омут (СИ) - "novel2002" Страница 15

Надо было на что-то решаться. Окончательно и бесповоротно.

В животе как-то неприятно перекатывался ужин, а под ложечкой слегка посасывало, но Максим быстро взял себя в руки и выпятил решительный подбородок.

- Нет, - покачал он головой. – Дальский больше не дастся нам в руки. За пару дней он уже все сто раз обдумает и найдет достойные аргументы для отказа.

Вздохнул с грустью и закончил:

- Я эту кашу заварил, мне ее и расхлебывать.

Двинулся было к двери, но вовремя вспомнил кое о чем. Вернулся к пустому креслу и взял с сидения пластиковую коробочку. Отцепил от нее маленькую пуговку наушника и вложил в ухо, а рацию протянул Станиславу.

- Я понимаю, что это не совсем твой профиль, но, пожалуйста, останься здесь. Я слишком давно не практиковался в любовных изысках и не работал с клиентами лично. Если понадобится, ты сможешь подсказать мне, что делать. Ты ведь видел, как работает Тони, и не раз… Или остановишь меня, если я вдруг буду делать что-то совсем уж неправильно.

- Конечно! – согласился Станислав. – Я помогу вам.

Максим глубоко вздохнул, собираясь с силами, открыл дверь и пошел в соседнюю комнату. Станислав проводил его взглядом и сел в кресло перед окном. Положил руки на подлокотники и стал, не отрываясь, смотреть на разворачивающуюся перед ним сцену.

========== Часть 4 ==========

<center>***</center>

Как только Станислав завязал Егору глаза и вышел из комнаты, в помещении воцарилась полная тишина.

Ощущения были странными.

Вроде бы Егор лежал в обычной комнате на обычной кровати, чувствовал под собой упругость и мягкость матраца, слышал, как шуршит простыня при малейшем движении тела, и вместе с тем у него создавалось какое-то дикое в своей реальности впечатление, что кровать – единственное, что осталось материально в его мире, а вокруг нее, стоило Станиславу уйти, разверзся черный космос. Конечно же, впечатление было обманом, и Егор прекрасно это понимал, но все равно от одной только мысли об этом непригодном для жизни бесконечном пространстве у него по спине начинали маршировать парадом целые толпы мурашек.

Шарф плотно обхватывал голову, не пропуская ни единого лучика света, то есть зрения Егор был напрочь лишен, и, как бы компенсируя этот его недостаток, остальные чувства вдруг резко - до предела - обострились, помогая ему справиться с временной ущербностью.

Слух начал странно искажаться. Складывалось впечатление, будто разум выпустил во внешний мир невидимые тонкие щупальца, которые при соприкосновении с потоками воздуха звенели в голове тихим металлическим звоном. Егор слышал шорох и скрип связывающей руки ленты. На ином, более тонком уровне восприятия чувствовал кожей, мышцами и даже костями, как эта лента гулко вибрирует, словно натянутая струна, стоит ему двинуть рукой. Но громче всех остальных звуков был лихорадочный пульс, который сходящим с ума метрономом стучал все быстрее, буквально проламывая Егору виски.

Вся эта ситуация была для того слишком необычной. Даже неприятной. И если бы не мягкий упрек Станислава, Егор бы уже начал возмущаться и требовать, чтобы его развязали, потому что тот самый страх, о котором говорил Мастер боли и которого «сильный мужчина» Егор не должен был бы, по идее, испытывать, заставлял его против воли нервно дергать руками и упорно сжимать зубы, чтобы те вдруг не надумали, как кастаньеты, стучать друг о друга. Но сказанные проницательным Станиславом слова умудрились сильно задеть гордыню Егора и заставили его из чистого упрямства терпеть эти бесконечные минуты темноты, лежать расслаблено и спокойно внешне, но внутри интенсивно бороться с собой.

А бороться было с чем. Если оценивать всю ситуацию объективно, ему на самом деле ничего не грозило. Договор не позволял Мастеру причинить ему вред, а если бы тот осмелился на что-то подобное, Егор пошел бы до конца, но засудил бы и его, и Максима. Посадил бы обоих и так наказал бы их за возможную боль. Но с другой стороны, чувство самосохранения неожиданно взбесилось и истерично кричало Егору, что он связан, обнажен и слеп, а значит, ослаблен морально и физически и совершенно беспомощен.

Что, если Мастер, войдя в раж, захочет убить его прямо во время сеанса? А ведь Егор не сможет помешать ему. Он даже не увидит этого рокового удара. Будет лежать, как жертвенный баран, и покорно ждать смерти.

Представив эту картину, Егор сдержал накатившую волной дрожь и с беспокойством дернул руками. Вся эта мысленная чехарда, борьба логики и эмоций, все это начинало медленно сводить его с ума.

Он не знал точно, сколько прошло времени до того момента, как дверь открылась с тихим шорохом. Может, одна минута, а может, и целый час. Егор инстинктивно напрягся, пытаясь уловить на слух малейшее движение проникшего в комнату человека. Разум, пытающийся справиться с неспособностью глаз видеть, с появлением Мастера вслед за слухом так же резко обострил обоняние. Новоприбывший все еще стоял у двери так, будто не решался подойти ближе к кровати, но даже на расстоянии Егор почувствовал, что того окутывает призрачный запах успокаивающей свежести.

Мастер потоптался на месте и едва слышно вздохнул. Его легкие неспешные шаги направились к кровати. Когда он приблизился к ней, свежий аромат усилился и разделился на вполне отличимые нотки ментола и мяты. Егор вдохнул глубже и даже ноздрями затрепетал, втягивая в себя этот запах. Выдохнул с шумом, когда успокаивающая прохлада коснулась гортани. Чуть расслабился, на миг усыпленный ее мягкостью, но тут же напрягся, когда его тюкнула в голову очередная неприятная мысль.

Тот, кто вошел в комнату, мог и не являться обещанным Мастером. На самом деле, это мог быть кто угодно из обслуживающего персонала или гостей. Как это нередко происходило, клиент мог случайно забрести в эту комнату, заблудившись в коридорном лабиринте Клуба, и увидеть перед собой располагающе обнаженного и безотказного связанного человека. И при большом желании этот клиент мог сделать с ним все, что угодно, пользуясь отсутствием яростного сопротивления со стороны так удачно обездвиженной жертвы.

Из-за этой тревожной мысли Егор дернулся, пытаясь освободиться, а когда это ему не удалось, максимально напряг слух и стал насторожено вслушиваться в то, что делал этот незнакомец. Каждый незначительный звук, издаваемый им, вдруг стал чрезвычайно важен для беспомощного крепко привязанного пленника.

Судя по гулкому, основательному отзвуку шагов, Егор сразу определил, что проникший в комнату человек был мужчиной. Он распространял аромат мяты и ментола, двигался неуверенно и легко, но чего-то более конкретного сказать о нем пока нельзя было.

Незнакомец прошелся по комнате туда-сюда, некоторое время чем-то шуршал у шкафа, потом, как будто замешкавшись в нерешительности, тихо вздохнул и приблизился к кровати. Остановился около нее, и Егор сразу повернул голову в ту сторону, откуда, как ему казалось, слышалось спокойное дыхание мужчины.

- Вы Мастер?

Он все же не сдержался и задал вопрос, чтобы развеять свои опасения. И тут же понял, что спрашивать о чем-либо было чистейшей воды глупостью, ведь Антонио был немым, а значит, не мог ответить ему. Да и вряд ли Егор смог бы по голосу определить, что это именно он, ведь они не были знакомы и никогда до этого не общались.

После секундного колебания незнакомец сел на кровать. Матрац заметно прогнулся под его весом.

Когда обнаженной груди коснулись теплые пальцы, Егор невольно вздрогнул и сжал губы, чтобы не дать возгласу испуга сорваться с них. Пока он мысленно успокаивал себя, пальцы скользнули к животу и стали чертить на нем какую-то фигуру.

- Не понимаю! – хрипло выдохнул Егор, когда пальцы закончили рисовать и пропали.

Оказалось, что голос сел. Егору пришлось кашлянуть, при этом он сделал вид, что горло пересохло от долгого молчания. На самом же деле его затопило смесью предвкушения и опасения, которые Егор испытывал в ожидании следующего прикосновения.

Пальцы опять коснулись его живота и один из них медленно начертил знаки, в которых Егор, напрягая фантазию, определил буквы «Д» и «А».