Несносная заложница - Ядвига Благосклонная Страница 15

Черт!

Хватаю первую попавшуюся тряпку, моментально накидываю на сковороду, потрясенно выдыхая.

Что это такое нафиг было?!

Ищу суматошно ложку, когда чувствую запах гари. Поворачиваюсь и в ужасе вижу, как дымится тряпка. Хватаю оставшуюся воду в кастрюле и просто выливаю на печку. Дыма становится больше, а теперь шкворчит не только сковорода, но и сама печь.

Чтоб тебя! Как выключить эту хрень?! Здесь нет ни розетки, ни выключателя. Все на что хватает моей фантазии это просто сбить это все на пол, той же самой кастрюлей. Картошка вываливается и все падает к моим ногам.

И, конечно же, в этот самый момент влетает Демьян, едва ли не срывая дверь с петель. Остолбевает в немом изумлении, таращась на наш ужин, что валяется горелыми остатками на полу. Закрывает глаза, будто борясь с самим собой. Его рот сжимается в жесткую полоску, а скулы ходят ходуном. Со свистом он втягивает в себя воздух сквозь плотно сжатые зубы и распахивает свои глаза, в которых бушует праведный гнев.

Испуганно пячусь назад, ощущая себя загнанной в угол добычей, потому как передо мной настоящий хищник, что готов наброситься и разорвать в клочья.

— Какого хрена? — рыкает. — Неужели я попросил так много? Просто приготовить чертовой еды!

— Ты не просил, — пищу, прежде чем успеваю опомниться.

Господи! Зашейте мне рот!

Демьян качает головой, потирает пальцами виски, дергает несколько раз нервно плечами. Возможно, я и испоганила наш (мой, ему-то я готовить не собиралась) ужин, но разве это стоит того, чтобы так нервничать?!

— Ничего страшного не произошло, — неловко переминаясь с ноги на ноги, кажется, оправдываюсь я.

— Ничего страшного? — жутко кривит рот в оскале. — Почему ты такая бестолковая? Как тебя вообще взяли на работу?

Похоже, ему действительно интересно.

— Нормально взяли, — выпрямившись, отвечаю. — Как будто у вас там очередь стоит. В вашу забегаловку всех берут.

Мои слова резки, но они правдивы. Я не специалист и мне далеко до хорошего официанта, но и «Шафран», скажем так, не первой сорт. Мои слова попадают в точку. Они задевают за живое. Глаза Демьяна сужаются, превращаясь в щелки.

— Но тебя даже из такой забегаловки поперли.

— Я сама ушла.

Он кивает головой, мол, так и есть. Хоть и на самом деле остается при своем мнении. Садится на стул, берет в руки нож и начинает чистить картошку.

— Убрать ты хоть за собой можешь?

Некоторое время мы молчим. Я убираю и даже протираю пол, а Демьян в это время готовит ужин. Время от времени, кошусь на него. Признаться честно, у него получается лучше, чем у меня. И быстрее в раза три, потому что только я успеваю домыть пол, как он уже скидывает картошку в раскаленную сковороду.

И вот почему нельзя было сразу так сделать?!  

— Твой папаша рыщет по всему городу в поисках тебя, — неожиданно сообщает, помешивая картошку. Меня настораживают его слова. С чего бы ему обсуждать со мной это? Подвох не заставляет себя долго ждать. — Но не только он, — кидает короткий и несколько заинтригованный взор, — еще Ефимов Борис Михайлович. Его партнер по бизнесу.

Не подаю виду, что меня это напрягает. Отстраненно наблюдаю за метелью на улице с непроницаемым выражением на лице. Еще бы мой муженек меня не искал. Такая выгодная партия пропала…

— С чего бы это? Не знаешь?

— Нет, — лгу. — Зато знаю, что долго тебе держать меня не получится, потому что сейчас все меня будут искать. Отец подключит все свои связи.

Это не пустая угроза, и он об этом знает. Возможно, даже лучше меня. Полагаю, по телефону ему уже поведали, сколько именно людей его ищет. И, тем не менее, ему хватает дерзости, чтобы произнести:

— Ну, это мы еще посмотрим. Долго или нет.

Уверенности этому парню не занимать, впрочем, как и наглости. Это было понятно по нашей первой встречи, когда он пер как танк, не замечая простых смертных, когда с пренебрежением осматривал все кругом, когда, не скрываясь, по-мужски оценивал меня, сидящую в машине. Достойна ли я того, чтобы пойти приласкать его за углом, а после дать мне шанс. Слишком часто я ловила такие взгляды на себе, чтобы не понять. Однако сложно не согласиться с тем, что мне с ним спокойнее, нежели в том подвале и даже с собственным будущим, пусть и навязанным, мужем. По крайне мере он не распускает руки, хоть и постоянно намекает на это.

Запах еды витает в воздухе. Кажется, впервые в жизни жареная картошка пахнет вкуснее, чем первоклассное блюда из ресторана. Или это потому что я зверски голодна? Живот вновь подает голос, но кроме этого я понимаю еще одну вещь.… Весьма пикантную вещь.

Мне срочно нужно в туалет. Немедленно!

Пытаюсь незаметно посмотреть по сторонам, но ничего не нахожу. Ни единого укромного уголка.

Черт!

Должно быть, я все пунцовая настолько мне неловко. Это очень неудобно, я вам скажу. Но еще и необходимо, поэтому, собрав всю храбрость в кулак, я мямлю:

— Эмм, слушай… Ты не скажешь… В общем. Пфф, — провожу нервным движением по волосам. — Где здесь уборная?

— На улице, — спокойно отвечает.

Я ослышалась? На улице? На улице, где метет снег и можно отморозить все на свете?

— Ах, точно, — хлопает себя по лбу. — Прошу прощение, ваше величество. На улице за домом стоит деревянный туалет.

— Спасибо, — огрызаюсь, вставая со стула, подхожу к двери, но он меня останавливает.

— Надень мою куртку, — он что беспокоится? — я не собираюсь потом тебя лечить. — Конечно, нет.Хватаю куртку с вешалки около двери и выхожу, хлопая дверью.

Топаю туда, где, по его мнению, стоит толчок. Перекошенный, деревянный, задача которого оставлять занозы в заднице. Даже если бы Демьян не сказал, где туалет, то я бы нашла его по запаху. Мерзкому запаху дерьма. Это отвратительно, но еще отвратительней он внутри.

Варвары! Здесь просто жили варвары!

Не прикасаясь, делаю свои дела, зажав рукой нос. Господи! Как же я хочу домой. Просто в свою комнату, где у меня своя отдельная ванная с джакузи, где пахнет духами «Диор». Я просто, блин, хочу домой! Плевать на Борьку, плевать на отца, плевать на всех них!

В доме меня уже ждет тарелка с едой. На вкус оказывается неплохо, но приятного аппетита этому троллю я не желаю. Только чтобы подавился за то, что затащил меня в эту глушь. Но все же глубоко внутри просыпается совесть, ведь я готовила только для себя в отличает от него.

Глава 8