Темное безумие - Алеата Ромиг Страница 15

— Не сегодня.

Растерянно приподнятая бровь — единственный реакция, которую я замечаю, пока я поворачиваюсь к офису. Не сегодня. Словно зная, что я собираюсь сбежать, Грейсон специально снял один из своих щитов, чтобы заставить меня вернуться.

Мне следует прислушаться к сирене, воющей в голове. Но простая истина заключалась в том, что я не в силах. Он делает меня безрассудной.

Я исчезаю в ванной комнате, примыкающей к офису, в то время как сотрудники тюрьмы приковывают Грейсона наручниками посреди кабинета. Стоя у раковины и держась руками за чистую мраморную чашу, я жду, пока утихнет лязг цепей и замков.

Я даю себе достаточно времени, чтобы вернуть свои щиты на место, затем поднимаю подбородок, вхожу в комнату и киваю задержавшемуся офицеру. Он уходит. От глухого щелчка закрывающейся двери офиса моя спина напрягается, щелчок звучит громко и неотвратимо, словно меня заперли внутри.

Отойдя от видеокамеры, я подхожу к краю стола и прислоняюсь к твердому дереву. Обычно я сижу в кресле ближе к нему, но сейчас мне необходимо отдалиться от него и опереться на что-то.

— Ты не включила запись, — замечает Грейсон.

Он не спрашивает, но я слышу в его голосе вопрос. Я прочищаю горло.

— Когда я провожу психоаналитическую терапию, то предпочитаю не делать запись. Я обнаружила, что, практикуя свободные ассоциации, пациенты лучше реагируют, когда за ними не ведется наблюдение.

Грейсон внимательно наблюдает за мной, отслеживая мои движения. Он ждет, как я отреагирую на его обнаженные руки. Раньше, слишком поглощенная собственными эмоциями, я не давала ему достаточной реакции. Я знаю, что он тоже чувствовал эту связь.

Я могла бы подождать, пока он первым начнет разговор, узнать, что побудило его показать сегодня свои шрамы, или я могу начать сеанс, бросившись в омут с головой.

Я тону.

— С чего такое изменение методов? — спрашивает он, заставляя меня встретиться с его холодным взглядом. — Разве я не сотрудничал, док?

Я облизала губы. Спокойный вдох.

— Свободные ассоциации — это еще один инструмент, который мы можем использовать, чтобы раскрыть подавленные эмоции или воспоминания. Его цель не в том, чтобы лечить, а в том, чтобы узнавать.

Он наклоняет голову.

— А что еще ты не знаешь? Если только этот метод не работает в обоих направлениях. Я так много хотел бы узнать о тебе, Лондон. Я хочу узнать, каково чувствовать тебя под собой. Я хочу узнать, каково чувствовать твои волосы в руке…

— Остановитесь.

Он подчиняется. Прижимаясь плечами к стулу, он выставляет руки напоказ. Я ошибалась — а я редко ошибаюсь, — думая, что он скрывает шрамы от стыда. Интеллект Грейсона всегда был моим самым большим противником. Я напрасно полагала, что смогу его просто перехитрить. Он ничего не выдаст мне ни о своем прошлом, ни о себе.

Он лишь кропотливо собирает информацию. Обо мне.

Это закончится сейчас.

— Во время этого сеанса вы также больше узнаете обо мне, — говорю я. — Этот метод работает в обе стороны.

Он садится прямее.

— Нам не нужны эти хитроумные методы. Если хочешь что-то знать, просто спроси. Я отвечу.

— Отлично. — Я отталкиваюсь от стола и передвигаю стул за желтую линию. — Для этого необходимо доверие, Грейсон. Доверие между врачом и пациентом, и я верю, что ты не навредишь мне действиями или словами, и можешь быть уверен, что я также не наврежу тебе.

Он замирает, и ни единый мускул на его лица не дрогнул, что бы означало, что моя близость его нервирует. Но за этой неподвижности я вижу его тревогу. Затем он легко сжимает руку в кулак и кладет ее на стул.

— Я чувствую запах твоего лосьона для тела, — говорит он. Он прикрывает глаза и делает вдох. — Сирень. — Уголок рта приподнимается в ухмылке. — Я попросил одну из поклонниц прислать мне свежие цветы, чтобы они стояли в камере.

Игнорируя провокационное замечание, я сохраняю спокойствие.

— Такое чувство, что сегодня ты защищаешься.

Его улыбка исчезает.

— Это не вопрос.

— Мы практикуем свободные ассоциации. Я могу озвучивать свои мысли так же, как и ты, не сдерживая их.

Он снова смотрит в камеру.

— Ты беспокоишься о том, что можешь узнать?

Я смотрю на свои скрещенные лодыжки.

— На самом деле, так и есть. — Когда я поднимаю взгляд, его поведение заметно меняется. Он становится более напряженным. Более серьезным. Словно ему больше не нужно играть и притворяться.

— Мы можем начать с простой словесной ассоциации, — начинаю я. — Я произнесу слово, а ты скажешь первое, что придет в голову. Суть в том, чтобы не задумываться над ответом. Могу я верить, что ты так и сделаешь?

— Можешь быть уверена, я сделаю все, о чем ты меня попросишь.

Я с силой сглатываю, не отрывая от него взгляда. Он бесстрастен.

— Начнем с простого. Животное.

— Свинья.

— Соль.

Он смотрит на рыбу.

— Водоем.

— Цветы.

— Сирень.

— Палец.

— Нить.

— Прошлое.

— Боль.

Я делаю паузу.

— Ты ассоциируешь со мной каждое слово.

Он поднимает бровь.

— Я делаю что-то не так?

— Нет. Нет, если это твой естественный порыв. Наша цель — передать мне твои эмоции и желания. Это называется переносом. Если только ты не специально подбираешь слова, которые, по твоему мнению, вызывают у меня дискомфорт…

— Ты просила о честности. Не сомневайся, можешь не рассчитывать на меньшее.

Я сжимаю губы.

— Хорошо. Деньги.

— Карьера.

— Голод.

— Ненасытность.

Я скрещиваю ноги, отмечая, как он взглядом следит за моими движениями.

— Плохое.

— Хорошее.

— Смерть.

— Наказание.

— Любовь.

— Болезнь.

— Женщина.

На этом он делает паузу.

— Ты.

— Секс.

Его ноздри раздуваются.

— Трах.

— Грех.

— Спасение.

— Счастье.

Он делает выпад вперед. У меня нет времени отреагировать. Парализованная, я жду, что будет дальше. Он не трогает меня, но он близко — достаточно близко, чтобы я ощутила запах его лосьона после бритья.

— Так не бывает, — говорит он. — Прекрати задавать стандартные вопросы и получишь ответы.

Я стою на месте, не отступая. Я дрожу, но не от страха. Каждая молекула в теле сражается за то, чтобы приблизиться к нему.

Прикоснуться к нему.

Я перестаю сдерживать дыхание и выдыхаю, в то время как Грейсон делает резкий вдох, словно пытается украсть этот воздух, что вызывает во мне первобытную дрожь.

— Ответ за ответ, — наконец говорю я.

Это вызывает у него улыбку.

— Хорошо. — Он откидывается на спинку стула, не прикасаясь ко мне. Я не уверена, что чувствую — облегчение или разочарование. Обе реакции сбивают с толку.

Я складываю руки вместе, собираясь с мыслями.

— Откуда ты?

Он