Наталья Миронова - Случай Растиньяка Страница 15

Его здесь все знали! Он был завсегдатаем! Кате сразу вспомнились его таинственные вечерние отлучки из дома и странности с деньгами. Она решительно поднялась из-за стола.

–  Я не хочу играть.

–  Сыграй! – Алик начал тянуть ее за руку, усаживать насильно. – Сыграй, новичкам везет!

Катя высвободила руку и, отойдя от стола, повернулась к мужу.

–  Ты здесь проводишь вечера?

Алик продолжал ее уговаривать. На лице у него появилось детски обиженное выражение.

–  Ну, не порти мне вечер! Сыграй! Тебе повезет, вот увидишь.

–  Ты не ответил, – сухо проговорила Катя. – Ты здесь проводишь вечера?

–  Да ну, не нагнетай. Заглянул пару раз, а ты уже вообразила невесть что! Ну давай, не порти мне праздник.

–  Это мой праздник, – напомнила Катя. – Это мой день рождения. Я ухожу. А ты оставайся, если хочешь. Я сама доберусь до дому.

Катя направилась в гардероб, и разозленный Алик двинулся за ней.

–  Можешь остаться, – повторила Катя. – Я все равно с тобой на машине не поеду. Ты пьян.

Она ушла, а Алик остался. Явился под утро злой как черт.

–  Накаркала, – бросил он Кате. – Я машину долбанул.

–  Скажи спасибо, что в милицию не забрали и права не отняли.

–  Ты что, не понимаешь? – Он с пол-оборота перешел на крик. – Я не мог инспектора вызвать, меня бы сразу засекли. Теперь страховку не заплатят!

–  Не кричи. При чем тут я? Ты сел за руль пьяный. Я тебя предупреждала. Теперь ремонтируй свою машину сам.

–  Мне нужны три штуки баксов, – понизив голос, угрюмо сообщил Алик. – У тебя есть, я точно знаю.

–  У меня нет. Я коплю Саньке на институт. У тебя же есть фирма! Она же работает! Она что, совсем дохода не приносит?

–  Не твоего ума дело, – буркнул Алик. – Не хочешь сама дать, одолжи у своей Этери. Она богатая.

Катя ненавидела такие разговоры. Алик не любил Этери – Этери отвечала ему пламенной взаимностью, – но охотно брал у нее в долг. А потом не хотел отдавать, потому что «она богатая, перебьется».

–  Правильно их прижали, этих грузин, – продолжал Алик. – Давно пора всех отсюда выслать.

У Кати потемнело в глазах от ярости.

–  Всех? – переспросила она. – Ну что ж, давай. Высылай всех. Давай вышлем доктора Лео Бокерию. Пусть он в Грузии людей с того света вытаскивает. Давай вышлем Олега Басилашвили. Николая Цискаридзе. – Тут Катя сообразила, что Алик вряд ли знает, кто это такой, и перешла на более близкий ему репертуар: – Валерия Меладзе? Сосо Павлиашвили? Диану Гурцкую? Только Этери, пожалуйста, оставь в покое. У кого ты будешь денег просить, если ее вышлют? Кстати, она российская гражданка, коренная москвичка.

Алик ничего не ответил, ушел из кухни, где спала Катя, в большую комнату, где спал сам.

Катя думала, что на этом разговор закончился, но не тут-то было. Алик не постеснялся задействовать тяжелую артиллерию: надавить на нее через сына.

Час был ранний, но Катя понимала, что больше не уснет. Она умылась, оделась, торопливо выпила чашку кофе, переделала все мелкие, не оконченные с вечера дела по дому, приготовила завтрак для всех. Алик и Санька дружно ввалились в кухню, сели за стол, после чего Санька завел заранее отрепетированную речь:

–  Мам, ты не сердись на папу. Ну, так получилось. Ну, папе правда машина нужна. Дай денег.

–  Я берегу эти деньги для тебя. – В душе у Кати все кипело: как Алик посмел использовать сына? Но она старалась говорить спокойно и ровно. – Я ж хочу, чтобы ты в институте учился. На бесплатное отделение тебе не поступить: учишься ты плохо, читаешь из-под палки. Придется на коммерческое. Ты же не хочешь в армию.

Санька тоже вскипел и, что было для него характерно, пошел по самому простому пути:

–  Не нужны мне твои деньги! Я лучше в армию пойду! Плевал я на твой институт!

–  Саня, Саня, – одернул его Алик, – нельзя так разговаривать с мамой, это нехорошо. Извинись сейчас же.

Но сын спутал все его карты.

–  Если это мои деньги, – надрывался он, не слушая отца, – отдай мне их сейчас! Раз мои, что хочу, то и делаю! Я их папе отдам!

–  Сынок, – снова вступился Алик, – ты будешь учиться. Ты поступишь на бесплатное отделение. Ты же будешь хорошо учиться, да? А сейчас извинись перед мамой.

Катя не стала слушать извинений. Она вышла в прихожую, надела свое старенькое зимнее пальто на ватине, уже ни на что не похожие замшевые сапожки, вязаную шапочку, пошла в сберкассу и сняла с книжки сто тысяч рублей, что примерно равнялось трем тысячам долларов. Вернувшись домой, она молча выложила деньги на стол перед Аликом.

–  Ну, ты молоток, старуха! – возликовал он. – Я верну, ты не думай.

Катя ничего не ответила. Санька ушел в школу, сама она – на работу. Уходя, она слышала, как Алик созванивается с кем-то из приятелей, чтобы тот довез его до автосервиса.

Машину он «долбанул» на редкость удачно: во-первых, никого не задел, во-вторых, это случилось практически рядом с домом. Он сумел руками дотолкать ее до стоянки во дворе. Кате слишком поздно пришло в голову поинтересоваться, велика ли поломка, стоит ли она трех тысяч долларов. Ответ на свой вопрос она получила в тот же вечер. Алик опять вернулся домой поздно, с возбужденно блестящими глазами, благоухая непередаваемым букетом виски в смеси с одеколоном «Фаренгейт».

Она ни о чем не спросила, просто поняла, что он опять был в казино. И что денег своих она никогда больше не увидит.

Долго еще тянулась война на истощение. Катя попыталась вразумить Алика, но у нее ничего не вышло.

–  В казино выиграть невозможно, неужели ты не понимаешь?

–  Нет, это ты не понимаешь. – Лицо Алика стало мечтательным, глаза подернулись мутноватой пьяной дымкой, Катя с ужасом встретила взгляд маньяка. – Я пришел, поставил вшивую сотку, а взял пять тысяч. Баксов, – уточнил он.

–  Тебя «подсадили». Такое бывает только в первый раз…

Катя уже видела, что все бесполезно, его не переубедишь. И точно: Алик отмахнулся от нее.

–  Да что ты понимаешь, корова? Я и потом сто раз выигрывал.

После случая с машиной Катя категорически отказывалась давать Алику деньги, но Алик, как он сам это называл, «нашел на нее управу»: начал занимать деньги у друзей и знакомых с таким расчетом, чтобы отдавать пришлось ей. Катя надрывалась, бралась за самую тяжелую, срочную, невыгодную работу, но долги за него возвращала.

Увы, ненадолго. Катя давно уже перестала вникать в дела Алика, но сделала последнюю отчаянную попытку повлиять на него через Саньку.

–  Может быть, ты поговоришь с папой? – попросила она сына. – Он же губит себя этой игрой.

–  Папа работает как вол, – ответил Санька. – Должен же он как-то расслабиться?