Елена Свиридова - Возвращение из ночи Страница 16

Ребята посмотрели на Машу.

— Все в порядке. Я позвоню! — бодро закричала она, все еще держась с Фрэнком за руки... — А твои пусть останутся, — прошептала она Фрэнку.

— Лады. Выпьешь со мной за кореша моего, пусть земля ему пухом... — пробормотал он.

— Выпью! — ответила Маша.

— А за Бабку-Ежку мою, Василису Бессмертную, выпьешь?

— Выпью! — ответила Маша.

— Спасибо, подруга! — Фрэнк еще крепче сжал ее руку.

Андрей и Вася в последний раз обернулись у двери, Маша сделала им знак рукой, и они вышли на улицу. Свита Фрэнка проводила их волчьими взглядами, но осталась на месте...

Юля лежала ничком в постели и продолжала плыть в бурном потоке воспоминаний, который затягивал ее все сильнее... Она не видела и не слышала ничего, что происходит вокруг, она не заметила, как ушел из дома Белов. Та реальность, в которой она прожила последние дни, просто не существовала сейчас, а ее прошлое с каждым мгновением становилось все более ощутимым, осязаемым...

...Я уже несколько дней живу в удивительной сказке. Большой загородный дом, похожий на старинный рыцарский замок, высокий забор, отгораживающий меня от мира, деревья, клумбы с цветами, дорожки, выложенные разноцветными камнями. Я гуляю по саду, собираю ягоды прямо с кустов, любуюсь нежными махровыми пионами, источающими сладкий, слегка дурманящий аромат. Сад удивительно красивый и чистый, но я ни разу не видела, как кто-то ухаживает за ним. Возможно, здесь работают невидимые сказочные мастера, какие-нибудь маленькие лесные человечки, гномы в забавных шапочках и ярких разноцветных костюмчиках. Как бы хотелось подстеречь их и полюбоваться их работой! Но они не хотят попадаться мне на глаза!

Мне кажется, что я в доме совсем одна. Во всяком случае, здесь тоже никто не попадается мне на глаза. Этот дом похож на старинный замок — стены из темного кирпича, высокие окна с витражами, внутри — высокие сводчатые потолки. На первом этаже — огромная гостиная с длинным банкетным столом из темного дерева. В середине зала настоящий камин, в котором потрескивают поленья. Ажурная винтовая лестница ведет на второй этаж, там — моя спальня, ванная, и спальня моего нового друга. Он уезжает рано утром, когда я еще сплю, а возвращается вечером. Я слышу, как радостно заливается внизу Парацельс. Господи, я вспомнила имя пса, огромной кавказской овчарки, которая целый день охраняет дом и меня. Надо же было дать собаке такое чудное имя! Парацельс! Почему же я не помню имена людей? Что мне мешает вспомнить имена? И лица, я их тоже не вижу, во всяком случае, я не вижу лица моего друга. Его голос, ах, какой низкий, приятный голос, какой бархатный баритон. Руки, сильные и ласковые, руки, которые каждый вечер дарят мне цветы, но не касаются меня. Я целый день одна, я рисую, как одержимая. У меня в этом замке целая мастерская, там есть все — краски, фломастеры. мольберты, ватман, картон, бумага... Он все это сделал для меня, и я впервые за всю свою жизнь могу заниматься творчеством столько, сколько я захочу. Я провожу за мольбертом целые дни, иногда гуляю по саду, а вечером, услышав радостный лай Парацельса, я спускаюсь на встречу моему милому, сильному, заботливому другу. Мы вместе ужинаем в гостиной за огромным столом из темного дерева, при свечах, под негромкую музыку. Он — мой рыцарь и покровитель, он — мой повелитель, я смотрю на него, я улыбаюсь ему. Но почему я не вижу его лица? Потом мы сидим у камина, тихо потрескивают дрова, искры вздымаются вверх, запах поленьев, смолы, пламя свечей, он осторожно берет мою руку и кладет в свою. Мы сидим рядом, но он не прикасается ко мне, даже не пытается меня обнять. Мы разговариваем о музыке и цветах, о моих картинах, о том, что приготовить завтра на ужин... Кстати, я не знаю, кто в этом доме готовит обеды и ужины. Когда я спускаюсь в гостиную, там все уже накрыто, приборы, закуски, вино... Нет, все это невероятно, мне снится удивительный сон. Кажется, постепенно я начинаю влюбляться в своего таинственного, сдержанного и ненавязчивого друга... Вот только почему я до сих пор не могу вспомнить его имя, его лицо! Фигуру, движения, походку, руки, голос — все помню, он словно стоит перед моими глазами, но на нем — непроницаемая маска, которую он не снимает даже ночью. Кстати, мы спим в разных комнатах, он заходит ко мне каждый вечер пожелать мне спокойной ночи, целует руку и удаляется. Это немного странно. Может быть, я не привлекаю его как женщина? Нет, чутье подсказывает мне, что я нравлюсь ему, что я ему нужна. Иначе зачем он стал бы делать для меня все то, что делает? Может быть, он не хочет быть навязчивым, ждет, что я сама проявлю инициативу и предложу ему себя? Его странное поведение немного задевает мое самолюбие и все сильнее заводит меня, как вращающаяся рулетка азартного игрока, но я не хочу торопить события. Так даже интереснее, в нас обоих нарастает чувство, которое через какое-то время прорвется наружу. Что будет тогда? Я не знаю... Все, чему суждено произойти, все равно произойдет. Наверное, время еще не пришло. Я не спешу и не хочу торопить его. Но что может быть интереснее и прекраснее бури, таящейся внутри, которая проявляется только в легких рукопожатиях, страстных, обжигающих взглядах? Каждое прикосновение его рук словно ударяет током, я чувствую дрожь во всем своем теле, но я не уверена, что это только желание. Если быть совсем откровенной с самой собой, я испытываю какую-то неосознанную тревогу. Может быть, я боюсь, что все это — сон, что я могу проснуться снова в холодном убогом общежитии, что сказка, в которой я живу сейчас, закончится также внезапно, как и началась? Ведь если признаться, так не бывает, вернее, бывает только в придуманных фильмах и книгах. Каждое утро проснувшись я с волнением открываю глаза и оглядываюсь, но пока ничего не меняется. Я пью кофе, гуляю по саду, а потом иду рисовать. Неужели это и правда моя студия, где я — единственная, полноправная хозяйка всего, что меня окружает?

Иногда Герман заходит ко мне в студию и смотрит мои картины и рисунки, просит объяснить свой замысел. Я охотно рассказываю ему, что я чувствовала и думала, когда делала свои работы. Я и раньше жила в своем особом мире, но этот мир был только внутри меня и на моих картинах. Теперь этот мир окружает меня и снаружи, мне не надо ничего изображать ни перед кем, я могу быть самой собой. Господи, неужели это правда, да разве я заслужила такое? Нет, нет, я не хочу просыпаться, я не хочу лишаться этого удивительного сна! Пусть он продолжается вечно или хотя бы еще какое-то время!

Тихий вечер, за окном накрапывает дождик, потрескивает камин. Горят свечи, тихо играет музыка, на столе в хрустальной вазе стоят белые розы.

— Анна, я хочу сделать тебе официальное предложение, — сказал Герман озабоченным голосом.

— Какое? — спросила я таким голосом, будто речь идет о каком-то деле, а сама с трудом справилась с охватившим меня волнением

Он рассмеялся, глядя на меня, и весело произнес.

— Руки и сердца! Дорогая, ты согласна стать моей женой?

— Я не думала об этом, — слукавила я.

— Забавно, — сказал он. — А о чем ты думала, встречаясь со мной?

— Не знаю... Все было как сон, я старалась не думать ни о чем, просто жила в этом сне.

— Значит, тебе твой сон нравится?

— Да! Но ты ведь пошутил сейчас?

— Почему ты так думаешь?

— Мы с тобой вместе несколько дней или целую вечность, мы ведем себя как старые добрые друзья, но ты ни разу не поцеловал меня, ты обращался со мной как с сестрой, а не как с возлюбленной! И вдруг ты предлагаешь мне стать твоей женой! Это так неожиданно!

— Знаешь, я очень серьезно отношусь к браку и не хочу сделать ошибку. Я присматривался к тебе. Ты умна, остроумна, в тебе есть искренность и целомудрие. Я не имею ввиду твое прошлое, о котором ничего не знаю и не хочу знать. Ты целомудренна в душе, ты скромна и не требовательна. Кроме того, ты очень хороша! Такой красивой девушки я не встречал раньше. Возможно, это талант придает тебе особую красоту, как ты думаешь?

— Так ты предлагаешь руку и сердце моему таланту! — рассмеялась я. — Значит, я должна с ним посоветоваться.

— Что ж, достойный ответ, — весело сказал Герман. — Надеюсь, твой талант понимает, что я умею его ценить.

— Я безумно, безумно благодарна тебе за все! Но... ты уверен, что любишь меня?! Именно меня, такую, какая я есть? Ведь ты совсем меня не знаешь!

— Я жду ответа завтра утром. — прервал меня Герман, как обычно поцеловал мне руку и проводил меня в мою спальню.

В эту ночь я никак не могла заснуть. Волнение переполняло меня. Хотела ли я стать его женой? Не знаю, это было слишком серьезно. Это меняло мою жизнь необратимо. Конечно, именно этого я хотела на самом деле в глубине душе, именно этого ждала изо дня в день, не признаваясь самой себе! И вот, наконец, дождалась. Я должна была испытывать величайшую радость, но почему-то к радости примешивалось чувство тревоги. Ведь я совсем, совсем не знаю этого человека! Я даже не знаю, кто он, чем он занимается! Я не знаю, откуда этот сказочный дом, сад, и я не смею спрашивать его об этом, точнее, боюсь спрашивать. Чего я боюсь? Не знаю... Наверное, я боюсь разрушить прекрасный сказочный мир, в котором вдруг оказалась... Или... или... Внезапно я поняла, что должна сделать. Конечно, его дружелюбная сдержанность уязвляла мое женское самолюбие. Гордость заставляла меня вести себя с ним точно также, ведь он мог подумать, что я навязываюсь, что я уже не могу жить без него! Не знаю, я, наверное, не сделала бы сама первый шаг, если бы не его недавние слова... И дело было совсем не в том, что мне хотелось выйти замуж. В сущности, для меня формальный брак не имел никакого значения, но его предложение было актом доверия, уважения и, наверное, любви. Мое самолюбие было полностью удовлетворено. Я встала с постели, накинула халат и постучала в дверь его спальни.