Светлана Лубенец - Поцелуй под дождем Страница 16

– Извести? Но ты ведь видела, наверное, в кино, как это делают: лепят глиняную куклу, олицетворяющую разлучницу, а потом пронзают ее тело иглами, булавками, кинжалом? Ты сможешь?

– А иначе нельзя?

– Нельзя. Примерно так и надо делать. Но можно еще жестче. На кладбище придется идти.

– Н-нет! Я н-не смогу! Не надо, – ужаснулась Лариса.

– И я так думаю, что не надо. Дай-ка мне свою руку.

Лариса не шевельнулась.

– Не бойся, – улыбнулась Линда, – я ничего плохого не сделаю. Хочу только убедить тебя, что пишу в своих объявлениях правду.

Лариса протянула ей дрожащую руку. Линда опустила кисть девушки на стол, как врач, который собирается измерить пациенту давление, потом сложила пальцы щепоткой, приложила их как раз в точку бьющегося пульса и закрыла глаза. Через пару минут она сказала:

– Во-первых, тебе надо проверить почки. Обязательно скажи об этом матери. Вы должны предупредить пиелонефрит. Сходите к врачу. Скажешь ему, что болит низ живота и поясница. Я знаю, – она остановила пытающуюся возразить Ларису, – что у тебя не болит, но, если не начнешь лечиться, заболит обязательно. Во-вторых, дома у тебя не все благополучно. Ты очень переживаешь по этому поводу. Удели больше внимания тому из родителей, кому сейчас труднее, с твоей точки зрения.

Лариса сидела ни жива ни мертва и готова была свалиться в обморок. Линда между тем продолжала:

– В-третьих, ты должна получить разделенную любовь через страдание и самоочищение. Это уже началось, и не надо от этого бежать или пытаться избавиться. Так у тебя на роду написано. Ну вот! Пожалуй, и достаточно. Ступай-ка, девица, домой.

– А если я… как вы говорите… получу любовь… то это навсегда?

– Поверь, совсем не полезно знать все о будущей жизни.

– А вы? Вы все знаете о моей жизни?

– Нет, не все. Но, как я уже говорила, могу узнать.

– Так узнайте, пожалуйста!

– Мне кажется, я уже сказала тебе самое главное.

Лариса помолчала, обдумывая только что услышанные слова, а потом с трудом выговорила:

– Пожалуй, вы правы… Кое-что лучше не знать… Возьмите деньги, – она протянула Линде смятые в кулаке купюры.

– Я возьму ровно столько, сколько стоят эти три короткие рекомендации, не более. – И женщина отсчитала от Ларисиной пачки денег весьма незначительную сумму.

– Спасибо, – тихо сказала Лариса. – Кажется… вы очень помогли мне…

Дома Лариса в изнеможении опустилась на стул возле своего письменного стола и, подперев голову руками, задумалась. Надо же, как все обернулось! Как хорошо, что она попала именно к Линде, а не к кому-нибудь другому.

На столе так и лежал измятый газетный листок. Вон тут сколько объявлений: и гадалка Земфира, и белый маг Тимофей Раев, и салон «Судьба». Лариса зацепилась взглядом за слово «судьба». Судьба все-таки ее хранит. Не дала совершить ничего ужасного. Направила к Линде. Лариса взяла ядовито-зеленый маркер и обвела им объявление Линды, а рядом на полях поставила жирный восклицательный знак. Вдруг еще придется попросить у нее совета. На такое никаких денег не жалко. Лариса подумала о Наташе. В груди опять поднялась волна ненависти. Неужели она, Лариса, смогла бы воткнуть булавку в ее изображение? Попробовать, что ли?

Девушка подошла к шкафу и в одном из ящиков – с полузабытыми детскими игрушками – нашла кусочек пластилина. Он стал совсем жестким, но Лариса сначала хорошенько размяла его в горячих пальцах, а затем… стала лепить куклу. Вот головка, длинное тельце, тоненькие ножки и ручки. Не поленившись, она сходила в другую комнату и принесла коробку с нитками и иголками. Та-а-ак! Волосы кукле сделаем белые и длинные, до пояса… Лариса покрутила перед глазами фигурку, улыбнулась, отрезала от катушки еще два кусочка и прилепила кукле крошечные белые бровки. Получилась забавная игрушка.

Лариса вгляделась в нее и представила, будто это Наташа. А теперь самое главное – надо вонзить в кукольное сердце булавку. Для полноты впечатления Лариса прилепила кукле на грудь маленькое смешное сердечко из бумаги, взяла в руки самую толстую иголку и…

Нет! Девушка облегченно рассмеялась. Она никогда не смогла бы этого сделать. Никогда! Даже если завтра Андрей с Лазаревой объявят, что срочно женятся в следующую пятницу, не дожидаясь восемнадцати лет или хотя бы конца второй учебной четверти. Лариса вздохнула, бросила иголку рядом с куклой и пошла на кухню.

– Давай поужинаем, – сказала она и обняла за шею маму, которая читала за кухонным столом какую-то книгу. Наверняка очередной дамский роман о счастливой любви.

Мама подняла от книги незнакомые, углубленные в себя глаза и прошептала:

– Погоди, Лариса… Вот послушай, какие стихи…

Не взыщи, мои признанья грубы,

Ведь они под стать моей судьбе.

У меня пересыхают губы

От одной лишь мысли о тебе.

Воздаю тебе посильной данью,

Жизнью, воплощенною в мольбе.

У меня заходится дыханье

От одной лишь мысли о тебе.

Не беда, что сад мой смяли грозы,

Что живу сама с собой в борьбе,

Но глаза мне застилают слезы

От одной лишь мысли о тебе…

Отзвучал мамин голос. Лариса не могла говорить. Она дрожала всем телом. Как? Каким образом автор стихов узнал о том, что творится в ее душе? Вот оно, то, что пойманной птицей билось в ее мозгу и никак не могло оформиться в слова, не позволяло ей расслабиться, не давало заплакать. У Ларисы перехватило горло, замороженное сердце растаяло, и, освобождая девушку от напряжения, по щекам потекли слезы.

– Чьи это стихи? – по-детски всхлипнув, спросила Лариса.

Мама показала ей обложку книги, потому что говорить тоже не могла.

Глава 10 Андрей

После последнего урока Игорь Колесников отвел Разумовского в коридоре к окну и сказал:

– Андрюха! У меня к тебе конфиденциальный разговор. – Игорь огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, не слышит ли их кто, и продолжил: – Ольга в панике. Лариска совсем с ума сошла.

– Что еще? – Андрей с неудовольствием почувствовал, что испугался.

– Похоже, она всерьез собралась Наташу извести…

– Как извести? О чем ты?

– Слушай, поговори с Ольгой. Я ее сейчас приведу. Она несет такой средневековый бред, что я даже и не знаю, верить этому или нет. Стой здесь.

Через некоторое время он вернулся с Ольгой, у которой от волнения прыгали губы.

– Я сегодня зашла за ней в школу, понимаешь… – начала она.