Татьяна Туринская - Танец белых одуванчиков Страница 16

— И что будет, если я тебе откажу? — довольно холодно, словно вдруг протрезвев, спросил Кирилл.

— Да ничего, собственно, — Тамара отстранилась еще больше. — Просто хотела доставить тебе немыслимое удовольствие, но раз ты не хочешь…

Кирилл уже все понял. Однако позволил себе спросить:

— Если хотела доставить удовольствие — что же мешает тебе довести начатое до конца?

— Ну, ты же не хочешь выполнить мою мааааленькую просьбочку, — обиженным тоном ответила Тамара. — Тогда почему я должна заботиться о твоем удовольствии? В конце концов, у тебя есть руки, вот и воспользуйся ими.

И, не стесняясь наготы, даже определенно упиваясь ею, гордо прошагала в ванную. На диване остались лежать скомканными ее юбочка с прозрачной блузкой и тоненькие трусики на резиночках.

Глава 7

Это была их первая размолвка. Не более-менее серьезная, а вообще первая. Потому что до этого если что и было, то сугубо на уровне ощущений, но в слова недовольство друг другом вылилось впервые. И если бы ссора касалась сугубо бытовых проблем, она бы ни в коем случае не напугала так Кирилла. Однако это касалось не быта, совсем не быта. Это касалось сути его супруги.

А суть выходила малопривлекательной. И теперь Кирилл уже не был так уверен в собственной своей сексуальной неотразимости. Если бы Тамаре действительно было с ним очень уж хорошо в интимном плане, она бы ни за что не позволила себе подобного выпада. Возможно, она бы прибегла к старому, как мир, способу погасить начинающуюся ссору, и он даже был бы благодарен ей за это, ведь совсем не хотел с нею ссориться. Но в том-то и беда, в том-то и ужас произошедшего, что затеяла близость не ради спокойствия в семье, не ради мира, не ради обоюдного удовольствия, а ради войны, ради шантажа.

И все чаще Кирилл стал искать ответа на следующий вопрос. Хорошо, он-то принял ее за свою судьбу лишь потому, что Тамара явно не относилась к разряду охотниц на чужие состояния. А вот чем руководствовалась сама Тамара?! Она из очень обеспеченной семьи, может, и не более обеспеченной, чем семейство Андриановых, но денежки у них водились именно в свободном плавании, они на них жили, и жили довольно неплохо, откровенно говоря. Позволяли себе все, чего душа пожелает, ни в чем не отказывали. Ну что ж, если могут себе это позволить — почему бы и нет? Пусть живут, как хотят, это их право. Вот только непонятно, откуда у Тамары эти барские замашки? Ведь достаток-то появился совсем недавно, гораздо позднее, чем у Андриановых. Тогда откуда баловство? Ведь все предыдущие годы жили, по-видимому, очень скромно. Вряд ли у них с незапамятных времен было нормой содержать домработницу, наверняка самостоятельно справлялись с домашними хлопотами. Тогда почему теперь все иначе, почему Тамара считает для себя зазорным не то что тарелку за собою помыть, но даже сунуть, простите, собственное грязное белье в стиральную машину?!

И потом, из каких же все-таки соображений она вышла за него замуж? Конечно, пока они встречались, Кирилл позволял себе немножечко пошиковать. Не сильно, а именно немножечко, ведь для настоящего шика нужно много свободных денег, а у него с наличностью вечные проблемы. Может, она решила, что он уже очень хорошо поднялся, богат, как Крез? Но даже если это и так, то оставлять грязное белье валяться посреди комнаты — это все равно как-то недостойно нормального человека…

Так это что же, Тамара таки вышла замуж за деньги?! Она руководствовалась именно финансовыми соображениями?! О, как жестоко она ошиблась! Нет, не потому, что Кирилл беден, как церковная мышь. А потому, что как бы высоко он ни забрался на гору финансового благополучия, а никогда не позволит убирать его использованное белье постороннему человеку! Он даже супруге этого не позволит, потому что стирать трусы и носки, как и гладить брюки, мужчина должен сам! Только сам! Иначе это уже не мужчина, а размазня какая-то.

Но зачем, зачем ей нужен был этот расчет? Неужели у папеньки Зельдова недостаточно денег для баловства, к которому они, похоже, успели прикипеть насмерть? Или Тамара выбирала себе мужа из тех же соображений, что и он сам? Лишь бы не нарваться на охотника за папенькиным состоянием?

А как же любовь? Ведь они так долго встречались — почему же не почувствовали фальшь? А ведь Кирилл действительно чувствовал себя с Тамарой довольно комфортно. Ну, а наедине так и вовсе было замечательно здорово. И никогда, буквально ни единого разочка, Тамара не позволяла себе никаких диких выходок типа сексуального шантажа.

Нет, что-то не так в Датском королевстве, что-то не то… Миссерабль…

Кирилл практически с самого возвращения из Лондона старался почаще сопровождать Светлану на работу и обратно. Незримо, сторонним наблюдателем, не преследуя никаких целей. Кроме одной, самой главной — оберегать, не допустить беды, оказаться рядом в нужную минуту. Не пропустить, только бы не пропустить ее, эту минуту, когда его отсутствие рядом с нею вновь может стать фатальным, не отвернуться, не отвлечься ни на секунду…

Откровенно говоря, быть рядом с нею получалось не всегда. Как ни крути, а работа есть работа. Конечно, хозяин — барин, а он и есть хозяин фирмы, ее единоличный основатель, владелец и руководитель. Кирилл мог в случае чего положиться на ближайшего своего друга и соратника Антона Волынца, что он и делал едва ли не каждое утро и вечер. Но иногда требовалось его личное присутствие в налоговой ли инспекции, у таможенного ли брокера, быть может, на важных деловых переговорах, в то самое время, когда Света ехала на работу или домой. А поручить тому же Антону, например, сопровождать ее вместо себя Кирилл не мог. Нет, ни в коем случае. Антону он мог доверить разве что работу и собственное благополучие. Светлану он не смог бы передоверить никому…

Неизвестно, как долго продолжалось бы это невидимое преследование, если бы не эпатирующая выходка Тамары. Если раньше Кириллу нужно было просто незримо сопровождать Светлану, дабы быть спокойным за нее, знать наверняка, что пока он рядом, с нею не случится ничего страшного, то теперь все изменилось. Все чаще в голове раздавались звуки пляжа, все отчетливее чудился отвратительный запах помидоров и сливочного масла. И вновь нестройным хором девичьи голоса выкрикивали детскую считалочку:

— Бабка сеяла горох, прыг-скок, прыг-скок.

Обвалился потолок, прыг-скок, прыг-скок…

А дома его ждала рыжая бестия с отвратительно-хищными губами и замашками шемаханской царицы. С момента ссоры они почти не разговаривали. Только на следующий после нее день Тамара, словно поняв, наконец, что очень здорово перегнула палку, так, что та если еще не поломалась, то основательно треснула, попыталась перевести все в шутку.