Сандра БРАУН - ШАРАДА Страница 16

Кэт проплыла три круга, затем перевернулась на спину, чтобы отдохнуть. Ей все еще не верилось, что она может плавать, не ловя ртом воздух и не боясь, что сердце внезапно перестанет биться. Полтора года назад она ни за что не поверила бы, что способна на такой подвиг. Тогда она была готова к смерти. И она умерла бы, если бы раньше ее не умер кто-то другой.

Эта мысль никогда надолго не покидала ее, но, когда бы она ни пришла ей в голову, это было равносильно встряске. Вот и теперь она заставила ее выйти из бассейна. Дрожа от волнения, Кэт на цыпочках прошла в пляжную кабину и завернулась в купальное полотенце.

Но мысль не покидала ее. Чья-то смерть обернулась для нее даром жизни.

Еще раньше Кэт категорически заявила Дину и всей трансплантационной бригаде, что ничего не желает знать о своем доноре.

Кэт редко позволяла себе думать об этом неизвестном ей человеке как о личности, о его семье, принесшей огромную жертву ради того, чтобы она могла жить. А когда она позволяла себе о нем думать, ее безотчетное недовольство представлялось ей состоящим из непомерного эгоизма и жалости к себе. Одна жизнь была оборвана, ей же подарили вторую.

Кэт опустилась в один из шезлонгов, плотно закрыла глаза и сосредоточилась на своих удачах. Она преодолела трудности несчастного детства, пошла за своей мечтой и достигла ее. Она была на вершине карьеры, работала с талантливыми людьми, которые любили ее и восхищались ею. Денег у нее было предостаточно, она ни в чем не нуждалась. Ее обожал и желал красивый, образованный и всеми уважаемый кардиолог, богатый, как принц.

Так откуда это неясное беспокойство, эта досада, которую она не могла ни объяснить, ни рассеять? Ее жизнь, так тяжело ей доставшаяся, теперь казалась лишенной цели и смысла. Ей страстно хотелось чего-то, что она не могла описать или определить, чего-то недоступного и находящегося вне ее понимания.

Чего она могла хотеть такого, чего у нее не было? О чем еще могла она просить, если ей уже преподнесли самый большой подарок – Жизнь?

Кэт резко выпрямилась от внезапного озарения, моментально придавшего ей силы.

Сомнения в себе могли быть хорошим мотиватором, да и в самокопании нет ничего плохого. Ее самоанализ был просто неверно сформулирован, нужно было придать ему другое направление.

Вместо того чтобы спрашивать, чего бы еще пожелать, возможно, ей следует спросить, что она сама могла бы дать другим.

Глава 10

10 октября 1992 г.

В ее доме всегда пахло горячей выпечкой. В то утро это были кексы к чаю. Золотистые, посыпанные сахарной Пудрой, они остывали на подставке на кухонном столе рядом с шоколадным слоеным тортом и двумя фруктовыми пирогами.

На открытых окнах, затянутых сеткой, трепетали кружевные гофрированные занавески. На холодильнике на магнитах висели валентинки, сделанные из красно-белой бумаги; поздравления с Днем Благодарения с отпечатками маленьких рук; рождественские ангелы, почему-то похожие на летучих мышей. Все это было изготовлено руками многочисленных внуков.

В заднюю дверь постучали. Открыв, она взглянула, улыбнулась и помахала, приглашая войти.

– У всех в округе уже текут слюнки. Запах вашего печенья ударил мне в нос еще на крыльце моего дома.

Ее полное лицо раскраснелось от жара плиты. Когда она улыбалась, в углах простодушных живых глаз появлялись морщинки.

– Попробуйте, пока они еще теплые. – Она показала на кексы.

– Нет. Они для вашего торжества.

– Ну хоть один. Мне нужно ваше мнение. Только честно. – Она взяла со стола кекс и выжидающе протянула руку.

Отказываться было невежливо, так что пришлось откусить.

– Ммм. Очень вкусно, просто тает во рту. Как те, что когда-то пекла моя бабушка.

– За все три месяца, что вы живете по соседству, вы никогда не рассказывали мне о своей семье и родных. – Отвернувшись, она принялась мыть миски и ложки, отмокавшие в раковине.

– Да рассказывать-то, собственно, и нечего. Отец был военным, и мы часто переезжали с места на место. За двенадцать лет мне пришлось сменить двенадцать школ.

– Это так тяжело для ребенка. – На ее лице. вместо обычной жизнерадостной улыбки появилось выражение сострадания.

– Зачитываю королевский декрет. Сегодня никаких печальных мыслей! Объявляю этот день праздником. Это ваш день.

Она хихикнула, словно девчонка.

– У меня столько дел, которые надо успеть сделать к сегодняшнему вечеру. Фред обещал отпроситься с работы. Сказал, что к двум будет дома. Дети с семьями должны подъехать к пяти.

– Вам не справиться со всем этим одной. Скажите, что надо делать. Мне удалось сегодня взять выходной – специально, чтобы вам помочь.

– О, этого не стоило делать! – воскликнула она. – А ваш начальник не станет ругаться?

– Если и так, это будет несправедливо с его стороны. Он в курсе, как мне повезло, что моя соседка такая удивительная, непохожая ни на кого женщина, так что, хочет он того или нет, в мои намерения входит помочь ей отпраздновать вторую годовщину жизни с новым сердцем.

Она была тронута. Слезы заблестели в ее глазах.

– Мне выпало такое счастье. Когда подумаю, как близко…

– Ну что вы! Сегодня никаких слез. Вспомните королевский указ. С чего начнем?

Она вытерла глаза вышитым носовым платочком, затем снова положила его в карман фартука.

– Ну что ж, можете начать расставлять дополнительные складные кресла, а я пока полью цветы.

– Показывайте дорогу.

Они пришли в гостиную, где обычно собиралась вся семья. Это была уютная и веселая комната. В одной стене имелась стеклянная раздвижная дверь, открывавшаяся во внутренний дворик. Горшок с бостонским папоротником висел на крючке, вбитом прямо в потолок возле большого окна, что позволяло растению купаться в лучах утреннего солнца.

– Думаю, за вас этот папоротник поливает Фред. Вы сами ни за что до него не дотянетесь.

– Да что вы, дорогуша, до него совсем не трудно дотянуться. Я пользуюсь стремянкой.

Минул год с тех пор, как в Мемфисе произошел тот несчастный случай с юным Уордом. Позади двенадцать месяцев тщательного планирования. Несмотря на многочисленные тревоги и беспокойство, отсрочка была необходима. Для намеченных целей подходила только такая методика. Без порядка и дисциплины задуманная миссия была бы сумасшествием.

Самыми долгими в этом году были последние сутки, начиная с полуночи. Казалось, они тянулись столько же, сколько все предыдущие дни вместе взятые. Каждая секунда проходила в нетерпеливом ожидании. Теперь это долгое ожидание почти подошло к концу, через несколько минут все желания будут выполнены.

«Смотри, любовь моя. Я делаю это ради тебя. Это проявление моей любви к тебе, которую не может победить даже смерть».