Людмила Белякова - Быть единственной Страница 16

«А я и радуюсь! Радуюсь!» – чуть не закричала Маша, собираясь с силами и вставая с дивана.

… Ворочаясь поздно вечером в постели у себя в комнате, она удовлетворенно размышляла: вот и еще одна атака хищниц-сыкух отбита. Пусть сама вусмерть поругалась с сыновьями, пусть! Но и отогнала, отогнала волчицу эту поджарую!

И дала понять сыновьям, что лучше умрет, а их девок на порог не пустит!

Всю ночь Маше снилось, что она, услышав во сенцах или на веранде подозрительные, осторожно-вкрадчивые шорохи, выскакивает туда в надежде ущучить очередную злодейку, пробирающуюся в ее дом, но ничего не может различить в кромешной, сырой ноябрьской ночи – только выкрикивает во тьму ярые матерные угрозы, слыша, как возвращаются к ней проклятия слабым, невнятным отголоском… Несколько раз Маша просыпалась от того, что вскрикивает во сне. Но сразу же, усталая от этих кошмаров, засыпала снова.

Наутро завтракать вышел один Володя. Вадик, промелькнув в дверях кухни, буркнул что-то брату, накинул на ходу куртку и почти побежал через двор.

– Вот, даже кушать не стал, – оскорбленно заметила Маша, решив, что старший сын принял ее сторону и осуждает поведение младшего брата.

– Мам, ты не понимаешь… Настя Вадьке сильно нравится, а теперь… Через две недели она работать у нас закончит, вообще перестанет приезжать. И после такого…

Сам Володя вяло ковырял вилкой вчерашнюю так и не съеденную картошку и тоже не торопился есть – так, просто сидел у стола, втянув голову в плечи.

«Вот и хорошо! Хорошо! Все забудется, устаканится…»

– И значит, все – у него с ней ничего не получится. – Володя бросил вилку на стол и стал глядеть в запотевшее окно.

– Ну и что, что не получится? – выпятила губу Маша.

– А то, что они больше видеться не смогут, если она сама не захочет. А после… такого точно не захочет.

– Ну и что? Ну и что?! Ну и не захочет? Подумаешь! Что с того? – допытывалась Маша.

Наконец Володя поднял на нее глаза.

– Мам, а ты про такую вещь – любовь называется – не слыхала?

– Ох, вы и «любовь» себе придумали! – Маша звонко хлопнула себя по боку. – Да нет никакой любви, нет!

– Мама, – четко, словно для глупой, произнес Володя. – Если ты нашего отца не любила и никого вообще не любила, это не значит, что другие люди на это не способны.

«Ах, он мне и папочку своего припомнил!» – совсем вышла из себя Маша – кажется, даже похуже вчерашнего.

– Да б… ство одно у вас, мужиков, на уме! Вот что! – выкрикнула Маша.

Володя, издав какой-то храпливый звук, почти отбросил от себя тарелку, вскочил и выбежал из кухни. Маша, с ужасом осознав, что, кажется, рассорилась и со старшим сыном тоже, но не в силах остановиться, закричала ему вслед:

– А что, не так? Не так?! Одно у вас на уме! Любовь какую-то придумали!..

… Машин день до обеда прошел в каком-то вязком недоумении: а что же она такого сделала, что оба сыночка с ней и говорить-то не желают? Что, неправду она им сказала? Чистую правду! Любовь, видите ли… Девки им нужны… А мать как же? Мать родная побоку?!

Несколько раз Маша принималась плакать, но быстро это занятие бросала – все равно никто не видит… Все настойчивее кололо сердце и наливался болью затылок. Способствовала отвратительному самочувствию и погода, гнусная свинцово-непроницаемая темень за окном, морось – даже не дождь, а какая-то сырая снежная крошка противно постукивала в оконные стекла и покрывала двор тонким серым слоем.

Маше хочешь не хочешь, а надо было съездить в город, за сердечными лекарствами. За вчерашний и сегодняшний кошмарные дни она выпила все свои запасы, а на работу ей надо было только послезавтра, да и не успела бы она в аптеку перед суточным дежурством.

– … Так ты что, Маша, ты вообще против того, чтобы сыновья заводили семью, детей? Я что-то совсем тебя перестаю понимать… Как ты сама-то их судьбу представляешь? Так и будут при тебе бобылями сидеть?

Тетка поставила перед ней свои любимые дулевские, дорогие, дефицитные, синие с золотом, кружки и налила чаю.

– Ну, я не знаю…

– Они, по-твоему выходит, вообще с девушками встречаться не должны?

Маша, тяжко вздыхая, молчала. Ну не скажешь ведь: «Да, не должны! Не для того я их поднимала одна, из сил выбивалась, чтоб чужим девкам отдать!»

– А, Маш?

– Нет, я не против – но пусть бы девчонки-то хорошие были! – наконец заговорила, прижимая руки к груди, Маша.

– А с чего ты решила, что та девушка плохая? С образованием, работает…

– Наглая она, – решительно отрубила Маша. – В дом вот пришла… Разве порядочная девушка так бы поступила?

– Чего ты несешь, Маша, а? Ну чушь ведь полная! – Тетка смотрела на нее прямо, не мигая, как змея, и еще иронично усмехалась.

– А что? – не поняла Маша и обиделась.

– А что, по-твоему, порядочные – это те, которые по темным подъездам с парнями трутся?

– Ну нет… Зачем…

– А как?… А? Порядочные девушки как раз и приходят домой к молодым людям, чтобы познакомиться с их родителями, – терпеливо объяснила тетка, так и не дождавшись от Маши вразумительного ответа. – Во всем мире так принято.

Подъездов в сплошь застроенных частными домами Выселках не было, и Маша не знала, как ведут себя городские «порядочные девушки» в подъездах с парнями. И вообще, к чему было сказано про «весь мир», Маша не поняла. Ясно одно: тетка ее горестей близко к сердцу не принимает, Маше совершенно не сочувствует и дельного совета ей не даст.

– Манечке хочется, чтобы ее сынки на ней самой женились, – вступил в разговор теткин муж. – Причем оба одновременно. Как в фильме про Ивана Васильевича. – Он чего-то приколачивал в прихожей, а теперь появился, как черт из рукомойника, на пороге кухоньки, довольный и ерно ухмыляющийся. Поскольку ему никто не возразил, теткин муж продолжил, очень, по-видимому, довольный собой: – А ведь была такая интересная тенденция в древние века. Чтобы родовые владения не дробить. Хочешь возродить традицию, а, Мань? – Он озорно погрозил ей пальцем: знаем мы вас, мол. – Так и пойдете втроем под венец? Красота! Сынки по бокам, ты посередке и вся в белом… А?

Маша, исповедуясь тетке, надеялась, что он не слышит ее откровений. Ан нет, не только слышал, но и встрял с оскорбительными замечаниями, используя свое образование.

– Вы и скажете тоже! – фыркнула Маша. – Постыдились бы!

– Да, Саня, ты бы не очень, – поморщилась тетка. – Что за фантазии! У Маши серьезная проблема.

– А чего мне стыдиться-то? У нас-то проблем по этой части нет! Наша дочка при муже и детках, крепко. У нее все хорошо, и мы в ее жизнь не вмешиваемся. Прин-ци-пи-ально! – Он весело посмотрел на несчастную Машу поверх очков.

– Поэтому и хорошо, что отдельно от старших живут – и от ее, и от его, – согласилась с ним тетка.