Наталия Терентьева - Синдром отсутствующего ёжика Страница 16

А теперь… Теперь надо идти домой, в опустевший без Ийки дом, бессмысленный и тусклый, и сидеть там, ждать следующего дня. Только так.

– Извините… – Вылезающий из машины мужчина слегка задел меня дверью.

– Ничего… – Я взглянула на него.

– Сашка! – недоверчиво и радостно ахнул мужчина. – Не узнала?

Как же не узнать. Только час назад думала о нем, перебирая людей, с кем можно поговорить и посоветоваться насчет моей неожиданной беды, чтобы не оставаться с ней наедине.

– Привет, Олежка. – Я заставила себя улыбнуться. – Как раз тебя вспоминала сегодня. Удивительно.

– Ох, не верю! Но все равно приятно! А я тебя и не забывал. Ты спешишь? Я на минутку должен заскочить в одну контору, а потом мы могли бы с тобой зайти куданибудь… А, Саш? Сто лет не виделись! Хорошо… выглядишь… – сказал он обычные мужские слова, которые говорят при встрече женщине. Но, видимо, я так плохо выглядела, что он даже споткнулся, произнося их.

Я вздохнула:

– Нет, я не спешу. Но… Впрочем… Хорошо, я подожду тебя.

Он повнимательнее взглянул на меня:

– Ты чемто расстроена?

– Нет, то есть да… Нет! Просто замерзла.

– А, так ты садись в машину! Я включу мотор, согреешься. – Олег открыл мне дверцу своего автомобиля. – Садись. Вот так сделаешь, если станет жарко, сюда нажми. Только запрись изнутри.

Я смотрела, как Олег быстрым шагом вошел в дверь какогото офиса. И даже вздрогнула от неожиданно пришедшей мне в голову мысли. Всетаки некоторые мысли как будто действительно откудато приходят, оттуда, где они живут… Не в моей же голове жила мысль, что я, наверно, уже никогда не буду близка с мужчиной. У меня это было так давно, что теперь казалось невероятным. В долгом отсутствии физической близости есть особая прелесть. Появляется ощущение своей чистоты, некоей цельности. И ненужности одновременно. Мне уже несколько лет даже в день рождения никто не желает любви. Наверно, со стороны виднее…

Я набрала Ийкин номер и долгодолго слушала длинные гудки. Иечка… Ну как же так могло произойти в нашей жизни? Моя маленькая, хрупкая, беззащитная Иечка, долгиедолгие годы даже во сне державшаяся за меня… Чем же я так ее допекла? Неужели моим несоответствием нынешней жизни? И, значит, мало сказать: «Вся эта блестящая и манящая роскошь на самом деле – мишура и суета сует». И даже мало самой не нуждаться в ней. Вот мне ничего не надо из той жизни за забором, бдительно охраняемой хамоватым охранником, а моей дочке Ийке – надо. Может быть, виной тому моя половинчатость – я ведь не аскет и не отшельник, мне тоже нравятся некоторые атрибуты нового мира, но не настолько, чтобы все бросить и посвятить жизнь погоне за ними.

А вот Хисейкин, в редкие часы наших встреч… Он, наверно, каждый раз потрясал ее маленькую душу, приходя из другого мира, где остро и волнующе пахнут салоны удобных, быстрых автомобилей, где легко и беззаботно тратятся деньги, которых всегда много, где покупают вещи ради развлечения, едят чтото необыкновенное и пьют дорогие напитки, где только смеются, не думая ни о чем плохом, – так, наверно, представлялась ей та жизнь, по другую сторону неумолимой границы, разделяющей богатство и бедность.

– Пойдем пообедаем куданибудь, да? – Олег сел в машину, обдав меня пряным ароматом туалетной воды.

Я запоздало огляделась в автомобиле. А по какую сторону я сейчас нахожусь? Там, куда рвутся крепко надушенные девушки в отчаянной надежде навеки остаться вдали от бед, нищеты, болезней, мрачных вонючих подъездов, набитых по утрам промерзших автобусов? Смог мой институтский друг попасть туда, где покупают больше, чем съедают, отдают одежду бедным после первой стирки и много путешествуют?

– Да, наверно, не знаю, пойдем…

– Ты замерзла и очень расстроена. Но это поправимо, – улыбнулся Олег и тронул с места машину. – Так, я знаю, куда мы можем пойти. Есть одно отличное место, здесь рядом, проедем переулками. Я рад тебя видеть. Знаешь, я иногда думаю: «Позвонить, что ли, Сашке…» И не звоню.

– Почему? – Я начала жалеть, что села в машину. Ведь придется поддерживать разговор. А мне сейчас хочется думать совсем о другом. Но после встречи с Ийкой у меня совсем пропало желание говорить с кемто о ней. Да и вряд ли Олег для этого приглашает меня в ресторан.

– Почему… – Он быстро посмотрел на меня и перевел взгляд на дорогу. – Ладно. Ты в поликлинике работаешь?

– Да.

– Довольна?

– Конечно.

Олег кивнул.

– Я так и думал. А муж?

– Мы же давно развелись, Олег.

– А, ну да. Я помню, да… А мы вот с Валентиной все живем… Ох… – Он тяжело вздохнул и стал припарковывать машину к тротуару.

Только не это. Только не разговоры о скверной семейной жизни и обязательствах перед вредной, ревнивой женой. Пожаловаться всласть, чтобы потом пойти и радостно замахать хвостиком перед той самой женой. Или не говори, или хвостом не виляй, мне так кажется. Хотя подчас, жалуясь на близких, человек и пар выпускает, и осознает, что и жаловатьсято ровным счетом не на что – все проблемы яйца выеденного не стоят, если вдуматься.

С большими сомнениями я зашла в небольшой ресторан и огляделась. Красиво, ничего не скажешь. Как маленький кусочек Италии, в которой я так и не побывала. Странно, почемуто с некоторых пор мне перестало казаться, что у меня все впереди. Может, оттого, что выросла Ийка и неожиданно забрезжила гдето совсем близко цифра «сорок», после которой трудно надеяться на резкие повороты судьбы и щедрые ее подарки.

Мы сели друг напротив друга за темный деревянный стол. Официантка тут же постелила перед нами клетчатые салфетки и положила меню в рыжих кожаных обложках.

– Голодный, как черт… – Олег листал меню с интересом проголодавшегося человека.

А я подумала о том, как же мужчины физиологично устроены. Не помню, не слышала, чтобы взрослый мужчина, к примеру, терял интерес к еде изза какихто личных переживаний. Или финансовых проблем. Проблемы проблемами, а подкрепиться – первым делом.

– Ты выбрала?

Я кивнула, пробегая глазами по живописным названиям. Чего тут только нет. И неаполитанские соусы, и филе морского языка с каперсами, и всякое разное… Невкусное и ненужное. Я бы лучше сейчас налила тарелочку свежего супа, положила туда ложку густой сметаны, пододвинула бы Ийке и смотрела, как она ест, отодвигая вареные овощи и поглядывая на баночку со сметаной. И тогда бы я дала ей маленькую ложку, и она бы стала есть сметану, облизываясь, как чистенький, озорной котенок…

Олег махнул официантке.

– Я готов! Свинина под пряным соусом, апельсиновый сок… или лучше грейпфрутовый, свежевыжатый. У вас есть розовые грейпфруты? – Олег вопросительно взглянул на девушку в длинном черном переднике и с красными ленточками в тугих задорных косичках.