Лора Бекитт - Пленница судьбы Страница 16

И вдруг Мари поняла: тело. Она отдаст его вместо души и сердца, вернее, душу и сердце отдаст тоже, но не до конца. Кристиана нелегко обмануть, но она попробует. Ради него самого. Шанталь продала свою невинность за сто франков, а она, Мари Мелен, подарит ее Кристиану в награду за его слепую любовь.

Пока они шли по дороге, девушка ощущала свинцовую тяжесть в ногах. Но вот Кристиан остановился и спросил:

— Так что ты мне скажешь?

От его слов сердце ее испуганно затрепетало. Губы у Мари онемели, отчего улыбка показалась вымученной и растерянной.

— Я хочу сказать, что не смогу выйти за тебя, Кристиан. Я… еще не готова.

— Я тебя не тороплю, я согласен подождать, — напряженно произнес он. — Мне просто нужно знать, любишь ли ты меня?

Мари глубоко вздохнула — она болезненно ощущала короткие частые толчки своего сердца.

— Мне кажется, да. Во всяком случае, я не представляю, как у меня что-то может быть с другим мужчиной.

И покраснела, вспомнив, как целовалась с Эженом. Ну зачем она ему это позволила?! Ведь она вовсе не такая испорченная! Только бы он не приплыл на Малые скалы!

Лицо Кристиана просветлело. Даже если он не совсем ей поверил, то по крайней мере немного успокоился.

— Что ж, я подожду. А пока мы будем встречаться, ведь так?

— Конечно. Более того, я вовсе не против, чтобы мы… стали близки.

Он замер, точно вслушиваясь в звук ее голоса, потом нерешительно промолвил:

— Ты искушаешь меня, Мари. Полагаю, это не самый правильный выбор.

— Но я хочу этого, — сказала она, в который раз радуясь, что он не видит ее лица. — Зачем ждать? Или ты… не хочешь?

— Нет, хочу, — прошептал Кристиан. — Дело не в этом. Просто я думаю, ты не отдаешь себе отчета в том, что предлагаешь. В ваших краях девушкам запрещено вступать в добрачные отношения, и я вовсе не желаю, чтобы ты нарушала установленные правила. Не беспокойся, для меня это не самое главное, Куда более важным я считаю взаимопонимание, доверие, нежность, то, что, на мой взгляд, так редко встречается между мужчиной и женщиной.

— Кристиан, — нерешительно произнесла Мари, — давай уедем? Ты же знаешь, что я мечтаю уехать!

— Нет, — твердо отвечал он, — я не уеду — ни с тобой, ни без тебя. Остров — моя единственная и последняя пристань. Я «уеду» отсюда только… когда… умру.

Мари почувствовала, что он думает о смерти гораздо чаще, чем хочет показать, и ей стало страшно. И тогда она попросила:

— Обними меня и поцелуй. Иди за мной. И больше не говори глупостей.

…Хотя в тот раз дождя не было, они укрылись в том же сарае. Его руки тянулись к застежкам на ее платье, касались ее тела со страстной дрожью. У Мари бешено колотилось сердце одновременно от сладкого предчувствия и от страха. А потом она лежала не шевелясь, словно в забытьи закрыв глаза, возможно, подсознательно стремясь быть с ним на равных, и его прикосновения, на сей раз куда более откровенные и смелые, обволакивали ее невидимыми огненными волнами. А он сходил с ума, ощущая красоту этого живого, трепещущего тела…

Кристиан долго целовал и гладил ее шею, грудь и живот — кожа там была шелковистая и прохладная, как морская вода, — и нежно перебирал ее волосы.

— Ты очень чувственная девушка, Мари, — прошептал Кристиан. — Теперь мы попадем в рай. И… пожалуйста, подумай над моим предложением.

Мари кивнула.

…Кристиан оказался прав: они угодили в рай, рай телесных ласк, пламенный океан разделенной любви. Еще совсем недавно Мари не имела понятия о чувственных удовольствиях, а теперь упивалась ими. Обычно она прибегала в сарай утром, когда отец уходил в море, а мать еще не занялась дневной работой. Ей Мари говорила, что ходит купаться, благо дни стояли теплые. Она и в самом деле нередко плавала в море, после того как расставалась с Кристианом.

Когда он прикасался к ней, она смотрела на него затуманенным взглядом, и в ее крови пылал огонь. Иногда Мари чудилось, что от этого огня в груди вот-вот расплавится сердце. Прежде ее влекла душа Кристиана, как ей казалось, непохожая на души других людей, теперь их соединяли и телесные узы. Часто молодой человек просил девушку прийти еще и вечером, и она охотно соглашалась. Они были готовы без конца наслаждаться друг другом, потому прощания были мучительными и долгими.

Однажды, когда Кристиан вернулся домой после такого свидания, он застал Шанталь возле камина. Она шила, и танцующее пламя бросало отсвет на ее длинные блестящие ногти. На всем облике женщины, пусть немного поблекшем, подпорченном временем и разрушительными условиями жизни, лежала печать хрупкости и изящества. Она напоминала дорогой напиток, аромат которого слегка выдохся, или рожденную в клетке птицу, которая не в силах покинуть свое узилище.

Шанталь внимательно наблюдала за сыном, а он быстро прошел на середину комнаты и сказал:

— Ты не нальешь мне кофе, мама?

Женщина встала выполнить просьбу сына — и комната наполнилась мелодичным звоном серебра и фарфора.

Они сели друг против друга. Шанталь продолжала задумчиво смотреть на сына. Она ясно видела отражение недавней страсти в его лице и, не сдержавшись, спросила:

— Ты спишь с Мари?

Кристиан дернулся так, что расплескал кофе, и произнес угрожающе резко, пожалуй, даже грубо, чего прежде никогда себе не позволял:

— Это не твое дело! Моя жизнь никого не касается.

— Жаль, что ты ее не видишь, — помолчав, медленно произнесла Шанталь. — Да, она юна и свежа, у нее своеобразное личико, хотя на нем часто появляется вызывающее выражение, и весьма развитая фигура, но эти обломанные ногти и спутанные волосы! Признаться, у нее всегда такой вид, словно она только что лазила по скалам. И это платье… Она его когда-нибудь стирает? А произношение, манеры…

— Ее язык и манеры вполне соотносятся с местом, где она живет, и положением, в котором находится. Что касается остального… — Кристиан усмехнулся: — Смею заметить, обитательницы «Полуночной звезды» тоже прятали под постелями грязное белье.

— Но только не я! — Шанталь гордо вскинула голову, и ее глаза сузились.

— Да, мама, зато, если я иной раз видел тебя лежащей в этой кровати с позолоченными ножками и черным балдахином, мне казалось, что ты покоишься в роскошном гробу. Что скрывалось под внешним лоском? Ты пользовалась своей красотой и молодостью как капиталом. Твое сердце не сделало бесплатно ни единого удара. В Мари нет корысти, потому я ее и выбрал.

— А она… она тебя выбрала?

— Неужели ты думаешь, что девушка, воспитанная в строгих правилах, способна просто развлекаться со мной?