Эмма Ричмонд - Больше чем счастье Страница 16

— Ты все-таки мне не веришь?

— Не верю, — произнес он без выражения. — Если бы я не знал тебя раньше… Но я-то знал! Думал, что знаю о тебе все, что только возможно. Да ты и сама не скрывала, что застряла в Бекфорде, рассказывала, что родители не хотели, чтобы ты уезжала, что ты чувствовала себя связанной, что на твои плечи обрушилась вся тяжесть ответственности после смерти брата. Ты была окутана их заботами, но связана по рукам и ногам, потому что они опасались потерять и тебя — а я стал твоим шансом на избавление. Выйдя замуж, ты получала реальную возможность уйти. Но за кого можно было выйти в Бекфорде? Не за кого? Ты не путешествовала, не работала в других местах, в Лондоне или в другом большом городе: где и кого ты могла встретить? Но кое-кто все же был. Ты знала. Богатый, способный обеспечить тебе жизнь, о которой ты не могла и помыслить. Кстати, Нита упомянула, как ты мечтала путешествовать, покупать дорогие вещи…

— Но уж это она сказала в шутку! — возмутилась Мелли. — Черт бы побрал Ниту и ее дурацкий язык!

— Думаешь?

— Ну конечно!

— А я все-таки точно помню, как она сказала: «Нечего удивляться, что ты так настойчиво его преследовала».

— Да в шутку же! Глупая школьная шутка! — убеждала она, почти не надеясь на успех. — Ой, послушай Чарльз, неужели ты не знаешь девчонок! Я могла что-то сболтнуть, когда мне было лет четырнадцать! Выдумывала, что в один прекрасный день выйду замуж за богача, знаменитость — неужели не понимаешь?

— Понимаю, — согласился он спокойно. — И, повзрослев, эти четырнадцатилетние именно так и поступают. По меньшей мере, делают попытку.

— У тебя, вероятно, был печальный опыт, — отозвалась Мелли.

— Да.

Вскинув на него удивленный взгляд, она не заметила на его лице ни тени иронии, только холодную уверенность в своей правоте, и осторожно спросила:

— В самом деле?

— О да!

— И теперь ты считаешь, что и я из этой породы.

Неподвижно глядя на нее, он кивнул.

— Да, Мелли, боюсь, что так. Видишь ли, мне известно, что у твоего отца денежные затруднения.

— Да это было тысячу лет назад! — испуганно воскликнула она, начиная понимать, какое направление принимают его мысли.

— Знаю, но ты же не станешь убеждать меня, что все уладилось? Разве сейчас они не нуждаются в твоей помощи? Ну?

— Да, дружок! Нита не теряла времени даром! Вижу, — сказала она резко, — не спорю, я помогала им деньгами, но это не имеет ровно никакого отношения к моему появлению здесь.

Он мог не отвечать — достаточно было взглянуть на его лицо, с которого не сходила неприятная, едкая усмешка.

— Безумие, — произнес он бесстрастно. — Ирония судьбы! Я сбежал из дома и удрал от родных, чтобы избавиться от безумия, а оно настигло меня здесь! В другое время можно было бы посмеяться над подобной нелепостью. Только почему-то мне сейчас не смешно.

Смутно понимая смысл того, о чем он говорил, и ощущая нестерпимую боль в сердце, она опустила голову, не в силах подать голос. Хитроумный план — вот о чем он подумал. Но ведь это не так, совсем не так на самом деле!

— Чарльз! — наконец решилась произнести она.

Дотронувшись до его предплечья, она съежилась, когда он резко вывернулся, и ее рука беспомощно упала. Мелли чувствовала себя совсем больной, разбитой, опустошенной и такой усталой, что едва ли смогла бы объяснить что-то еще, даже если бы видела в этом смысл. Да и он, похоже, не хотел больше ее слушать. Быть может, потом, когда он все обдумает. Наверное, будет лучше, если она на время уедет…

— Ты хочешь, чтобы я уехала? — тихо спросила она.

Чарльз ничего не отвечал, смотрел пустыми глазами. Срывающимся хриплым голосом она едва слышно сказала:

— Я соберусь утром. Поеду в Бекфорд. Когда родится ребенок, конечно сообщу.

— Конечно, — повторил он за ней безучастно. — И никаких слез, Мелли? Никаких возражений? Протестов, оправданий?

— Никаких, — подтвердила она. — Просто я уеду. Без шума, без трагедии. — Несколько ничего не значащих слов, и он никогда в жизни не узнает, чего они ей стоили!

— И сколько же мне это будет стоить? — спросил он цинично. — Чтоб без шума и без трагедии?

Подняв на него глаза, в которых застыли боль и растерянность, она прошептала:

— Нисколько, Чарльз. Это тебе ничего не будет стоить. Повторяю, меньше всего я хотела причинить тебе зло, нанести обиду. То же относится и к деньгам. С какой стати ты должен платить за то, что оказался обманутым? Ты ведь именно так себя чувствуешь, правда? А я думала совсем о другом — добавила она, обращаясь скорее к себе, — думала можно довольствоваться малым и быть счастливой. Только так не бывает. В жизни всегда рискуешь, и, если выиграешь — будешь счастлив, нет — крепись. Не сетуй, не жалуйся. Ты, как никто, понимаешь, что такое риск, то и дело искушаешь судьбу.

— Свою судьбу, Мелли.

— Да, — вынуждена была согласиться она. Чарльз говорил правду, рисковал он всегда один. Думая о том, что он только что сказал, и о том, чего, возможно, она его лишила, Мелли продолжала тихим голосом: — Я знала, что ты никогда не любил меня. И, скорее всего, не смог бы полюбить, но мы были друзьями, и мне казалось, что это немало. Я не оставляла надежды, что ты можешь быть счастлив со мной. Пусть не бёзумно, — добавила она, усмехнувшись, — не безгранично, но хотя бы чуть-чуть!

— Однако ты самонадеянна!

Страдая от обиды, от унижения, она опустила голову.

— Да, ты прав. — Но ведь недавно, пока не явилась Нита, он говорил, что ему хорошо с ней!

— А беременность? — не унимался он, — тоже была запланирована?

— Перестань! — взмолилась она, приходя в ужас от того, что он мог ее в этом заподозрить.

— Это почему же? — спросил он еще раз с теми же ядовитыми нотками в голосе, которые она успела возненавидеть.

— Ну как ты можешь! Господи, неужели ты всерьез думаешь, что я настолько безответственна и могу решиться дать жизнь новому существу, не подумав о его будущем? Конечно, я ничего не замышляла заранее!

— Но ты же не станешь отрицать, что не приняла мер предосторожности…

— Да я вообще ни о чем не думала! Тебе было плохо, тяжело, а я оказалась рядом. Ничего я не подстраивала, так получилось — и все. Думай обо мне что угодно, — попросила она от чистого сердца, — но только не это, умоляю тебя!

— Нет, разумеется, было бы нелепо обвинить тебя в том, что ты подстроила несчастный случай с Лораном…

— Ну только этого не хватало!

— Но ты как-то сразу подвернулась под руку со своими утешениями… Быстренько смекнула, что к чему, взяла быка за рога…

— Да нет же! — Он прав, подумала она огорченно. Она осталась умышленно, зная, что должна уйти. Но разве могла она уйти, чувствуя то, что чувствовала? — Ой, Чарльз! — продолжала она печально. — Ты, наверное, даже не представляешь себе, что можно любить до того сильно, до того глубоко, что, когда становишься очевидцем боли и горя любимого человека, чувствуешь, что бессилие раздирает тебя на части. И тут невозможен расчет, корысть, это все равно, что твой собственный нос, он просто есть у тебя на лице — и все. Если любишь — никакая сила на земле не заставит тебя намеренно причинить боль тому, кого ты любишь. Я и мысли не допускала о близости, о замужестве, когда приехала сюда. Мне надо было увидеть тебя. Увидеть, что с тобой все в порядке, побыть рядом хотя бы недолго. А все остальное — случайность, — с трудом договорила она. Ему бессмысленно объяснять. Он не поймет никогда. И все же, разве не ощутил он чего-то подобного, когда погиб Лоран? И что он имел в виду, сказав, что оставил дом из-за какого-то безумия?