Барбара Делински - Сладкое вино любви Страница 16

– Да… намекал.

Натали помрачнела.

– А ведь это должен быть самый счастливый период в моей жизни, – печально промолвила она, но тут же взяла себя в руки. – И я буду счастлива. Идемте, покажу вам дом. Потом вы познакомитесь с Карлом.

Глава 6

Оливии уже пришлось убедиться, что Большой дом вовсе не такой огромный, как ей представлялось. Теперь настала очередь интерьера. Проведя не один месяц за старыми фотографиями, она мысленно воссоздавала убранство дома: мебель в стиле Людовика XVI, старинные картины… В действительности все оказалось гораздо проще и скромнее. Дом обставлен с изысканным вкусом, с дизайнерской фантазией и современными удобствами, но производит впечатление не напыщенной помпезности, а домашнего уюта.

И таким он ей даже больше понравился. Здесь не будет пышных вечеринок – пригласят только избранных на семейное торжество.

В одном крыле первого этажа располагались столовая и кухня, в другом – гостиная. Рядом с гостиной находились приемная и небольшой кабинет.

– Раньше здесь были спальни, – пояснила Натали, – но семья росла, и мы надстроили второй этаж.

На втором этаже было четыре спальни. Пройдя мимо первой, Натали показала остальные – одна роскошнее другой. Узкая лестница в конце холла вела в просторную комнату с видом на холмы, поросшие виноградом. Это были личные апартаменты Натали, где царствовал кот Ахмед.

– Ахмед? – повторила Тесс, потянувшись к коту.

– Это перс. Мой ветеринар думал, что он станет роскошным дополнением к его офису, но тот перессорился со всеми животными – только клочья шерсти летели. Вот почему я просила вас не привозить сюда собак и кошек. Но к тебе он явно благосклонен, Тесс.

Тесс опустилась на колени перед пуфиком, на котором восседал гордый Ахмед, и стала разглаживать его длинную пушистую шерстку.

– Он предпочитает жить здесь и почти никогда не удостаивает своим присутствием обитателей первого этажа. Это имя ему подходит, как ты считаешь?

– Да! – радостно подхватила Тесс.

– Я зову эту комнату «мой чердачок», – сказала Натали Оливии. – Здесь мы будем с вами работать.

Оливии комната понравилась. Стеклянный потолок и компьютер – единственные современные новшества. Стол черного дерева, два кресла, бархатный диван, на стенах полки со старинными книгами. Латунные лампы с антикварными абажурами, вытертый ковер. Даже Ахмед, казалось, носил на себе отпечаток старины и стиля.

Время застыло в этой комнате. Трудно представить более подходящее место для написания мемуаров. Здесь витал аромат старины и процветания. Оливия готова была остаться в этой комнате на весь день.

Но у Натали были другие планы. Заверив Тесс, что у нее еще будет время пообщаться с кошками, она повела их обратно на второй этаж, потом через холл в новое крыло дома, которое тоже оказалось меньше, чем на фотографии: три маленькие спальни, выходящие окнами во внутренний дворик. Их интерьер, неброский, но тщательно продуманный и уютный, сразу понравился Оливии.

Одна из комнат расположена отдельно, две другие имеют общую ванную. Именно в них Натали и собиралась поселить Оливию и Тесс.

– Я хочу жить в голубой комнате, – шепнула Тесс, умоляюще взглянув на Оливию через толстые стекла очков.

Оливия, обрадованная тем, что Тесс нравится в Асконсете, готова была со всем согласиться. Кроме того, ей самой больше пришлась по душе другая комната, в зеленых тонах. Зеленый – ее любимый цвет. А вид из окна просто чудесный! Роскошные клумбы внутреннего дворика, чуть дальше – виноградник, а на горизонте – голубая полоска океана.

Нет, она останется здесь – о кабинете Натали тут же было забыто.

Но Натали снова внесла свои коррективы в ее планы. Она предложила Тесс погулять и осмотреть окрестности вместе с дочкой одной из служащих. Тринадцатилетняя девчушка с копной золотистых волос, в джинсах и топе приветливо заулыбалась, увидев Тесс, и та тоже расцвела улыбкой. Когда девочки ушли, Натали повела Оливию обратно на «чердачок».

Она взяла со стола фотокарточку, которую Оливия раньше не видела, – черно-белый снимок маленького формата, изображавший подростка, прислонившегося к тележке с бочонками. Мальчик был в поношенных коротких штанах и перепачканной рубашке, на ногах – грязные носки и кожаные стоптанные ботинки.

Оливии пришлось много работать со старыми фотографиями, и она сразу определила, что снимок был сделан во времена Депрессии: та же одежда, бедность и даже хмурое выражение лица подростка. Выглядел он лет на тринадцать, а на самом деле едва ли ему было десять. Дети рано взрослели в то тяжелое время.

Натали заговорила, и при звуке ее голоса, плавной речи и интонации Оливии понемногу становилось ясно, как работать над будущей книгой.

– Пытались ли вы когда-нибудь вспоминать самые ранние годы вашей жизни? Я делала это неоднократно. Иногда мне казалось, что я действительно вижу себя в возрасте четырех лет, снова передо мной родители, в напряженном молчании сидящие за столом друг против друга. Но ссору я не помню, как не помню и других деталей.

Странно, обычно в четыре и даже в три года человек вполне способен запомнить такие подробности. Но после «черного четверга» вся наша жизнь перевернулась и многое из той, прошлой жизни стерлось из памяти.

Я постаралась воссоздать прошлое. Мы были богаты, потом враз обеднели. Мои настоящие, осмысленные воспоминания – вплоть до времени года, одежды – относятся к тому дню, когда мы приехали в Асконсет. Мне было тогда пять лет.

– Вам было пять лет? – переспросила Оливия.

– Да, пять.

– Значит, это ваша семья владеет «Асконсетом»?

Натали улыбнулась:

– Вы думали, наверное, что я вышла замуж за владельца виноградника. Не вы первая – не извиняйтесь, пожалуйста.

Александр представлял «Асконсет», поэтому все думали, что он его хозяин. Итак, это первое заблуждение, которое развеет моя история.

Второе, естественно, касается финансовой стороны. «Мы были богаты, потом враз обеднели». Оливия видела ранние фотографии Асконсета, но даже и подумать не могла, что семья переживала тяжелые времена.

Натали продолжила свое повествование:

– В наши дни стало модно переселяться из города в деревню, но в ноябре 1933-го это был удел неудачников.

Мой отец владел банком, который разорился, как и множество других. Мог ли он спасти свое дело? Да, он пытался – продал наш дом в Ньюпорте, фамильные драгоценности. Но все было тщетно – мы еле сводили концы с концами.

Потери оказались невосполнимыми. Отец продал дом в Нью-Йорке, автомобиль, даже бриллиантовое кольцо моей матери, чтобы покончить с долгами и начать жизнь заново.