Елена Ларина - Магия, любовь и виолончель или История Ангелины Май, родившейся под знаком Рыб Страница 16

– Я тебе не какой-нибудь там мальчонка, -прошипел он, – с которым вот так вот можно… Я тебе не штопор – бутылки открывать! – Он остановился и отчетливо произнес: – Я должен был знать, что я делаю!

– Зачем? Так даже лучше… А то бы разнервничался… – пробормотала я, пожав плечами и изо всех сил сдерживая слезы. – И потом какая тебе, в конце концов, разница!

– Вот дура-то, прости Господи! – темпераментно поделился он своей бедой с небесами, воздев глаза к потолку. – Тебе непонятно, зачем? – Он навис надо мной, посмотрел с полным безнадеги упреком и тихо проговорил: -Я бы не сделал тебе больно!

И тут я, наконец, разревелась, закрыв лицо руками. Похоже, он был прав.

– Ну поплачь, поплачь, – равнодушно сказал он, выбираясь из постели. Встал и направился в сторону ванной. По дороге добавил зло, так что от равнодушия не осталось и тени: -Плакать есть о чем! Спору нет!

… И в который уже раз за этот вечер он сокрушенно качал головой, как будто бы его только что в пух и в прах обыграли ушлые наперсточники. Притом на крупную сумму. А деньги-то были казенные. Именно это и было написано у него на лице.

– Что же ты мужу своему будущему рассказывать будешь? – недобро усмехнулся он, сидя на краю ванной, в которую только что меня загнал.

– Я уж и сама боюсь, Антоха, – прокудахтала я по-старушечьи, желая все-таки разрядить эту средневековую обстановку. – Хто-ш меня теперячи, окромя тебя, возьметь?

– Бояться-то раньше надо было. Камикадзе… – он сильно потер переносицу и опять покачал головой. Ну сколько можно! Это я тут сегодня кое-что потеряла, а не он. – Чаю тебе принести?

– С коньячком, – скромно добавила я.

– С медом, – отрезал он. И вышел.

В теплой воде наконец отпустили нервы. Очень хотелось спать. Перебесившись, Антон оказался на редкость заботливым. Слишком долго лить слезы мне не пришлось. Кажется, я, сама того не желая, повесила на него мощный комплекс вины.

Мои собственные душевные метаморфозы были для меня неожиданны. Положа руку на сердце, я готова была поклясться, что могла бы легко уйти в монастырь. И о плотских радостях не пожалела бы ни разу в жизни. Все происшедшее со мной больше всего напоминало ураган, который однажды мне довелось пережить в деревне.

Он налетел внезапно, и сила ветра вызвала во мне священный трепет. Против стихии ты никто. Дом еле выдержал. Я слышала, как стонут стены и рвется крыша. Никогда еще капитальное понятие «дом» не подвергалось такому сомнению. После урагана осталось ужасное чувство незащищенности в этом мире.

Это же чувство пришло ко мне опять. Знакомство с сермяжной правдой жизни открыло мне глаза. Я и не подозревала, что мужчина таит в себе столько угрозы. Я ходила по улицам, поздно возвращалась, легкомысленно заходила в лифт с незнакомыми людьми, кокетничала с мужчинами и не подозревала, насколько они опасны. Какие они эгоистичные самцы, сильные и жестокие. И как все это чудовищно не похоже на мои романтические представления об этом. По сравнению с действительностью мои девичьи эротические мечты оказались совершенно бесполыми, как у ангела в раю.

И дело было не в Антоне. Я прекрасно осознавала, что мужское начало не может быть недостатком в мужчине. Дело было в самой ситуации, которая хромала на обе ноги. Антону выпало быть моим проводником. Но он-то об этом не знал!

Вот пойдет со мной человек по болоту и не скажет, что ни разу здесь не ходил. Я вперед пойду, песенку буду петь и оглядываться не стану. А то, что он позади меня по пояс проваливается и с жизнью на каждом шагу прощается, я разве об этом знаю?

Но если бы мне сказали, что я – проводник, я бы сто раз обернулась, опасные места указала, руку бы дала и вообще рядом бы шагала. Так чего мне теперь требовать от Антона?

Он не знал. Он обрушился на меня, как тяжелая авиация на пехотинца. Мне бы в бомбоубежище. А я… За что боролись, на то и напоролись.

Чая в тот вечер я так и не дождалась.

Когда в дверь позвонили, я резко очнулась от расслабленной полудремы. Сидеть голой в чужой ванне, когда к хозяину пришли гости, -как-то не очень.

Еще больше я смутилась, когда услышала нежный женский голос.

– Я просто хотела с тобой попрощаться. -Все сегодня были неоригинальны. – Я завтра улетаю во Франкфурт.

– До свидания, Дина, – это был совсем другой Антон. Такого я еще не знала.

– Я могу пройти? – уверенная в том, что ей не откажут, спросила Дина. – Чаю-то мы можем попить по-нормальному?

– Ты ведь хотела попрощаться, – глухим голосом сказал незнакомый мне Антон. – Какого черта тебе нужен чай?

– Что с тобой, Антош? – участливо спросила она.

– Улетаешь во Франкфурт – лети. И оставь меня в покое. Можешь даже не начинать. Мне там делать нечего. Я буду жить здесь. Здесь я горы могу свернуть.

– Я не хотела без тебя. Я же любила тебя, Антон. Ты знаешь…

– Если б ты любила, ты бы осталась. А ты себя любишь больше. Свой комфорт ты любишь больше. Тряпки красивые ты любишь больше!

– Ну не заводись, пожалуйста… – она сказала это таким нежным голосом, что я готова была кусать себе локти. Они замолчали. Думаю, она его обнимала. Потом чьи-то шаги приблизились к двери, за которой лежала я.

– У меня ванна занята, – ответил он спокойно.

– Что, белье полощешь? – легкомысленно спросила она.

– Нет. Женщину.

– Неправда…

– Можешь посмотреть, если очень хочется.

– Я что, не вовремя? – безнадежно спросила она.

– Да. Ты не вовремя, Динара. – И тут он сорвался. – Я бы сказал, с некоторым опозданием! Года на полтора!

Дверь широко распахнулась, и на пороге показалась красавица Динара с безумными глазами раненой газели. Я думала, она меня сейчас утопит. Но она тут же выбежала. Захлопнула дверь, обдав меня волной холодного воздуха и горьким запахом духов.

– Я думала, что ты… – она задыхалась от возмущения. – Я даже не думала, что ты…

И дверь за ней закрылась. Антон щелкнул замком.

Когда он зашел ко мне, вода уже совсем остыла. Но я терпела. Я думала, что, если я пущу горячую воду, он вспомнит обо мне. А хорошо это или плохо, я еще не знала.

– Ну как ты? – спросил он скорее всего из чувства долга, потому что ответ его не интересовал. – Вот полотенце, – сказал он мрачно. -Вытирайся. Одевайся. Я отвезу тебя домой.

Антон небрежно заткнул полотенце за батарею. Оно упало на пол. Но он этого не увидел. Он свирепо смотрел в стену.

– Запомни, Лина! Это было в первый и в последний раз… Больше этой ошибки мы не повторим.

– Это невозможно повторить при всем желании, – прошептала я, вылезая из холодной воды и становясь под душ согреться.

Он одарил меня долгим взглядом.

В тот момент он еще не понимал, что желания наши удивительным образом совпадают. Пока я лежала в ванне, я сделала для себя тот же вывод – это было в первый и в последний раз. Мне этого просто не нужно.