Мой первый роман про... - Чинара Страница 16

— Тебе не интересно, что будет дальше в историях?

Интересно.

— Оборотень заживет со своей парой долго и счастливо, а этот Даритель скомпрометирует ошалелую и ее, как и предыдущих его девушек, убьют. — вот решил же завязать со сладким, а. Но надо брать. Надо. Снова ощущаю, как раздражение в груди расползается неприятной кляксой.

— Осчастливленную, — поправляет мама, откусывая кусочек печенья и качает головой. — Вряд ли Слава всё так предсказуемо напишет. Вон в детских книжках сколько всего.

— Ну ей теперь взрослый формат подавай. — со злостью запихиваю всю конфету в рот.

Раньше эта девушка мне нравилась. Не она сама, а ее истории. Наполненные светлыми и яркими героями, в которых дружба и любовь всегда побеждала, они дышали добром. И Анечка моя их обожала, одну из книжек каждый вечер просила перед сном ей почитать.

И на тебе, здравствуй. Захотела порно-феей стать. Попросила мать дать ей шанс в пробе пера литературы для взрослых. Захотелось больше денег. Еще одна алчная представительница женской породы. Образ бывшей жены встал перед глазами, и я со злостью взялся за вторую конфету.

— И где, кстати, третья история?! Ты говорила она три пришлёт. Отлынивает?

— Муза не резиновая. — мама, в отличие от меня, лишь смотрит на второе печенье, с которым они вступают в зрительную борьбу. — Я ей разрешила подумать. И, кстати, книжку про медвежат надо будет пропиарить. Я уже договорилась с Книжной Полкой в Питере. Встреча с детишками в пятницу и субботу. Всю информацию по почте тебе прислала. Вот твои билеты. Святослава во вторник придёт в издательство. Познакомитесь. Всё ей расскажешь и объяснишь. Сами решите, как встретитесь в аэропорту.

— В смысле объяснишь? Почему я? В каком ещё аэропорту?

— А кто? Я выиграла билет в санаторий в Сочи и завтра утром вылетаю, забыл?

— Выиграла? — смеюсь в ответ. — Ты заставила меня купить тебе эту поездку.

— Вот при Эллочке этого не говори. — при упоминании подруги, с которой у них постоянный дух соревнования, печенье берет вверх в нелегком поединке и оказывается в маминых руках.

— А Анечке ты билет не взяла? — уточняю, просматривая конверт.

— Зачем ребёнка дергать из-за пары дней и трясти в самолёте? Твоя подобострастная присмотрит за ней. А ты лучше обсуди с нашим автором новый роман. Мне идеи кажутся интересными, но считаю, она и лучше может, если ей помочь немного. А ты, возможно, сможешь подтолкнуть ее к нужному направлению.

Во мне борются противоречивые чувства. Эта не первая моя командировка с авторами для продвижения новых книг, и с одной стороны в этом нет ничего странного. Но с другой… слишком уже неожиданно. Что-то здесь не так и мать больно мягко стелет…

— Анечка…

— Там всего пара дней. — не дав мне времени на отказ, мать встаёт со своего места. — Я сама с ребёнком договорюсь. Как раз захватила для нее первый экземпляр новой сказки.

Глава 12

Забрав мои силы и обезвредив на время муза, отрывки вместе с клацанием мыши по кнопке «отправить» пушкой вылетают к владелице Эры, захватив с собой мое письмо-раболепие, в котором я почти кланяюсь и нижайше прошу императрицу не гневаться за отсутствие цыган и медведей, а также смилостивиться, сменив тему на более для меня приемлемую.

Желательно без пугающей пометки мжм.

Я не знаю, что чувствует женщина в постели с одним мужчиной, куда там двое… Игра на пианино в четыре руки на испорченном рояле, такое себе звучание… Да и не хочу из своих медвежат лепить героев Тинто Брасса, о котором как-то слышала от Романа.

Как правило, хозяйка Эры отвечает довольно быстро, если предмет ей интересен. Но, посмотрев три серии «Друзей» и вернувшись на закладку почты, обнаруживаю единственное письмо с новостью о желании дальне-африканского родственника оставить мне, найденной исключительно благодаря фамилии родственнице, состояние в 27 миллионов долларов. За прошедшие полгода это уже третье письмо, претендующее на звание неожиданного подарочного мешка от деда-мороза. У меня, как грибы-миллионщики, обнаруживаются после голодного дождя африканские родственники-однофамильцы. И уходят они в мир иной по нарастающей их прожиточного минимума. Так, например, второй желал оставить мне 20 миллионов, а первый вообще какие-то жалкие 15.

Закрываю ноутбок и, наклоняясь немного влево, кладу его на светлую поверхность прикроватной тумбочки.

Устраиваюсь удобнее в кровати, а его монархо-мохнатость одаривает меня своим присутствием, ловко запрыгивая на одеяло, и с грацией пушинки ложится на грудь рабы своей пятикилограммовым весом.

Чувствуя ухудшение условий для циркуляции кислорода и ясно осознавая бесполезность попыток подвинуть тушу, смиряюсь, и уставшим голос, зевая, начинаю сыпать вопросами:

— Мороженка, почему она молчит? Думаешь, оба текста ужасны? — взгляд обосновавшегося кота-убийцы выражает ленивое безразличие, как к моим попыткам продолжить дышать, так и к вопросам. — Или она, может, ошеломлена? — а вот сейчас мне мерещится, что белошерстный ухмыляется и согласно так кивает, мол, да, действительно, она в шоке от твоей фантазии. Ее там от твоих оборотней и дарителей откачивают… Стыдоба…Слава…Стыдобища…

— Думаешь так да… — снова сонно зеваю и поворачиваю голову к белым цифрам часов. Почти двенадцать, сейчас на пять минут прикрою глаза и…

Белое облако ласково принимает меня в царстве…

Открыв глаза, я довольно улыбаюсь.

На мне блестящие доспехи рыцаря и родовой меч крепко лежит в правой руке. Он служил мне верой и правдой не в одном бою…и если потеряю его, бабушка безусловно будет ругаться, и пирожков с яблоками мне не видать…

Солнце печет и заставляет испарине появиться на лбу. В широком поле я стою одна и, зажмурившись, смотрю на небо. Около глаз начинает шелестеть крыльями большая белая бабочка. Она кружится какое-то время и садится на мое левое плечо, закрытое прочной сталью, но стоит мне улыбнуться, как земля под ногами начинает вибрировать и слышится гомон