Марина Львова - Училка Страница 16

После такого откровенного признания в полном кулинарном невежестве молодой человек вполне доброжелательно им улыбнулся и исчез. Вскоре на их столике уже появился овощной салат «Севилья», необычайно вкусный суп с труднопроизносимым названием и горячий хлеб.

— Приятного вам аппетита! Давайте сначала поедим, а уже потом обсудим все наши проблемы.

Легко сказать — «обсудим»! После сытного обеда от Настиной обиды и злости не осталось и следа, поэтому предполагаемое обсуждение свелось к краткому изложению событий. Говорила в основном Настя, Валерий Петрович внимательно слушал и изредка задавал вопросы. После того как Настя достаточно подробно все рассказала, она замолчала и только тогда решилась поднять глаза на мужчину, сидящего напротив. Он медленно помешивал ложечкой кофе. Настя в школе привыкла разговаривать с людьми и смотреть им в глаза, но сегодня ей было трудно делать это. Она упорно смотрела на сцепленные пальцы своих рук. С одной стороны, ей почему-то был симпатичен этот человек, с другой — она не понимала его отстраненности и полного невнимания к судьбе дочери. Он напоминал ей размышляющую машину, логичную и холодную. Вот сейчас он откроет рот и сделает заключение, подведет итог, решит задачу.

— В этой истории многое непонятно. Для меня, конечно, новость, что Тамара продала квартиру. В деньгах она не должна была нуждаться: каждый месяц ей переводятся значительные суммы на содержание дочери.

— Когда вы видели мать в последний раз?

— Дайте вспомнить… В конце июля она приехала ко мне и потребовала денег. Я дал ей, хотя и напомнил, что она уже получила их в том месяце.

— Я хотела узнать, когда вы виделись со своей дочерью.

— Не помню… Давно.

— А все-таки?

— Несколько лет назад, года три, я думаю. Может быть, больше.

— Сколько ей тогда было лет?

— Года два. Постойте, вы говорите, в этом году она пошла и школу…

— Так вы не видели ее с тех пор, как ушли из дома? И девочка совсем вас не знает? За все эти годы у вас даже не возникло желания ее увидеть?

— Но я был очень занят… Мы создавали фирму, а это отнимало много времени.

— Что же теперь делать?

— Думаю, надо заявить в милицию о пропаже человека. Завтра наш адвокат займется этим.

— А вы?

— Я? А что я? Мне эта процедура совсем незнакома. Разумнее заняться этим другому…

— А вы тем временем будете делать деньги. Бизнес превыше всего.

— Если хотите, да. На мне лежит ответственность за благополучие нескольких десятков человек.

— Что же будет с вашей дочерью?

— Разумеется, мне придется заботиться о ребенке. Вы можете показать мне, где она жила в последнее время?

Настя молча кивнула, взяла сумку и направилась к выходу. Новый знакомый быстро расплатился с официантом, догнал ее и, взяв под руку, вывел из ресторана. Они сели в машину, Настя назвала адрес и увидела, как удивленно вскинул брови Валерий Петрович.

— Что вас так удивило?

— Они жили совсем в другом районе.

— Далеко или у вас нет времени? Тогда высадите меня у ближайшего метро и можете возвращаться на работу.

— Послушайте, почему вы постоянно занимаете по отношению ко мне позицию возмущенного дикобраза? Я вас что, лично обидел? Или это сделали до меня? Вы прямо-таки ощетиниваетесь при слове «бизнес».

— Благодаря вашему бизнесу меня сегодня чуть не затоптали.

— Не понял. Дмитрий, правда, попытался вас удушить, но вы вовремя убежали. Так в чем дело? — Елизаров улыбнулся.

Настя посмотрела в приветливые серо-зеленые глаза, опушенные густыми темными ресницами, и неожиданно для себя почувствовала, что недоброжелательность к этому человеку куда-то исчезла.

— Я раскрыл ваш секрет, — произнес он, — когда вы сыты, ваша агрессивность возрастает. — Он рассмеялся. — Я шучу. Не стоит делать попыток выскочить на ходу из автомобиля, если вы, конечно, не хотите засадить меня в тюрьму за непреднамеренное убийство. Говорят вам, оставьте дверь в покое, там стоит автоматический блокиратор, дверь не открывается, пока я его не отключу. Ну что, успокоились? — Он уже почти хохотал. — Между прочим, вы забыли еще об одном виде бизнеса — о продаже идей. — Елизаров посерьезнел. — Не скрою, мы тоже начинали с купли-продажи, но на компьютерном рынке. Нам нужно было заработать деньги. Теперь мы продаем свои собственные идеи, и, должен вам сказать, на них есть спрос. Наша фирма растет. Что вы на это скажете?

— Извините.

— Вот те на! Мне не ваши извинения нужны!

— А что тогда?

— Ну не знаю, понимание, что ли. Мне не хочется, чтобы вы смотрели на меня как на заклятого врага.

— Разве я на вас так смотрю?

— Именно так.

— Извините.

— Опять? Увольте, уж лучше снова начните возмущаться.

Настя почувствовала, как изменилось его настроение.

— Вам нужно вернуться? Я могу…

— Послушайте, я обычно до конца довожу свои дела. Итак, мы едем или нет?

Когда они наконец подъехали к дому, Валерий Петрович стал удивленно оглядываться: район был ему совершенно незнаком.

— Никак не могу понять, что заставило Тамару поменять квартиру, да еще в этот район?

— После развода вы оставили ей квартиру?

— Не мог же я выселять ее на улицу и ущемлять интересы собственного ребенка!

— Сколько тогда было Марьяше?

— Два года. Почему вы ее так зовете?

— Она сама себя так называет. Имя Марианна ей совсем не нравится.

— Мне тоже.

— Ваша жена, видимо, много времени проводила у телевизора.

Они вошли в подъезд, поднялись на второй этаж, Настя указала рукой на нужную квартиру:

— Вот мы и пришли.

— У вас есть ключи?

— Они нам не потребуются: дверь не закрывается, замок выломан.

— Она жила здесь совсем одна?

— А на ночь заваливала дверь ящиками со старыми газетами.

Толкнув дверь, они прошли в квартиру. Вновь Настя увидела ободранные обои, колченогие стулья, грязь и запустение. После офиса, его разноцветных стен и аккуратной мебели убожество обстановки и неухоженность квартиры особенно поражали.

— На что же она тратила деньги? Каждый месяц у нее были значительные суммы.

— Пойдемте, я покажу, что я здесь обнаружила. Может быть, это послужит ответом на ваш вопрос? — Настя указала на подоконник, где по-прежнему стояла миска со шприцем.

В полном молчании Валерий Петрович еще раз обошел всю квартиру, заглянул на кухню и в ванную.

— Просто в голове не укладывается, как она могла жить в таких условиях.

— Вы забываете, что вместе с ней жила и дочь. Как эта обстановка влияла на нее?

— Уму непостижимо! Где сейчас Марианна?