Ложь Моего Монстра - Рина Кент Страница 16

— Босс или сэр. У тебя нет никаких прав называть меня по имени.

Мой позвоночник резко выпрямляется, и я с трудом сглатываю комок в горле.

— Я знаю, что у тебя, должно быть, много вопросов о том, что произошло в России, и хотя я не могу ответить на все из них, я обещаю ответить на все, на какие только смогу. Даю слово, я бы никогда...

— У меня нет к тебе вопросов. Я получил свои ответы в виде двух пуль.

Его спокойно произнесенные слова вызывают у меня чувство клаустрофобии, которое я испытала, когда его застрелили на холме. Моя грудь сжимается, и мне кажется, что я падаю вниз по спирали, не в силах затормозить. И тут я понимаю, что качаю головой.

— Это не... клянусь, я не знала. Я бы... не пошла туда, если бы знала. Мне жаль, что в тебя стреляли из-за меня. Я понятия не имею, что могу сделать, чтобы ты мне поверил, но я готова сделать все, что угодно.

Его глаза сужаются до пугающего голубого цвета — такого цвета я никогда раньше в них не видела. На мгновение я думаю, что он все-таки выстрелит в меня из пистолета, который держит в руке.

Может быть, он понял, что оставлять меня в живых бессмысленно, и будет лучше, если он меня прикончит.

Но вместо того, чтобы сделать это, он говорит с обманчивым спокойствием.

— Как зовут человека, который был рядом с тобой? Меня не интересуют наемники. Мне нужна личность человека, который стрелял в меня.

Мои губы раздвигаются, и я стою, не моргая. Как он догадался, что эти люди были наемниками, если у всех лица закрыты? Но опять же, дядя Альберт был единственным, кто стрелял в него с единственной целью — убить его. Значит, он должен знать, что именно он ему мстит.

Иногда интуиция Кирилла действительно пугает меня до смерти. Я часто задаюсь вопросом, как много он знает, а как много не знает.

Он делает шаг вперед, наполняя мое пространство своим приятным кедровым ароматом. Это приятное изменение после вони смерти, которую он принес из больницы.

— Ты сказала, что готова на все.

— Раскрытие его личности — единственное, чего я не могу сделать, — шепчу я.

Дядя Альберт все еще моя семья, и хотя я защищала Кирилла от него, я должна сделать и обратное, потому что не сомневаюсь, что Кирилл убьет его, если найдет.

В один момент я стою там, а в другой Кирилл обхватывает пальцами мое горло и прижимает меня к стене. Воздух выбивается из моих легких, когда он возвышается надо мной, его дыхание жесткое, а глаза пылают.

— Это какой-то сложный план между вами двумя? Он подговорил тебя шпионить за мной, а потом, когда пришло время, попросил тебя заманить меня в его логово?

Черт, черт.

Откуда он это знает? Неужели он уже догадался о моих семейных связях?

Хотя дядя Альберт изначально был против моего приезда в Нью-Йорк, он практически использовал меня как шпиона после того, как я рассказала ему, что сблизилась с Кириллом.

— Значит, это правда, — говорит он пугающе низким голосом. — Позволь мне спросить тебя кое о чем, Александра.

Я ненавижу свое полное имя. Я никогда не ненавидела его раньше, но теперь, когда Кирилл использует его, только когда злится на меня, я ненавижу его от всего сердца.

Он продвигается дальше в мое пространство, пока его грудь почти не касается моей.

— Соблазнение было частью плана, или это произошло только потому, что я оказался удобным?

— Нет, нет... это не...

Мои слова прерываются, когда он сжимает пальцы, фактически перекрывая мне доступ воздуха.

— Шшшш. — Его голос приближается к моему уху, как удар хлыста. — Заткнись, блять. Я могу и должен убить тебя прямо сейчас.

О, Боже.

Так вот как я умру? Смотря в эти жестокие глаза, которые, как я когда-то мечтала, смягчатся?

— Я должен выбить из тебя все живое и смотреть, как твои глаза становятся пустыми, как тогда, когда ты стояла и смотрела, пока он стрелял в меня. — Его пальцы впиваются в мою кожу, когда он сжимает хватку. — Но я этого не сделаю. Знаешь почему?

Я качаю головой, мои глаза почти выпучились.

— Потому что ты, в конце концов, приведешь меня к этому ублюдку. Попомни мои слова, я убью его на твоих гребаных глазах, даже если это будет последнее, что я сделаю. — Он отпускает меня толчком, и я падаю на колени на пол, кашляя при неровном дыхании.

Когда я поднимаю на него глаза, мне кажется, что я смотрю на разъяренного монстра.

Я всегда считала его таковым, но это первый раз, когда я действительно боюсь его и того, что он может сделать, чтобы достичь своей цели.

— Ты должна была дать мне умереть, пока у тебя был шанс. — Он наклоняется и сжимает мой подбородок между своими жесткими пальцами. — Я заставлю тебя пожалеть о том, что ты играла со мной, когда превращу твою жизнь в настоящий гребаный ад.

Глава 7

Кирилл

Я всегда гордился своей способностью сохранять спокойствие. Мне потребовалось некоторое время, чтобы эта сторона меня выросла, но как только я вышел из подростковой фазы, никто не мог залезть мне в голову.

Ни мои родители, ни мои братья и сестры.

Никто, блять, никто.

Я всегда был самодостаточным и полностью полагался на себя. В результате никто не может меня спровоцировать.

Сейчас эта стальная воля испытывается на прочность. Или, скорее, с того гребаного дня в России.

Каждую ночь, когда остаюсь один, я смотрю на две уродливые зашитые дыры в моей груди и проигрываю в памяти сцену на том холме. Образы человека, который открыл огонь, и Александры, стоящей рядом с ним, мучают меня.

Сложные чувства, которые я испытывал в тот момент, не хотят стираться. Прошло три с половиной недели после этого инцидента. Полторы недели прошло с тех пор, как она пробралась в мою комнату, извиняясь и обещая сделать все, чтобы я ее простил.

Все, что угодно, только не раскрытие личности ее гребаного любовника, который хотел меня убить.

И она помогла ему.

Я щелкаю рукой по столу, отправляя карточный домик лететь во все стороны.

Виктор и Юрий, сидящие напротив меня и передающие новости о клубе и картеле, замирают от моей внезапной