Захвачена Братвой - Мари Фокс Страница 16

Глава 10 — Кирилл

Вайолет засыпает, ее хрупкое тело свернулось на пассажирском сиденье, ее дыхание ровное и мягкое. Я не отрываю глаз от дороги, мои мысли блуждают по событиям дня. Вид ее сломленной, страх и смятение в ее глазах, это резкое напоминание об опасном мире, частью которого она теперь является. Несмотря на ее неповиновение, она уязвима, и эта уязвимость пробуждает во мне защитную сторону.

Когда мы добираемся до ее дома, я осторожно паркую машину и выключаю двигатель. Внезапная тишина будоражит ее, и она начинает просыпаться, сонно моргая. В тот момент, когда она осознает, где находится, события дня обрушиваются на нее. Она снова начинает рыдать, ее плечи сотрясаются от силы эмоций.

Я поворачиваюсь к ней, выражение моего лица строгое, но спокойное. — Вайолет, послушай меня, — говорю я твердо. — Если ты хочешь оставаться в безопасности, тебе нужно следовать моим правилам. Другого пути нет.

Она не отвечает, ее всхлипы, единственный звук в машине. Я лезу в карман пальто и достаю письмо, которое написал мне ее отец. Это моя последняя карта, мое последнее доказательство того, что то, что я говорю, правда. Я протягиваю ей письмо, ожидая, что она его возьмет.

— Прочти это, — говорю я ей, и мой голос становится тише. — Это от твоего отца.

Вайолет поднимает глаза, ее полные слез глаза встречаются с моими. Вспышка нерешительности, но она берет письмо дрожащими руками. Она медленно разворачивает его, ее дыхание перехватывает, когда она узнает почерк.

Ее глаза сканируют страницу, и я вижу момент, когда ее охватывает осознание. Ее выражение меняется от замешательства к недоверию, и затем к глубокой, ноющей печали. Она прижимает письмо к груди, ее рыдания теперь тише, но полны глубокой скорби.

— Он… он правда это сказал? — шепчет она, больше себе, чем мне.

— Да, — мягко говорю я. — Твой отец хотел убедиться, что ты защищена, чтобы с ним ни случилось. Он доверил мне твою безопасность.

Вайолет молчит, ее глаза устремлены на письмо. Я вижу конфликт в выражении ее лица, борьбу между ее яростной независимостью и неоспоримым доказательством в ее руках. Она не хочет полагаться на меня, но теперь она знает, что у нее нет выбора.

— Я этого не хочу, — наконец говорит она дрожащим голосом. — У меня ведь нет выбора, не так ли?

— Нет, — честно отвечаю я, — его нет.

Она медленно кивает, ее пальцы сжимают письмо. — Хорошо, — шепчет она. — Я буду следовать твоим правилам.

Облегчение нахлынуло на меня, хотя я сохраняю нейтральное выражение лица. Это только начало, но это шаг в правильном направлении. Я открываю дверцу машины и выхожу обходя машину, чтобы помочь ей.

Когда она выходит из машины, я кладу ей на спину поддерживающую руку, веду ее к дому. Ее шаги слабые, но в ее глазах новая решимость. Она все еще боится, все еще скорбит, но она начинает понимать реальность своего положения.

Мы подходим к входной двери, и она останавливается, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. — Спасибо, — говорит она, ее голос едва громче шепота.

Я киваю, выражение моего лица серьезное. — Есть несколько правил, которым тебе нужно следовать, Вайолет. Первое правило: не доверяй ни единой душе. Даже самым близким. Понимаешь?

— Даже семье?

— Даже семье.

Она кивает, ее глаза широко раскрыты и внимательны.

Я лезу в карман и достаю гладкие черные цифровые часы. Я протягиваю их ей, ожидая, что она их возьмет. — Это GPS-трекер. Носи его всегда. Сбоку есть кнопка, которая напрямую подключается к моему телефону. Если ты когда-нибудь окажешься в опасности, нажми на нее. Это важно.

Вайолет берет часы, ее пальцы слегка касаются моих. Она рассматривает их, на ее лице тревога. — Ладно, — тихо говорит она, застегивая часы на запястье.

— В-третьих, — продолжаю я, мой тон не дрогнул, — я собираюсь отправить несколько охранников в особняк Харрисона. Они будут там, чтобы защищать тебя в любое время.

Она открывает рот, чтобы возразить, но я прерываю ее легкой улыбкой. — Или ты могла бы переехать ко мне, — добавляю я с ноткой поддразнивания в голосе.

Вайолет выглядит озадаченной, ее щеки слегка краснеют. — Думаю, я останусь в особняке, — быстро говорит она, и на ее губах, несмотря на напряжение, играет слабая улыбка.

Я усмехаюсь, этот звук удивляет даже меня. — Эти охранники здесь для твоей безопасности. Не пытайся их игнорировать.

Она кивает, ее выражение лица снова становится серьезным. — Я понимаю.

— Хорошо, — отвечаю я твердым тоном. — Теперь мы вместе, Малышка. Доверься мне, следуй моим правилам, и мы справимся.

Ее глаза встречаются с моими, в них светится смесь страха и решимости. — Я сделаю это, — говорит она, ее голос ровный.

— Теперь, — говорю я, подходя ближе, — есть еще одна вещь, которую тебе нужно понять. — Я беру ее за запястье нежно, но твердо, притягивая ее на шаг ближе. Ее глаза расширяются, и я вижу усталость, запечатленную на ее чертах, но есть и что-то еще, искра чего-то более глубокого.

— Тебе нужно меня выслушать, и ты больше не можешь мне возражать, — бормочу я, понизив голос. — Твоя безопасность зависит от этого. — Я чувствую жар между нами, близость, заставляющую мой пульс учащаться. Я позволяю своим глазам бродить по ее лицу, упиваясь ее красотой. Даже в своем изнеможении она пленительна.

— Я единственный, кому ты можешь доверять, — говорю я, и в моем голосе звучит смесь приказа и уверения. — Ты понимаешь?

Она кивает, ее дыхание слегка сбивается. Искра между нами несомненна, напряжение, которое одновременно захватывает опасно. На мгновение мне хочется сократить расстояние, посмотреть, перерастет ли эта искра во что-то большее. Я отстраняюсь, практичная сторона во мне побеждает.

Она смотрит на меня, смесь замешательства и чего-то еще, чего-то, что отражает влечение, которое я чувствую. — Поняла, — снова шепчет она, на этот раз ее голос тише.

— Иди внутрь, — говорю я.

Она колеблется, ее взгляд устремляется в темную часть особняка.

Нетерпение вспыхивает во мне. — Если хочешь что-то сказать, просто выкладывай, — огрызаюсь я, напряжение дня истощает мое терпение.

Она колеблется, кусает губу, прежде чем наконец заговорить. — Я не хочу идти внутрь одна.

Ее признание застает меня врасплох, и на мгновение мне хочется остаться с ней. Мысль о том, чтобы быть рядом с ней, утешать ее, почти слишком соблазнительна. Я знаю себя. Я не уверен, что смогу держать свои руки подальше от нее, если останусь.

Я делаю глубокий вдох, заставляя себя сосредоточиться. — Я пошлю своих людей сегодня ночью. Они будут следить за особняком. Пока они не