Мери Каммингс - Кольцо Страница 16

— Когда ты уезжаешь? — не выдержав, спросил он.

— Мне через пять дней на работу, — ответила она, от­кладывая вилку. — Выйду — подам заявление. Наверное, попросят еще пару недель отработать. — Пожала плеча­ми и виновато улыбнулась. — Может, успею еще разок к тебе зайти... если пригласишь. Сегодня-то я для тебя не очень хорошим собеседником оказалась — вместо празд­ника о своих проблемах плакаться начала...

Ник отмахнулся.

— Брось... все нормально. Ты лучше расскажи, куда ты поедешь.

— В Калифорнию. Там есть один парень, он сможет мне помочь с работой.

— Думаешь, поможет?

— Без вариантов. И с работой, и с деньгами на первое время — если понадобится. Он меня уже звал недавно, го­ворил, что сможет подыскать работу, где я раза в два боль­ше получать буду, а я тогда отказалась, подумала — дора­ботаю уж тут, всего ничего осталось...

— Твой приятель? — Ника кольнуло неизвестно откуда взявшееся острое чувство ревности.

— Мы с ним жили когда-то вместе... довольно долго, больше года. А потом он уехал в Голливуд и быстро пошел в гору.

— А ты не поехала?

— Ник, ты не понял... мы и сошлись-то потому, что у него в квартире спальня освободилась — а я жилье по­ближе к работе искала. Правда, — Нэнси рассмеялась и коротко смущенно взглянула на него, — уже через не­делю эти... отдельные спальни стали чистой формально­стью.

Его поразила улыбка, появившаяся на ее лице, — теп­лая, живая — первая настоящая улыбка за этот вечер. Он знал, что не должен спрашивать, что может разрушить выстроившийся между ними мостик доверия, — и все же спросил:

— Ты любила его?

— Нет... — на миг Нэнси задумалась, — наверное, нет. Мне всегда казалось, что если любишь — значит, хочешь родить от этого человека детей и прожить вместе с ним всю жизнь. А тут... мы оба знали, что у каждого из нас есть определенная цель и рано или поздно придется расстать­ся. — Если бы мне подвернулся шанс поехать учиться — я бы поехала. Ему предложили кинопробу — и поехал он. Но нам было хорошо вместе. Он всегда умел как-то рассмешить...и заставлял меня дышать паром над вареной картошкой, чтобы горло не болело, — а потом мы эту картошку ели, с кетчупом. И купил мне теплые сапоги на меху... Я до сих пор не могу привыкнуть к вашему климату — каждую зиму то уши, то горло.

«Не-ет, этот парень крепко тебя зацепил, — подумал Ник, — если ты эту картошку с кетчупом вспоминаешь как нечто самое дорогое в жизни».

Ему стало не по себе — на секунду возникло ощущение, что он стоит на пороге чужой спальни и подглядывает. И — все то же страшное чувство: скоро, вот-вот, она вста­нет и уйдет. Уйдет к другому мужчине...

Ну и пусть, ну и пусть уходит! Кто она ему?! И какое ему дело, в конце концов, до чужой жизни, до этой жен­щины, которая, скорее всего, будет рада возможности вос­соединиться со старым возлюбленным, раз одна мысль о нем вызывает у нее такую улыбку... Ну и пусть...

— Пойдем, я тебе хоть ночник покажу, — сказал он. (Надо все-таки дотерпеть этот визит как положено, и пусть убирается к своему калифорнийскому красавчику, навер­няка светловолосому, загорелому и... здоровому. Здорово­му, черт возьми!)

Наверное, Нэнси уловила резкие ноты в его голосе — а может, просто удивилась, что он так круто сменил тему. Взглянула на него непонимающе, и между бровями снова наметилась морщинка.

Получилось и правда красиво. Ник притушил свет, и в темноте мастерской ночник заиграл розоватыми спо­лохами.

Нэнси присела на корточки, оперлась локтем о под­локотник коляски и склонила голову, пристроив ее на собственной руке. Почувствовала руку на плече и не ше­вельнулась — было хорошо сидеть вот так и смотреть на переливающиеся огни... смотреть и смотреть... смотреть и смотреть... как будто ничего вокруг больше нет.

— Нэнси... мне очень не хочется, чтобы ты уезжала... — услышала она, подумала: «Ну неужели хоть ненадолго нельзя обо всем забыть?!» — и все-таки отозвалась:

— Мне тоже не хочется. У меня выхода другого нет.

— Выход есть всегда.

— Возможно... — Волшебство момента было разруше­но. Она вздохнула и попыталась объяснить: — Наверное, я не так воспитана. У вас, на Востоке, женщины другие. А я всю жизнь росла с тем ощущением, что серьезные про­блемы — это удел мужчин... а теперь, вот видишь, не справ­ляюсь.

— Да, но ты можешь выйти замуж и переложить все эти проблемы на плечи мужа.

— Угу... женихи прямо в очередь выстроились!

— Ну... ты можешь выйти замуж за меня...

Только сказав, он понял, что сейчас сказал. Почувство­вал замершее под рукой плечо Нэнси и нажал на кнопку, включая свет.

Она смотрела на него даже не с удивлением, а как че­ловек, который ослышался или с которым вдруг загово­рили на непонятном ему языке.

Ник и сам не понимал, как могло у него выскочить та­кое, зачем — ведь она же все равно не согласится, только зря выставлять себя шутом! Авантюра... идиотизм... не­ужели он до такой степени ополоумел, что начисто поте­рял чувство реальности?!

Он решительно вздохнул и добавил:

— Уж я-то твои финансовые проблемы точно смогу ре­шить.

Нэнси медленно встала, продолжая все так же изум­ленно, непонимающе глядеть на него. Сказала:

— Ник, я...

— Дай мне договорить, — отмахнулся Ник, постепен­но приходя если не в бешенство, то в состояние, близкое к нему, — и вообще — я не хочу, чтобы ты отвечала мне сейчас. Ответишь завтра. И... сядь, ради бога, куда-ни­будь, — пошарил глазами, — хоть на ящик! Я не могу, когда ты на меня так... сверху смотришь.

Она послушно потянула к себе ящик с жеодами, вы­двинула его и села, неудобно примостившись на самом краешке.

— Тебе придется пойти только на один компромисс. Ты хочешь учиться — пожалуйста, но учиться придется где-то поблизости. Если тебе понадобится — или просто захочется съездить в Европу или еще куда-нибудь, с этим проблем не будет, но жить ты должна будешь здесь, со мной. (Зачем он тратит время и говорит все это — она же все равно откажется?!) Здесь... в доме все сделано под меня, и в других местах я себя чувствую некомфортно.

Ему показалось, что Нэнси слегка шевельнулась, буд­то собираясь сказать что-то, и он резко оборвал ее:

— Подожди, не перебивай! Я должен сказать тебе еще одну вещь. — Мельком подумал, что можно было бы обойтись и без этого унижения — она же и так откажет­ся, зачем ей знать?! — и все-таки сказал: — Я хочу, чтобы ты знала еще одно. Наш брак... — Голос внезапно сел, Ник сглотнул и повторил громче: — Наш брак никогда не смо­жет стать браком... в полном смысле этого слова. У меня не работают не только ноги, но и все, что... ниже пояса. — Увидел ее испуганно расширившиеся глаза — значит, до­шло — и продолжил, каждым словом будто давая самому себе пощечину — за ту глупость, которую он сделал... и которую продолжал делать: — Я понимаю, что ты мо­лодая женщина, но... если у тебя кто-то будет, я не хочу об этом знать — не хочу, понимаешь? Постарайся соблю­дать определенный декорум — а я тоже не буду допыты­ваться. Я говорю об этом один раз — и больше говорить не хочу... никогда...