Полина Раевская - Каюсь Страница 17

Черт, давай же быстрее, тормозогла! — мысленно тороплю ее, пританцовывая на месте. Молюсь, чтобы не подошла Змеища, а то обломает всю малину. Любка-то хоть ничего и не говорит, но уже поглядывает удивленно. Она молча берет счет и отбивает. А затем присвистывает:

— Поздравляю, Токорева! Побила Беляевский рекорд.

Я обомлела. Стоит пояснить, что у нас-официантов в работе есть мотивирующий момент — соревнование; кто больше чаевых получит. Это может быть и за один раз, так и за весь день. Пока лидерство было у Стаса Беляева по двум номинациям, но, кажется, все изменилось. Елы-палы! Это что же получается? Блондинчик мне чаевых оставил больше двух тысяч?

Господи, ты Боже мой! У меня чуть эйфорический припадок не случился. Вот тебе и «жмот». Ох, если бы он сейчас сюда зашел, я, честное слово, расцеловала его. И плевать на возражения. Ну что за мужчина?! За час перевернул все в моей душе с ног на голову. И даже исчезнуть сумел красиво. А может, он просто про сдачу забыл, а я идиотка радуюсь? — подкидывает ложку дегтя внутренний голосок. Я морщусь и отмахиваюсь —такие мужчины, как он, ничего не забывают, а уж тем более, когда это касается материального вопроса. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Иначе, как бы он успешным стал?

Последующие часы прошли легко. Мое настроение было лучше некуда, и ничто уже не могло его испортить. Хотелось смеяться и танцевать, чего я, кстати, очень давно не делала. А еще мне хотелось вновь увидеть этого мужчину, чтобы просто спросить его имя и поблагодарить за… За чаевые? Нет. За то, что вернул мне состояние какой-то беззаботности и забытой беспричинной радости, как будто и проблем в моей жизни нет, и не было.

Вот так и пролетела смена на позитивной волне. Коллеги смотрели на меня : кто удивленно, кто скептически. Алла, заметив мое состояние, пару раз со снисходительной улыбочкой напоминала, что у меня сегодня штраф в размере семисот рублей, пытаясь тем самым испортить настроение. Но мне было глубоко фиолетово. Так и хотелось показать ей “fuck”, да приправить смачными словами: «Выкуси падла, я на фрилансе! На антивирусе имени…» Увы, имени не знаю, а хочется, страшно как!

Пока переодеваюсь, гадаю, какое бы имя ему подошло. Сначала включаю логику: если ему лет тридцать или чуть больше, то в те времена чаще называли мальчиков либо Эдуардами, либо Сержами, либо Сашками.

Вот, кстати, Александр ему очень даже подходит — звучное такое, само за себя говорящее: победитель, завоеватель, в общем, мужик с большой буквы.

Мне становится смешно. Я совершенно не верю во всю эту дребедень, но отпахав две смены и не такое в голову может прийти. А его имя я обязательно узнаю. У меня теперь особый интерес — вдруг все же угадала. Вероятность, конечно, мала, но чем черт не шутит. Если да — повеселюсь. Может даже в экстрасенсорику ударюсь, а то вдруг у меня талант пропадает, а я тут столы тру да реверансы каждому вошедшему отпускаю вместе с предупредительными улыбочками. Опять смеюсь. А ведь кто-то верит…

Удивительно, но за всеми этими глупостями, я совсем не заметила как оказалась на улице. Но окликнувший меня Стас вернул с небес на землю. Эх, хорошего понемногу! — тяжело вздыхаю про себя остановившись. Беляев бежит позади, догоняя меня. Чтоб его… привязался же!

— Янка, а ты че не подождала-то, поздно ведь уже? — пыхтит он, останавливаясь рядом.

А вот догадайся с трех раз, — с удовольствием бы ответила. Интересно посмотреть на его физиономию. Что-то я вошла в роль крутой девчонки. Пора бы и придержать коней. Но моя вредная натура не внимает голосу разума, поэтому язвительно произношу:

— А ты, как погляжу, в телохранители ко мне записался.

Парень оторопел, не зная, что сказать, но тут же нацепил непроницаемую маску. Поправил свои намазанные гелем волосы, хотя прическа была идеальной. Но мне, видимо, не понять, впрочем, я и не собираюсь. Этот жест в очередной раз убеждает, что все эти «недоголубки» меня не привлекают. С мужчиной женщина должна чувствовать себя защищенной и уверенной. А какая уж тут уверенность, когда его брови выщипаны лучше моих.

— А ты против? — улыбнулся он, по всей видимости, соблазнительно. Приобнял меня за плечи. Только этого не хватало, а ведь как хорошо прошел день. Счастье не вечно.

Осторожно высвобождаюсь из его объятий и приторным голоском цежу:

— Нет, не против, если ты будешь выполнять свои «обязанности» молча.

Иду дальше, коря себя за грубость. Ну вот, обидела единственного приятного человека с работы. Как теперь жить в гадюшнике? А с другой стороны, я же ему ясно дала понять еще вначале, что ничего не получится. Сам виноват!

Но каково же было мое удивление, когда Беляев вновь догнал меня и поплелся рядом. Я почувствовала себя неловко. Стало стыдно. Всю дорогу до дома мы молчали. Я мучилась, не зная как загладить свою вину. Стас задумчиво шел рядом, не пытаясь мне помочь. Останавливаемся у подъезда, я лихорадочно пытаюсь подобрать слова, но Беляев опережает.

— Ян, не грузись! Давай, в следующие выходные сходим куда-нибудь? Просто проведем хорошо время и скуку развеем?

То ли он дурак, каких свет не видывал, то ли хороший психолог, потому что, испытывая чувство вины, я не смогла отказать. Стас радостно воспринял мое согласие, что меня покоробило, и попрощавшись, ушел. Не полез с поцелуями —и на том спасибо.

Я же вся в сомнениях добралась до квартиры, решив, что на этом « свидание» расставлю все точки над «i», раз до человека не доходит.

Дома никого не оказалось. На кухонном столе меня ждала записка с таким содержанием: «Янульчик, ужин в холодильнике. Не забудь покушать! Звонила Лерка, просила перезвонить. Меня не жди, приеду завтра. Целую.»

Хм…мило. Эх, тетя Катя! Забыла главное правило воспитания — личный пример!

Усмехнувшись, иду в душ, напевая какую-то ерунду. Хорошее настроение вновь возвращается. Игнорирую просьбу «не забудь покушать!», наливаю себе кофе, и прихватив парочку конфет, выхожу на лоджию. Вдыхаю прохладный сентябрьский воздух и сильнее кутаюсь в махровый халат. Несмотря на то, что весь день лил дождь, небо чистое, звездное, а ночь тихая, только шум с дороги нарушает эту тишину. А мне так хорошо сидеть в плетеном кресле, пить горячий кофе и мечтать об идеальном мужчине. Вспоминать его улыбку, прокручивать в памяти нашу встречу и представлять еще кучу таких пересечений. Интересно, чем сейчас занят мой «Александр» ? Наверное, обо мне думает.

Начинаю смеяться. Мечтать не вредно, верно?

От прогрессирующего кретинизма меня спасает телефонный звонок. Я не глядя отвечаю.

— Да?

— Алоха, куколка! — раздается веселый голос подруги. Я невольно начинаю улыбаться и понимаю, что ужасно соскучилась.

— И тебе не хворать, — начинаю беспричинно смеяться.

— Ты знаешь, что я в шаге от преступления? Вот доберусь до тебя и придушу в объятиях. Ты почему не звонила? — накинулась на меня Гельмс.

— Я тоже соскучилась, — игнорирую вопрос.

— Это я уже поняла, иначе бы разве взяла трубку? — насупилась Лерка.

— Не обижайся, Лерунь. Просто я замоталась, еле живая с работы приползаю, — начала оправдываться я.

— Ладно, на первый раз прощаю, так уж и быть, — важным голосом сообщила она мне, отчего мы обе не удержались и начали смеяться. Когда с приветствиями было покончено и неловкость сошла на «нет», Лерка завалила меня вопросами:

— Ну, как живешь-то мать? Как работа? Что нового?

Выборочно рассказала про свою трудовую деятельность, умолчав о неприятных, унизительных моментах. Я и так чувствовала себя ущербной и неудачницей, поэтому самолюбие не позволяло говорить на эту тему. Пока рассказывала, вновь накатила горечь. Пришло осознание насколько однообразна и скучна моя жизнь. А послушав Лерку, так и вовсе пожалела, что ответила на звонок. Наверное, я все же завистливая. Слушая подругу, мое настроение падало все ниже и ниже, а ведь я должна радоваться за нее. Но меня почему-то не покидало ощущение какой-то негласной конкуренции. Вроде бы Лерка и не рисовалась, но в ее голосе скользили снисходительные нотки, что вызывало какое-то неприятное чувство.

Когда она начала рассказывать про какого-то парня, по которому весь универ с ума сходит, меня словно клинануло, и я тоже решила поделиться своими амурными делами. Только в несколько приукрашенном варианте, чем оно было на самом деле.

— А ко мне тут, представляешь, подкатил один экземпляр из постоянных клиентов, — начала я.

— Да неужели?! И на чем ездит? —сделала она очередное одолжение, вызыая злость, подстегивая к дальнейшему вранью. Моему уязвленному самолюбию необходимо было хоть как-то придать себе большей значимости в глазах подруги. Да только той было все равно, но я этого не понимала.