Алиса Лунина - Свадьба на Рождество Страница 17

– Может быть, ты объяснишь мне, что все это значит?! – потребовала Леля.

– Да! Не то будет хуже! – фыркнула Анька.

Леля наградила ее выразительным взглядом. Анька ответила тем же. В воздухе повисло напряжение, и даже пес Мальчик испуганно прижал уши.

Поняв, что ее присутствие Лелю, мягко говоря, раздражает, Ксения смутилась, и хотела было подняться к себе, но вдруг вспомнила, что «к себе» означает в комнату Лели; в итоге ей не оставалось ничего иного, как уйти в сад, где она расположилась в беседке в обществе двух котов. Она догадывалась, что это после телефонного разговора с ней Леля решила приехать без предупреждения (видимо, с целью разобраться, что за посторонние девицы распоряжаются телефоном Егора, как своим собственным).

Поскольку Леля общалась с Егором на повышенных тонах, обрывки их разговора долетали до беседки, и Ксения волей-неволей все слышала. Егор рассказал невесте, при каких обстоятельствах познакомился с Ксенией, однако Леля почему-то не спешила верить его рассказу. Неожиданно к их голосам добавился еще один – в гости к Савельевым пришел Влад Никитский, который подтвердил Леле, что Ксения и Егор действительно познакомились совершенно случайно.

– Это я дал Ксении свой телефон, – заверил Влад. – Когда у нее украли документы и деньги, она обратилась за помощью ко мне.

– А почему ты не отвез ее к себе? – ехидно спросила Леля.

Влад усмехнулся:

– Я не мог пригласить Ксению к своим родителям… Ты просто не знаешь мою маму…

Видимо, Леля сочла свидетельские показания Влада убедительными и сменила гнев на милость.

Время шло. Ксения по-прежнему сидела в беседке. Ей было неловко и грустно, вдобавок она замерзла. Наконец появился Егор.

– Я искал тебя, а ты оказывается здесь…

– Извини, из-за меня у тебя неприятности.

– Не говори глупости, идем в дом. – Егор взял ее за руку и повел за собой.

Взглянув на Софью Петровну, Ксения поняла, как нелегко быть матерью взрослого сына. Чувствуя общее напряжение, бедная мама Соня старалась разрядить атмосферу, но не знала, как это сделать, и выглядела растерянной. Леля вела себя с ней вежливо, но холодно. Ксении было жутко неудобно перед всеми, и посему она тут же предложила освободить Лелину комнату. Неожиданно ей на помощь пришла Анька, пожелавшая уступить свою спальню. «Пусть Ксюша ночует в моей комнате, а я могу прекрасно разместиться в библиотеке!» «Очень хорошо!» – обрадовалась мама Соня.

Проходя мимо Егора, Анька выразительно подмигнула ему, и нарочито громко, чтобы слышала Леля, сказала:

– Надеюсь, братик, завтра здесь не заведется еще одна девушка? А то этой бедняжке достанется только собачья будка.

В комнате Ани Ксении понравилось даже больше, чем в Лелиной; здесь на всем чувствовался отпечаток личности хозяйки. Большой шкаф с книгами составил бы честь и взрослому человеку, а уж пятнадцатилетней девочке тем более; внушительная стопка книг стояла прямо у кровати, подтверждая, что их активно читают. Увидев примостившуюся на столе печатную машинку, Ксения радостно охнула:

– Это же «Ундервуд!»

Анька горделиво кивнула:

– Если честно, я обожаю древности! Мне почему-то кажется, что моя машинка с историей, и на ней раньше стучал какой-нибудь писатель или поэт где-нибудь в Америке тридцатых годов. Ее мне подарил Егор. Он как-то спросил, чтобы я хотела получить на день рождения, я пожелала раритетный «Ундервуд», и ему пришлось раскошелиться. – Анька с любовью коснулась черных клавиш. – Да, на такой машинке не станешь печатать ерундовые тексты…

Ксения поинтересовалась, что печатает Аня.

– Стихи, – лаконично сказала девочка и, не вдаваясь в детали, перевела разговор на другую тему.

Внимание Ксении привлек внушительный этюдник, коробки с красками, а главное – картины на стенах.

– Ты рисуешь?

Аня смущенно кивнула.

– С пяти лет занимаюсь в изостудии. Говорят, рисовать я научилась раньше, чем говорить.

Аня рассказала, что в младенчестве, ползая среди огромных листов ватмана с чертежами мамы Сони, разбросанных по квартире, она развлекалась тем, что разрисовывала их. Пока Ксения восторженно разглядывала Анины творения – да тут, кажется, настоящий талант! В ее картинах было много света, воздуха, они дышали и жили. Аня часто рисовала море. Ее море было разным – пронзительно-синим, ласковым и радостным в безмятежный летний день, свинцовым, мятежным и грозным в шторм, волшебным, аквамариново-розовым в час заката, серебристым полнолунной ночью, и везде – очень большим, таким, что, кроме него, уже ничего не было нужно. А еще Анька часто рисовала сад мамы Сони, где тянулись к солнцу рододендроны, ветер раскачивал куст акации, а по дорожкам бродили коты.

– А я не умею рисовать, – призналась Ксения.

– Совсем?

– Абсолютно. Если нарисую кота, его никто не отличит от собаки, или вообще от дяденьки, – Ксения улыбнулась. – А вот у тебя настоящий талант!

Анька пренебрежительно махнула рукой (ах, оставьте, в глаза хвалят только дураков!):

– Мне нужно много учиться. Кстати, Егор советует после школы поступать в Академию художеств.

– А ты этого хочешь?

– Не знаю. Боюсь представить, что нужно будет уехать отсюда, жить в чужом городе, далеко от моря, – Анька вздохнула. – Не знаю, смогу ли привыкнуть… Вон Егор до сих пор скучает по дому.

Дверь распахнулась, и в комнату шмыгнул огромный котяра. Аня потрепала его за ухом, и зверь, замурчав, как трактор, расположился на диване.

Ксения подошла к стеллажу, уставленному моделями парусников и самолетов.

– Их когда-то собирали отец с Егором. – Аня взяла в руки изящную бригантину. – В детстве Егор был помешан на море и самолетах, и никак не мог выбрать, кем ему быть – моряком или летчиком. А потом они с Владом решили стать пиратами, учили морзянку, рангоут и такелаж корабля, изучали географические карты и всерьез думали удрать из дома.

– Нормальная мальчишеская мечта! – улыбнулась Ксения.

– Да уж, только потом Влад почему-то стал бизнесменом, – с горечью заметила Аня. – Он так изменился за эти годы, просто не узнаю его…

Ксения стала разглядывать фотографии, висевшие на стенах: мальчишки в лодке, маленькая Анька на руках у мамы Сони, юный Егор в обнимку с огромной собакой. А над кроватью большая фотография…

– Это Влад? – спросила Ксения.

Анька покраснела и нехотя буркнула – да. По ее реакции Ксения поняла, что тут какие-то девичьи секреты, дело деликатное, а потому лучше перевести разговор на другую тему. Она поинтересовалась, зачем у Ани посреди комнаты висит боксерская груша. Анька тут же принялась убеждать, как хорошо снимать стрессы с помощью бокса. Не переставая молотить грушу, она вдруг, без всякого логического перехода, поинтересовалась у Ксении, понравилась ли ей Леля. При этом Анька так душевно шмякнула грушу, что у Ксении не осталось никаких сомнений относительно того, какой ответ от нее ждут.