Диана Гамильтон - Брак во спасение Страница 17

Серебристый свет луны лениво коснулся его лица, подобно осторожным пальцам ваятеля очертил его величественную фигуру, и у Клео перехватило дыхание.

Нагой, если не считать маленьких черных плавок, властный над ее женственной хрупкостью, мужчина произнес ее имя, словно вопрос, и его затененный взгляд, у которого этот призрачный свет отнял сверкающую синеву, жадно ласкал ее тело, каждый щемяще нежный изгиб его — призывный, дразнящий за полупрозрачным батистом.

— Я не мог заснуть.

Он подошел ближе, так, что мог коснуться ее, и от близости его тела Клео словно заполыхала огнем; он взял в ладони ее лицо и искал ее взгляда, выдавая силу собственного желания.

Он весь дрожал. Она чувствовала легкий трепет, волнами пробегавший по его упругой мерцающей коже, чувствовала, как он овладел собой, отпуская ее; его пальцы, легко скользнув по ее шее, предательски сжались в кулаки, хотя она не должна была знать, каких усилий ему стоило воздержаться от более откровенной ласки.

— Я провожу тебя.

Его слова прозвучали нежно, однако за этой нежностью слышалось волнение, и она поняла; что он желал ее столь же сильно, как она — его.

— Может, выпьешь чего-нибудь горячего? Я бы тоже не отказался, это, пожалуй, лучше, чем плавать. Я как раз вышел искупаться и увидел тебя.

Так мог бы говорить отец, баюкающий беспокойного ребенка. Но для Клео все было ясно, и теперь она уже не боялась, нет, ибо для нее стало наконец понятным то, что долгие месяцы скрывалось в ее сознании. Она любила его, вот почему ее предложение было столь уместно, столь верно! Как долго она была слепа, как была уверена, что не нуждается в чувстве, даже не смогла расслышать творящегося в ней!

Но теперь она знала все, знала, что ограничения, возложенные ею на первые дни их брака, должны быть невыносимыми для такого мужчины, как он. Теперь же они стали невыносимы и для нее.

Но, как человек чести, он не мог приблизиться к ней раньше, чем истечет срок, — ведь он дал слово. Поэтому первый шаг должна сделать она.

— Джуд…

Он ждал ее, стоя всего в двух шагах впереди. Когда ее голос достиг его, он резко обернулся, и его тело, словно увлажненное потом, несмотря на прохладный ветер с моря, блеснуло в лунных лучах.

— Возьми меня.

Простота этих слов не удивила ее. Это были самые верные, самые нужные слова, она должна была произнести их гораздо раньше. Она уловила его короткий вздох, и волшебство этого мига, осознание любви к нему пронзили ее до глубины души. Он принял ее протянутые руки в свои и прижал их ладонями к своей широкой груди.

— Ты уверена? — В его низком голосе угадывалась тревога. — Ты действительно уверена?

Она только кивнула; любовь переполняла ее, и она не могла говорить, ей хотелось смеяться и плакать оттого, как слепа и глупа она была эти последние месяцы. Она подняла к нему лицо, и он, затаив дыхание, привлек ее к себе; их тела соприкоснулись и в единый колдовской миг соединились, растворив ее нежную покорность в его сильной, требовательной плоти; их руки, губы искали, обретали, утоляли друг друга.

Там, на берегу, где пульс моря мешался с биением крови в их жилах, он взял ее так ласково, так мучительно-нежно, что на ее глаза навернулись непрошеные слезы.

Она бесконечно любила его.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Ты хотел уйти не попрощавшись! — игриво упрекнула Клео с порога столовой, завязывая пояс легонького пеньюара вокруг тонкой талии. Джуд завтракал. Он поднял глаза и лениво улыбнулся, притягивая ее своим синим взглядом.

— Вовсе нет. Я бы зашел разбудить тебя перед уходом.

Он отложил утреннюю газету.

— Позвонить Мег, чтобы принесла тебе завтрак?

— Нет, спасибо.

Клео пригладила рукой растрепанные серебристые волосы, села напротив него и отщипнула кусочек жареной ветчины из его тарелки. Она не хотела ничьего присутствия, даже Мег, самого незаметного существа на свете. Она хотела быть наедине с Джудом. Никогда, никогда больше она не будет притворяться холодной и пресыщенной перед своим мужем. Ведь она так любит его.

Приходилось сожалеть лишь о том, что ему нельзя сказать об этом. Он женился на ней потому, что нашел это удобным, других причин не было. Открыв в ней страстность, равную его собственной, он, с присущим его мужскому уму расчетом, принял это как награду. Признание в любви могло лишь раздосадовать его. Вряд ли он захочет ответственности.

Он был красив: его черные волосы, влажные после недавнего душа, плотно прилегали к голове, темный загар контрастировал с ослепительной белизной сорочки. Ее руки потянулись к нему. Каждое утро, пробудившись от роскошного сна, она искала его рукой, он просыпался, поворачивался к ней, погружая лицо в ее волосы, и они томно, лениво ласкали друг друга.

Сегодня все было по-другому. Это было первое утро по их возвращении в Лондон; они провели на острове две недели вместо одной, потому что Джуд, махнув рукой, связался с «МескалСлейд» и предупредил Дон Гудэл, что они остаются еще на неделю. И сегодня утром она, потянувшись к нему, не нашла его радом. Ее рука легла на пустые холодные простыни, и она ужаснулась, вспомнив, что сегодня он должен ехать в Сити.

Она соскочила с кровати, схватила пеньюар и, сражаясь с ним, бросилась вниз по лестнице, желая застать Джуда до отъезда, просто увидеть его.

Теперь, сидя с ним радом, она успокоилась, взяла в ладони его чашечку с кофе и потягивала горячий напиток, пока Джуд доедал яичницу с ветчиной.

— Что ты сегодня будешь делать? — спросил он.

Клео пожала плечами и мягко улыбнулась.

— Пожалуй, пройдусь по магазинам, — предположила она. Джуд почему-то предложил ей не выходить на работу еще неделю. Она предпочла бы снова быть за своим столом, радом с мужем. Но он настаивал, а она не хотела с ним спорить, ее восторженное состояние не располагало к этому. Темная бровь удивленно поднялась, и она пояснила:

— Может, куплю себе новое платье.

Ей хотелось праздника, хотелось что-нибудь новое, необыкновенное. Как он не понимал, что причиной была ее огромная любовь!

— В четверг мы принимаем Блэйров, и мне придется перевернуть все магазины! — сказала она.

Она ждала его замечания по поводу предстоящего званого ужина. Сэр Джеффри Блэйр был президентом многообещающей компании «Блэйр и Дод», и Джуд искал возможности заполучить их счет в своем банке. Четверг мог принести окончательное решение. Но Джуд перегнулся через стол и выхватил у нее из рук свою чашку.

— Ты что, намерена истребить весь мой завтрак, женщина? — прорычал он. Однако, несмотря на нахмуренные брови, губы его улыбались; он допил остатки кофе, наполнил чашку заново, сделал глоток и вернул дымящийся сосуд ей в ладони. — Ну вот, уже под башмаком, — усмехнулся он, и Клео важно кивнула, хотя прекрасно понимала, что этот мужчина никогда под башмаком не окажется. Однако их развивавшиеся отношения допускали такое легкое поддразнивание, и ей это нравилось, как нравилось все в этом человеке. — Ты знаешь, что, гладя на тебя в этом наряде, очень трудно сдержаться?