Елена Озерова - Бархатные мечты Страница 17

Вообще за последние полтора месяца жизнь Киры изменилась так круто, как не менялась за многие годы. Работа, карьера, зарабатывание денег, семья, даже Аленка — все то, что раньше было самым главным, отошло на второй план, а единственно важным, необходимым стал он, Грег Мартен, мужчина ее жизни. Она продолжала выполнять свои повседневные обязанности, занималась контрактами и переводами, трепалась с Викой, готовила еду, заботилась о дочери, но делала все это как бы машинально, автоматически, как робот, как сомнамбула. Жила же по-настоящему она только один час в день, с девяти до десяти вечера, когда ее соединяли с Лондоном и она слышала родной и такой красивый мужской голос.

За эти полтора месяца Грегори дважды выбирался в Москву на выходные. Их встречи были куском хлеба для голодного. Аленка уезжала ночевать к бабушке, и Кира с Грегом оставались одни. Они любили друг друга в эти ночи страстно и ненасытно, но в этой страсти не было азарта или поиска новизны, что отталкивало Киру от ее прежних любовников. С Грегом все было иначе, она чувствовала его тело как свое, как продолжение себя самой, и всегда знала, чего он хочет; он тоже угадывал любые ее желания. Слова были не нужны. Сейчас Кира даже не могла толком вспомнить, о чем они говорили. Да это и неважно. Главное, им было легко и хорошо вместе. Все ее прежние страхи развеялись как дым. Он ее любит, она летит к нему, они будут вместе целых десять дней, а что дальше — какая разница!

В Барселоне Кира пересела на маленький самолет компании «Iberia» рейсом на Сантандерс. Грег и тут все предусмотрел, пересадка заняла не более часа. Перелет оказался коротким, Кира не успела опомниться, как симпатичная стюардесса объявила, что самолет идет на посадку. Достав пудреницу, Кира внимательно изучила свое лицо в маленьком зеркальце, слегка провела пуховкой по горящим щекам. Вроде бы все в порядке. Интересно, понравится ли Грегу ее костюм цвета спелой вишни? Грег брюк на женщинах не любит, в этом он старомоден, но в дороге это удобно… Кира на мгновение пожалела, что ради собственного удобства забыла о том впечатлении, которое должна произвести на Грега при встрече. Но, успокоила она себя, мятая юбка была бы еще хуже.

Грег ждал ее у стойки, где выдавали ключи для взятых напрокат машин. Он сдержанно обнял ее, поцеловал в щеку. Кира, слегка обескураженная такой прохладной встречей, удивленно заглянула ему в лицо — и сразу же поняла, как трудно дается ему эта напускная сдержанность, что больше всего на свете он хочет сгрести ее в охапку, прижать к себе, и… Она улыбнулась.

— Как долетела? Тебя не укачало? Я же не знаю, как ты переносишь долгие перелеты…

— Спасибо, прекрасно. — Кира приподнялась на цыпочки и ответно чмокнула Грега в щеку. — Долго ждешь? А где твой багаж?

— Все в машине. Пойдем скорее, мне не терпится остаться с тобой наедине, подальше от любопытных глаз.

— Ничего не имею против!

Кира рассмеялась, взяла Грега под руку, и они направились к выходу. Дорога вилась вдоль побережья, и Кира наслаждалась прекрасными видами бухт и бухточек, открывающимися сверху. Грегори вел машину уверенно, почти не сбрасывая скорость на поворотах. Изредка он поглядывал сбоку на Киру и улыбался, видя, каким откровенным восторгом светится ее лицо.

— Ты сейчас как маленькая девочка, которую няня в первый раз привела в зоопарк.

— Почему именно в зоопарк?

— Ну-у, не знаю… Наверное, потому, что первое потрясение, которое я испытал в детстве, как раз от посещения зоопарка. Мне было тогда года три, и особенно я запомнил слонов.

— Почему слонов?

— А вот этого я не могу сказать. Может быть, из-за размеров. А может быть — из-за Киплинга, я очень любил его сказки!

— А сейчас?

— Что сейчас?

— Сейчас Киплинга любишь? И вообще, что ты любишь?

— Устриц и черепаховый суп. Мы же говорили об этом — помнишь, после «Жизели»?

— Я серьезно! Ну, что «говорили»… Я так мало знаю тебя, что мне иногда становится страшно. Ты ведь впервые заговорил со мной о своем детстве. Какой ты был маленьким?

— Кира, глупенькая… — Грег свободной рукой обнял ее и привлек к себе. — Я был невыносимым мальчишкой, от которого плакал весь дом. Если тебе это интересно, могу устроить вечер воспоминаний при свечах. Я о тебе тоже мало знаю, но меня это не пугает — у нас все впереди.

Кира потерлась щекой о его плечо и чуть слышно спросила:

— Ты правда любишь меня?

— Сейчас я тебе это докажу — мы уже почти приехали.

Машина остановилась у небольшой двухэтажной белой виллы. Грег вышел, открыл дверцу, помогая Кире выбраться, потом неожиданно подхватил ее на руки и понес наверх.

Они оказались в большой спальне, отделанной в голубых и нежно-апельсиновых тонах. Жалюзи на окнах были спущены, и в комнате царил приятный полумрак и прохлада. Грег бережно опустил ее на широкую кровать, стоявшую посреди спальни, и прильнул губами к ее губам. Поцелуй длился долго, потом губы Грега переместились ниже и стали ласкать нежную кожу Кириной шеи. Она засмеялась и легонько оттолкнула его.

— Подожди, милый, мне надо хотя бы немного привести себя в порядок после дороги! Ванная, кажется, там?

— Извини! — Грег встал и подал Кире руку, помогая ей подняться с постели. — Я слишком нетерпелив, но я так давно тебя не видел. В ванной ты найдешь все необходимое. А может быть, ты разрешишь мне принять ванну вместе с тобой?

— В другой раз, хорошо? Ты же сам сказал, что у нас много времени.

Кира чмокнула его в щеку и слегка подтолкнула к двери.

— Распорядись насчет моих вещей, мне хотелось бы переодеться.

Ванная, невероятно большая по Кириным понятиям, была отделана не менее роскошно: выложенная мрамором ванна, встроенная в пол, огромные зеркала в тех же голубых и нежно-апельсиновых тонах. Кира с наслаждением опустилась в теплую ароматную воду. Боже, неужели все это наяву?..

После ванной, завернувшись в пушистый купальный халат, Кира вышла в спальню и сразу попала в объятия Грега.

— Мне страшно хотелось этого с того момента, как мы расстались в Москве, — прошептал он.

— Мне тоже… милый…

— Я еще не долетел до Лондона, а мне уже показалось, что мы расстались целую вечность назад.

Он медленно, сдерживая напор страсти, целовал ее щеки, нежные веки и шею, спускаясь все ниже, к душистой, лихорадочно пульсирующей ложбинке. Из ее полуоткрытых губ вырвался слабый стон. Она так долго тосковала по нему, что блаженство, испытываемое сейчас, казалось непомерным. Наконец-то свершалось то, о чем она мечтала, ради чего жила последние недели.

Ее руки обвились вокруг его шеи, прижимая к себе его лицо, ее голова откинулась назад, когда она почувствовала жадное прикосновение его губ. Она чувствовала, как его гладящая рука постепенно приближается к мягкой выпуклости ее груди, как кожа ее напрягается в предвкушении ласки, и это наполняло ее неизъяснимым наслаждением. Его прикосновения были уверенно-властными, остро волнующими. Она чувствовала, что растворяется изнутри, и ее охваченное пламенем сердце может не выдержать этого. Грег прошептал ее имя, подхватил ее на руки, бережно уложил в раскрытую постель и склонился над ней. Его прикосновения были нежными, умелыми, он знал, как нужно ласкать женщину. Она громко, уже не в силах сдерживаться, застонала, когда его губы сомкнулись вокруг воспаленного соска, превращая его в жаркое средоточие испепеляющей страсти. Пока его зубы терзали ее сосок со страстью, граничащей с жестокостью, его рука ласкала другую грудь, и от этого прикосновения ток молнией пробежал от груди к животу, наполняя все ее существо невыносимо острым желанием.