Наталья Калинина - Кто-то смеется Страница 17

— Мы купим тебе обратный билет. Но сперва ты поживешь с нами на вилле, которую сняли для нас друзья. Ты бывала в Греции?

— Еще нет.

— Вот и хорошо. Правда, Робби? Усилием воли Элина наконец заставила себя не смотреть на шею американки.

Она лежала, подложив руки под голову, и смотрела в открытое окно. Казалось, большая полная луна пытается не просто заглянуть к ней в комнату, а высветить здесь все темные углы.

Ее память так похожа на эту загроможденную старой мебелью комнату. Сколько раз она пыталась проникнуть в простенок между громоздким шкафом и комодом, но все время натыкалась на пыль и пустоту. То, что случилось несколько дней назад, она уже начинает забывать. Остались лишь какие-то разрозненные картинки, да и по телу иной раз пробегает сладкая дрожь. Тот парень, она забыла, как его звали, так ее любил… Что ей до него? Он не поможет ей вспомнить то, что было с ней раньше. Ей необходимо вспомнить то, что было раньше.

— Не спишь, Элли?

Вошел Роберт Маккензи, осторожно прикрыв за собой дверь, и сел в скрипучее плетеное кресло у окна. От этого скрипа по спине Элины почему-то пробежали мурашки.

— У меня плохой сон, мистер Маккензи.

— У меня тоже. Но я опасаюсь пить снотворные. Я слыхал, от них человек становится слабоумным. Ты пьешь снотворные, Элли?

— Когда я болела, мне давали какие-то лекарства. Наверное, снотворное тоже.

— Чем ты болела, Элли?

— У меня была черепно-мозговая травма. Я упала и ударилась затылком о ствол дерева. Я долго лежала в клинике.

— Ты не соврала про своих родителей?

— Мой отец жив. Я скрываюсь от него. Он сделал мне много зла.

— Я чувствовал, что ты сказала не всю правду. Ты стыдишься своего отца, Элли?

— Я боюсь, он сумеет меня найти.

— Чем он занимается, Элли?

— Скупает недвижимость. Он очень богатый человек.

— У тебя есть братья или сестры?

Мистер Маккензи пересел на стоявшую возле кровати кушетку. Его длинные худые ноги казались в лунном свете мертвенно-бледными.

— Сестра.

— Она живет с отцом?

Элли на секунду задумалась.

— Да. И мне ее жаль. Когда-то мы с ней были очень близки духовно.

— Но если твой отец на самом деле издевался над тобой, ты можешь подать на него в суд. Я помогу тебе с адвокатом — у меня большие возможности.

— Я не смогу ничего доказать. У меня очень плохая память. К тому же у отца много денег.

— Значительная часть из них принадлежит по закону тебе. Разреши мне помочь.

— За это вы потребуете от меня так много.

Она вдруг вскрикнула и забилась в истерике. Вызванный мистером Маккензи доктор сделал транквилизирующую инъекцию и порекомендовал поставить пиявки.

Наутро лицо Элли было свежо и безмятежно, и супруги Маккензи скоро забыли о ночном эпизоде, вызвавшем такой переполох. Они сели во взятую напрокат машину и отправились знакомиться с достопримечательностями древней Эллады, потом катались на яхте, бродили по знаменитому афинскому базару, покупая всякие побрякушки и экзотические тряпки.

Как-то Элли и миссис Маккензи сидели на увитой виноградом террасе. Рита раскладывала пасьянс, Элли глядела вдаль, праздно скрестив на груди руки.

— Тебе нужно влюбиться, Элли, — вдруг сказала миссис Маккензи, смешивая карты. — Молодая красивая женщина вроде тебя обязательно должна кого-то любить.

— Я не умею, Рита. К тому же это скучно.

— А ты попробуй. Я тоже думала примерно так же, пока не встретила Робби. Я неплохо рисовала в юности и мечтала стать профессиональной художницей. В ту пору я не интересовалась ничем, кроме живописи.

— Ты занималась живописью, Рита?

— Да. А что в этом удивительного?

— Не знаю. Сама не знаю.

Элли испытывала странное беспокойство.

— Если ты приедешь к нам в Сан-Антонио, я покажу тебе свои картины. Среди них есть несколько очень симпатичных. Ну, например, «Освещенные заходящим солнцем азалии с террасы старого флигеля». Что с тобой, Элли? У тебя что-то болит?

Она хватала ртом воздух. Перед глазами вспыхивали разноцветные огни, масляно расплывающиеся в тяжелой темной воде.

— Мы должны помочь ей, Робби, — слышала она над собой. — Мне кажется, у девочки эпилепсия. Помнишь, какие жуткие приступы были у нашей бедняжки Карен? Если бы я не послушала доктора Форстера и не отправила ее в тот ужасный санаторий…

Миссис Маккензи всхлипнула.

— Успокойся, Рита. У нашей Карен вдобавок ко всему был туберкулез.

— Я не верю, что она могла захлебнуться собственной кровью. Они убили ее, эти безжалостные люди в белых халатах. Недаром же они просили, чтобы я продала ее почки.

Элли открыла глаза. У Риты и ее мужа были такие испуганные лица.

— Все в порядке, моя девочка, — прошептала Рита и попыталась улыбнуться.

— Последнее время со мной происходит что-то странное. Я… я словно перемещаюсь в какой-то другой мир.

— Элли, это пройдет. — Рита украдкой смахнула слезы. — Ты поедешь с нами в Сан-Антонио. — Рита взяла ее руку и прижала к своей щеке. — У нас нет никого, и мы состоятельные люди. Пожалуйста, Элли, скажи «да».

Она закрыла глаза, чувствуя, как по щекам побежали слезы.

— Эй ты, проваливай отсюда! Нам не нужны чужие. — Девица в кожаных брюках в обтяжку и блестящей оранжевой куртке была рассержена не на шутку. — Ходят тут всякие с севера и востока и уводят наших парней. — Она обиженно надула губы. — Что, тебе своих мало? Зачем ты приперлась в наш город?

— Оставь ее, Линда, — добродушно сказал бармен. — Она не трогает тебя, правда? Сама виновата — нужно была привязать Пита к подвязке.

— Нет, ты скажи мне: он плохой парень? — наскакивала на Элли девица. — Давай, давай, открывай свой вонючий рот, не то я вылью на тебя кружку с пивом.

— Пит хороший парень, — сказала Элли. — Но он мне совсем не нравится.

— Скажите на милость, какая разборчивая нашлась. Ты что, Мэрилин Монро или Мадонна? Не нравится… — Линда презрительно фыркнула. — Просто ты не умеешь с ним обращаться. Со мной Пит заводится с пол-оборота и готов прыгать в седле всю ночь. Ты сама дохлая, как использованный презерватив. Мой Пит тут ни при чем.

— Успокойся, Линда. — Бармен примирительно тронул ее за руку. — Твой Пит и раньше уходил от тебя, а потом возвращался. Такой уж у парня характер.

— А ты помолчи, старый Рокер. — Линда сделала еще полшага и теперь стояла в нескольких дюймах от Элли. От нее разило джином. — Мой Пит всегда сам бросал девчонок, чтоб вернуться ко мне. А эта стерва спустила его с лестницы. Мне рассказал об этом брат. Бедняжка Пит хотел утопиться с горя. Послушай, ты, убирайся назад в свой вонючий Нью-Йорк или Филадельфию!