Вайолетт Лайонз - Вспомнить о будущем Страница 17

— Боже мой, Элджи, я…

— Не надо…

Он отодвинулся от ее руки, которую она протянула к нему.

— Мне не нужны твои утешения и твои слезы, Джейн. Избавь меня.

— Избавить тебя?

Она не понимала его реакции на естественное чувство сострадания. Но его резкий тон ранил ее в самое сердце.

— А я… и не плачу!

— Разве?

Он схватил ее за руки и повернул к себе.

— А это что? — Проведя пальцем по ее ресницам, он показал ей мокрый палец. Джейн даже не заметила, что плачет.

— Я… я…

Джейн озадачило его поведение и это отчужденное злое лицо, ей вдруг захотелось ударить его. Настолько разительной была произошедшая в нем перемена, что в ней вспыхнул яростный протест.

— Да, плачу!!! — закричала она, глаза ее горели гневом. — И что в том плохого?! Ты рассказал о Камилле… о ее трагической истории. Да любой, услышав, заплачет поневоле. Любой человек…

— Любой! — сурово оборвал ее Элджи. — Но не ты. Не ты, кара. С чего бы тебе вдруг оплакивать женщину, которую ты никогда в глаза не видела, только на фотографии. Почему с такой готовностью слезы льются из твоих глаз, когда ты… О Господи! — Он оборвал себя на полуфразе, брезгливо выпустил ее руку и, резко отвернувшись, уставился в окно.

Так он стоял, засунув руки в карманы брюк, с поникшими плечами, словно, кроме него, в комнате никого не было. Джейн оставалось только лицезреть его спину. Она почувствовала себя лишней и в этом доме, и в его жизни.

Неужели она видит перед собой того же человека, который весь вечер провел с ней и, блистая остроумием, занимал разговором? Неужели это тот самый Элджи, против обаяния которого вряд ли устояла бы даже воинствующая феминистка, не говоря уже о глупой женщине с чувствительным сердцем, влюбившейся в него с первого взгляда? Да, призналась она себе, похоже, ее чувство стало более глубоким и сложным, нежели то примитивное физическое влечение, которое она испытывала к нему с самого начала. Она оживала в его присутствии, острее чувствовала, и краски становились ярче, запахи сильней, а звуки внятней. Любовь ли это в полном смысле слова? Возможно ли любить человека, почти ничего о нем не зная, будучи знакомой с ним меньше недели? Так уж получилось, что из-за потери памяти Элджи стал единственным человеком, который связывал ее с реальным миром. Абсолютно беззащитная, она бессознательно потянулась к нему всем сердцем.

— Элджи… — нерешительно начала она, движимая потребностью разрушить барьер, которым он отгородился. — Я тебя не понимаю. Может, ты хочешь… Давай поговорим об этом.

Ее слова заставили Элджи стремительно обернуться, но, увидев его лицо, она была настолько поражена, что невольно сделала несколько шагов назад.

Бледность заливала его осунувшееся лицо, глаза запали, и под ними залегли тени. Огонь, еще недавно горевший в его глазах, угас; темные, непроницаемые, они пугали ее.

— Нет, Джейн, я не хочу говорить об этом! Я не хочу говорить о Камилле, о ее красоте, о том времени, когда я был с ней… о той ночи, когда мы зачали нашего ребенка.

— Я не это имела в виду! — заволновалась Джейн.

Для нее невыносимо больно было бы услышать его рассказ о том, как он обожал другую женщину, как проводил с ней долгие ночи, наполненные страстной любовью. Любовью, сотворившей прекрасное чудо — малыша, крепко спавшего наверху.

— Не хочу говорить и о ее такой короткой жизни и о ее трагической кончине. Мне не нужны с тобой душещипательные беседы!

— Ладно, пусть тебе не нужны душещипательные беседы, — откликнулась она с горечью, и голос выдал чувство болезненной обиды, владевшей ею. — Пусть так. Ты ясно дал мне понять, что я веду себя неправильно, но ты даже не намекнул, что, по-твоему, правильно. Ты и словом не обмолвился, чего же ты хочешь от меня!

После ее тирады последовало долгое напряженное молчание, которое действовало ей на нервы.

Скажи хоть что-нибудь, хотелось крикнуть ей. А если нечего сказать, то хотя бы пошли к черту! Хотела и боялась, что именно это услышит в ответ и лишится навсегда места в его жизни. И что тогда ей делать? Сможет ли она пережить душевную пустоту и одиночество, которые неизбежно последуют, если она потеряет этого человека, за короткий срок приобретшего для нее огромное значение.

Элджи наконец прервал ее страшные мысли. Тяжело вздохнув, он провел ладонями по своим черным волосам и слегка покачал головой.

— Джейн, тебе ли задавать этот вопрос? Мне показалось, что для тебя не секрет, чего я хочу от тебя.

Как она могла подумать, что его желание умерло? Она снова видела в его глазах отблески той страсти, которая придавала его взглядам обжигающую силу.

— Ты знаешь, чего я хочу… и всегда хотел. Разве обязательно говорить тебе об этом? Ты и сама хочешь того же. Я понял это с самого начала. Я читаю это в твоих глазах, когда ты смотришь на меня, слышу в твоем голосе.

Характерным для него властным жестом он поднял смуглую руку и, согнув палец, велел ей подойти к нему. Она уже, казалось, была готова подчиниться не задумываясь, но вдруг почувствовала в себе какую-то новую силу, которая удержала ее на месте.

— Не понимаю, о чем ты.

С того момента, как Элджи вернулся, он продемонстрировал ей такие перепады в своем настроении, заставил ее столько пережить, что она устала следить за этими скачками. Его тоска по ушедшей любви, потом гаев, доходящий до грубости, и его слова, которые причинили ей боль и которые она еще не скоро забудет. А теперь он слегка поманил ее и ждет, что она побежит к нему. Ну нет, теперь ему придется этого добиваться.

— Так о чем ты говорил?

О, ему это явно не понравилось! Очевидно, великий мистер Элджернон Мартинелли привык, чтобы женщины падали ему в объятия, едва он щелкнет пальцами. Он нахмурился и помрачнел, а его удивленно приподнятые брови, казалось, грозили ей за подобное поведение большими неприятностями в дальнейшем.

— Перестань кривляться, Джейн, тебе это не идет! — холодно отчеканил он. — Не надо играть со мной в такие игры.

— В какие игры? — таким же холодным тоном ответила Джейн. — Я абсолютно серьезна. С того момента, как я очнулась на больничной постели, я убедилась только в одном: у тебя в отношении меня есть некий тайный план. План, в который ты пока не готов меня посвятить.

Вздох Элджи продемонстрировал ей, как велико его сдерживаемое возмущение.

— Это не касается…

— Тебя, может, и нет, зато касается меня! Я хочу знать, кто дал тебе право…

— Ты сама дала мне это право, — вставил Элджи с ледяным спокойствием.

— Я? Каким образом… Когда?

— В тот момент, когда приняла одежду, которую я купил тебе, отдельную палату, которую я оплачивал. Когда согласилась переехать сюда, в мой дом.