Анастасия Доронина - Твой билет в любовь Страница 17

Кира шла и шла, безуспешно пытаясь сглотнуть сухой комок в горле, пока не заметила, что сандалии стали утопать в раскаленном песке. Оказывается, сама того не замечая, она вышла на пляж. С каждой минутой солнце палило все сильнее, и море призывно плескалось прохладой, с каждой легкой волной раскладывая у берега новые ленты пенных кружев.

Вздыбив песок колючими искрами, у ее ног шлепнутся волейбольный мяч. Сзади послышался смех.

— Verzeihen Sie[5], — блеснул зубами загорелый юноша, подхватывая мяч и убегая с ним под приветственные крики играющих.

Кира скинула сандалии и, осторожно ступая, подошла к воде. До нее доносились возбужденные голоса, звонкие удары по мячу, восторженный визг плещущихся у самого берега ребятишек. Вчера еще эти голоса казались ей беспечной музыкой, а сегодня от них начала болеть голова.

Она пошла по краю воды прочь, подальше от беззаботных выкриков, желая остаться в полном одиночестве. Вскоре все стихло; остался только плеск прибоя. Кира оглянулась и увидела, что ушла очень далеко: загорающие слились с полоской пляжного песка, а игроки в волейбол превратились в скачущие точки.

Пришла усталость.

Недалеко от нее, омываемый со всех сторон пляшущим морем, выступал из воды огромный, серый с ноздреватым налетом мха валун. Измочив подол, Кира добрела до валуна, села на горячую поверхность, положила рядом сандалии и бессознательно приняла ту же позу, что и вчера в гостинице: обхватила колени руками и оперлась на них подбородком.

«Почему я должна портить себе настроение из-за того, что какого-то мужика вывели на чистую воду? Альфонс, альфонс, альфонс! Какое отвратительное… имя! Неужели где-то еще продолжают называть им нормальных людей?!»

Кира не отдавала себе отчета, сколько она просидела вот так, бездумно глядя в искрящуюся воду. Десять минут? Час? Три?

— Вот так сюрприз! Кира! А я гулял, гулял — наверное, если бы додумался идти все время по прямой, то уже обошел бы пешком все Средиземное море! Так хотелось одиночества, с самого утра решил побыть сам с собой. И вдруг — вы! Как ниоткуда. Вас будто само море создало, Кира! Вы похожи на русалку. Нет! На Аленушку с картины Васнецова — помните, она вот так же сидела на камне?

Вздрогнув, она смотрела, как Андрей приближается к ее камню. Подвернутые до колен брюки пестрели печатями мелких брызг, мускулистое тело уже успело покрыться ровным румянцем загара — майка была зажата у него в руке. Золотистые крапинки глаз искрились дружелюбием.

— Я так рад, что встретил вас, — улыбнулся он.

Не поднимая головы с колен, Кира угрюмо смотрела, как солнце пробивается сквозь кудрявые завитки на его груди и старалась удержать рвущуюся с языка колкость.

— Почему вы молчите?

— Думаю, что вы скажете дальше.

Он удивился ее холодному тону, но улыбку все же не погасил:

— Если бы мы с вами решили действовать по законам жанра, то мне, наверное, следовало бы пригласить вас на романтическую прогулку на белоснежной яхте, «бесстрашно рассекающей бортом грозные морские волны»… Вы бы согласились проехаться со мной на яхте, Кира?

— У вас есть яхта?

— Строго говоря, нет. Но яхта — честное слово, очень романтическая и белоснежная! — есть у… одной моей знакомой. И название у нее очень хорошее — «Туфелька». Я Думаю, что мы сможем одолжить у нее это суденышко для нас двоих. Обещаю сделать все, чтобы прогулка показалась вам незабываемой.

«У одной моей знакомой»! — Киру как будто дернуло током. Итак, престарелая дамочка спит, убаюканная его ласками, — почему бы не поразвлечься с более молодым экземпляром?!

— И когда же состоится это романтическое увеселение? — холодно осведомилась она. — Вечером?

— Ну, зачем же ждать так долго. Я могу пригласить вас прямо сейчас.

— А отчего бы не вечером?

— Не могу сказать наверняка, но, возможно, вечером я буду занят.

— Знаете что? Про таких, как вы, в старину говорили ушлый молодой человек.

Оторопев от ее враждебного тона, он смотрел, как она вскочила с камня и принялась одергивать намокший подол, стараясь, чтобы он не слишком облеплял ноги. Губы Киры кривились в презрительной гримасе:

— Пожалуй, я бы действительно проехалась с вами, просто чтобы посмотреть, какие приемы используют современные мужчины для того, чтобы пополнить послужной список курортных похождений. Что вы припасли? Сладкий лепет мандолины? «Очи черные, очи страстные»? «Белой акации гроздья душистые»? Говорите же! Можете считать это чисто научным интересом!

— Мне не нравится ваш тон, Кира.

— Переживете! Мне вы вообще отвратительны — я же это переживаю!

Подхватив сандалии, Кира кинулась от него прочь, испуганная, что вот сейчас Андрей скажет еще какое-нибудь слово — и она сломается, даст уговорить себя, согласится на эту идиотскую прогулку, очарованная звуком его голоса, ласкающей теплотой глаз, волнующей горячестью кожи… Но, пробежав несколько метров по песчаной косе, внезапно остановилась и крикнула, обернувшись через плечо, как бы навсегда обрывая ту невидимую связь, что и сейчас, она чувствовала, существовала между ними обоими:

— Никогда не смейте ко мне подходить, никогда! Ненавижу… Ненавижу!!! — и снова бросилась прочь, куда угодно, только от него.

«Дикарка, — подумал Андрей, не сознавая, что смотрит ей вслед. — Настоящая дикарка. Какая муха ее укусила, хотел бы я знать? Черт, надо было уехать, уехать еще утром, как и собирался…»

Отрыдавшись у себя в номере — наплакавшись всласть, до судорожных всхлипываний и икоты, — Кира, в последний раз плеснув в лицо холодной воды и яростно растерев его полотенцем, вышла из ванной с суровым видом женщины, решившейся на отчаянный шаг. Она казалась бы забавной, если бы не лихорадочно блестевшие сухим блеском глаза и упрямо сжатая ниточка бледных губ, напрочь перечеркнувшая всю ее миловидность.

Уверенным шагом девушка выдернула из сумочки кошелек с невеликим запасом своих капиталов. Пересчитала деньги и нахмурилась.

Подумала еще раз.

Вынула косметичку, прошлась пуховкой по щекам. Посидела, уставившись в одну точку.

Выдвинула ящик, в котором лежал ее дневник.

«Я поняла — все это настолько глупо, что даже не годится для какой-нибудь серии идиотского сериала для домохозяек… У меня не так уж много времени (всего два дня!!!), чтобы тратить его на переживания по поводу ничтожного человека, а плакать я смогу и дома. В конце концов, поводов для слез может найтись предостаточно. А сюда я приехала, чтобы быть счастливой! И я буду! Если Золушка не может дождаться принца — значит, ей надо выдумать его самой!!!!!!!» — На этой фразе ручка, на которую она давила, треснула пополам, перо прорвало бумагу, оставив длинную рваную полосу.