Светлана Бестужева-Лада - Шведская сказка Страница 17

Но Элизабет начала смутно догадываться о том, чем американские мужчины отличаются от русских: отношением к духовной жизни. Для русских духовность всегда была на первом месте, а большинство американцев, кажется, даже не представляют себе, что это такое, поскольку прекрасно обходятся сугубо материальными благами жизни.

Джек окружал Элизабет самым нежным вниманием и, если бы она позволила, комната, предназначенная для детской, была бы уже полностью обставлена, а все необходимые вещи приобретены. Но ее останавливало какое-то суеверное беспокойства: она не забыла печального случая с первой беременностью и не хотела рисковать. Тем более, что когда Джанет узнала о том, что она будет бабушкой, у нее спонтанно вырвалось:

— Я так и знала, что врачи все преувеличивают! Ведь тогда мне сказали, что ты, скорее всего, больше не сможешь иметь детей.

— Почему ты не ничего не рассказала? — удивилась Элизабет.

— Потому, девочка моя, что прожила жизнь и видела на своем веку немало медицинских ошибок, и смешных, и не очень. И мне не хотелось, чтобы ты зацикливалась на этой мысли, ты ведь так молода…

Да, мама тогда поступила очень разумно, иначе последующие несколько лет были бы отравлены для Элизабет навязчивой мыслью о том, что она теперь бесплодна. Неизвестно еще, как бы это отразилось на их браке с Джеком, который мечтал стать отцом.

Единственное, что они сделали до родов Элизабет, это переклеили в комнате обои: Элизабет выбрала белые с золотистой полоской, и покрыли пол покрытием с толстым ворсом нежно-изумрудного цвета. На окна Элизабет сама сшила занавески из кремового плотного тюля. На этом она и успокоилась, как довольно скоро выяснилось — не зря. Примерно за два месяца до родов при очередном осмотре врача, Элизабет предложили сделать только что появившееся тогда обследование: УЗИ. На этом обследовании можно было определить пол ребенка и его положение в чреве матери. Сначала Элизабет воспротивилась, инстинктивно побаиваясь всяких новшеств в медицине, но врач привел довольно веский аргумент:

— Фру Олафсен, мне вот уже второй раз кажется, что я слышу биение не одного, а двух сердец. По-моему, вы родите двойню.

Опытный врач не ошибся: обследование показало, что Элизабет действительно носит двойню, но оба хитрых создания расположились в чреве матери так, что определить их пол не представлялось никакой возможности. Почему-то обследование несколько взволновало врача и он сказал, что, скорее всего, ей придется лечь в клинику недели за две до родов и обязательно прибегнуть к кесареву сечению.

— Это сейчас многие практикуют, — с напускной небрежностью добавил он. — Зачем уродовать мать, если есть такой прекрасный способ получить младенца без лишних страданий?

В назначенный день Элизабет повезли в операционную. Она была удивительно спокойна, зато Джек от волнения себе места не находил. Через два часа после начала операции он примчался в клинику, думая расцеловать Элизабет и малышей, но его у входа в отделение остановила медсестра:

— Господин Олафсен, подождите, пожалуйста, здесь. Через некоторое время к вам выйдет врач.

— Что-нибудь случилось? — побледнел Джек.

— Нет-нет, все прошло превосходно. У вас очаровательные двойняшки, совершенно не похожие друг на друга. Прелестные малыши, абсолютно здоровые и нормальные. Но фру Олафсен…

— Она жива?

— Конечно! Просто возникли некоторые непредвиденные моменты. Доктор сейчас придет.

«Сейчас» растянулось на полтора часа, за которые Джек, несмотря на не слишком бурную фантазию, успел навоображать себе всевозможные ужасы. Наконец, дверь в хирургическое отделение открылась и вышел врач. Увидев лицо Джека, он предупредительно поднял руку:

— Ваша супруга вне опасности. Сейчас она спит, наркоз будет действовать еще какое-то время. Но… Были кое-какие осложнения…

— Что-нибудь серьезное?

— Вы военный и дипломат, господин Олафсен, так что обойдемся без экивоков. У вашей супруги — опухоль матки, просто чудо, что она смогла забеременеть и выносить здоровых детей. Но мы — не волшебники, пораженный орган пришлось удалить. Она никогда больше не станет матерью. Будем надеяться, что метастазов не будет, мы все сделали очень тщательно…

— У нее — рак?

— Судя по всему, начинался. И если бы она не забеременела, мог еще долго находиться на этой стадии. Теперь можно надеяться даже на полное выздоровление.

Джек, забыв, где находится, потянулся за сигаретами. После нескольких глубоких затяжек, он спросил:

— Элизабет вне опасности?

— Безусловно. Через два месяца будет в полном порядке. Пока, конечно, надо поберечься.

— А дети?

Вместо ответа врач поманил Джека за собой и открыл боковую дверь. Они прошли несколько коридоров и вышли в тот, где одна стена была сплошь стеклянной. За ней стояли кюветы с новорожденными. Их было немного, но взгляд Джека почему-то сразу выявил двоих, лежащих рядом малышей: один с темной головкой, другой — со светлым пушком на макушке.

— Поздравляю, — сказал врач. — Королевские близнецы. Мальчик и девочка — вылитые родители.

И Джек с изумлением обнаружил, что с трудом различает своих детей сквозь пелену слез.

Глава пятая

Золотые искорки

Элизабет была права, когда не хотела заранее обставлять детскую. Теперь все нужно было приобретать не только в двойном комплекте, но и в разных цветах. Хотя близнецы не были двойняшками: мальчик, которого назвали Грегом, был кареглазый брюнет, девочка — Грета — голубоглазой блондинкой. Как говорили все вокруг, дети взяли от обоих родителей именно то, что нужно.

Счастливый характер Джека позволил ему убедить себя в том, что Элизабет совершенно выздоровела после операции, а то, что у них больше не будет детей, его мало волновало. Наследник-сын и красавица-дочка — что еще нужно для того, чтобы семья была полной и абсолютно счастливой?

Десять лет они прожили в Швеции — десять самых счастливых и спокойных лет в жизни Элизабет. Дети росли на редкость здоровыми и послушными, муж по-прежнему обожал свою красавицу-жену, а сама она если и вспоминала иногда о своем бурном романе, то только с легкой улыбкой. Она узнала, что такое страсть, и поняла, что не создана для таких бурь и потрясений. Теперь она полностью принадлежала семье.

Но затем со Швецией пришлось расстаться: Джека повысили в должности и перевели военным атташе в Австрию. Немецкий язык Элизабет учила уже вместе со своими детьми, но с тем же азартом и самозабвением, как когда-то шведский. Очень скоро она смогла стать «своей» и в Вене, где их небольшой уютный домик как магнитом притягивал к себе людей: друзей Джека, приятельниц Элизабет, друзей Грега и Греты. Скучать было решительно некогда, но Элизабет все-таки нашла себе еще одно занятие помимо семейного круга.