Галина Артемьева - Колодезь с черной водой Страница 17

Люша подошла совсем близко, вынимая на ходу купленные для мальчика две коричные теплые плюшки. Да-да, это о нем мелькнула у нее мысль, когда она вместо четырех булочек для Алеши и Зайки попросила шесть. Мальчик смотрел в одну точку, не поворачивая головы к приближающемуся взрослому, он продолжал с усилием, но еле слышно говорить. Теперь Люша услышала.

– Помоги мне, домик! Помоги мне, дерево! Помоги мне, травка! Помоги мне, собачка!

Ни одной просьбы к человеку! Сердце у Люши заныло. Надежды у страдальца на людей не было. Собачку просил он помочь. Ее ведь тоже люди бросили, она поймет.

– Возьми, покушай! – со слезами в голосе протянула Люша свои плюшки ребенку.

Он словно одеревенел. Так и не поднял на нее глаза. И ручку не протянул за едой. «А Дарья стояла и стыла в своем зачарованном сне», – вспомнила Люша слова, всегда заставлявшие ее плакать. Ребенок погибает. По-настоящему. Это она поняла. А дальше все пошло уже не по ее планам, не по ее воле. Но по ее совести. И, может быть, по судьбе.

Она думала очень-очень быстро. Конечно, его надо сейчас завернуть во что-то теплое, согреть, забрать домой, вымыть, обработать от вшей голову, раны смазать зеленкой, уложить спать. И вызвать врача. Вот. Видимо, надо снять с себя куртку, завернуть его, взять на руки и идти. Он наверняка легкий. Кожа да кости. А если вшей домой занесу? Дети завшивеют. Господи, помоги мне! Помоги мне снять с себя куртку, завернуть в нее ребенка и – ничего не бояться!

– Помоги мне, собачка! – продолжал звать мальчик.

Да! Собачка, да! Люша вспомнила о мясе для собачки. Она очень быстро, трясущимися пальцами развернула антрекот и протянула его дрожащему псу. Тот недоверчиво, осторожно взял мясо с ее руки и принялся заглатывать его.

– Что тут у вас происходит? Это ваш ребенок? – услышала Люша рядом с собой уверенный мужской голос. Голос барина-начальника, сытого и глухого к чужим страданиям.

– И мой, и ваш, и ничей, – злобно сказала она, не поворачиваясь в сторону голоса. – Слушайте, что он говорит.

Спрашивающий начальник замолк, вслушиваясь. А потом свалил. Люша не видела его, не хотелось смотреть на раскормленную рожу хозяина жизни, она просто почувствовала, что рядом никого нет. И начала медленно снимать с себя куртку.

– Хорош раздеваться, – услышала она вновь голос любопытного к чужому горю индивидуума.

– У вас есть лучший вариант? Пиджаком своим поделитесь? Или депутатским значком? – вспылила она, повернувшись, чтобы посмотреть в бесстыжие глаза мордоворота, не нюхавшего беды.

Мордоворот (ну, почти мордоворот, – крупный качок, но с человеческим лицом) серьезно смотрел на нее. В руках его было развернутое уже одеяло, готовое принять в свое лоно гибнущего ребенка. Люша сделала полшажка в сторону, и мальчик в долю секунды оказался завернутым в одеяло и – на руках у мужчины.

– Он весь горит, у него температура под сорок, – сообщил владелец одеяла. – Вы что собирались делать, когда куртку снимали?

– Думала, домой отнесу, вымою, зеленкой промажу раны. Потом от вшей средством… Потом к врачу, – залепетала Люша.

– Одинокая? Пьющая? – спросил мужчина. Он нес куль с ребенком куда-то. Люша еле за ним поспевала.

Очень хотелось ответить саркастично, что, мол, одинокая, пьющая, нюхающая и так далее. Ему-то какое дело? Она ж не спрашивает его ни о чем.

– Двое детей. Не пьющая. Но обязательно запью, как только дети вырастут. Довольны? А сам как? Одинокий? Пьющий?

– Одинокий, – ответил благополучный мужик. – По случаю и пьющий. Не алкоголик.

– Ага, – подтвердила Люша, – все алкоголики говорят, что они не алкоголики.

– Тоже верно. Но я пока нет. Точно – не алкоголик.

Люше в ногу что-то уткнулось. Собачий нос! Как же она забыла! Собачка, к которой обращался из последних сил ребенок, неотступно шла за ними.

Они подошли к большой машине. В марках Люша не разбиралась принципиально. Дорогущий внедорожник. Дело не в этом. Что это он затеял? Куда собрался везти ребенка?

Между тем мужик открыл заднюю дверь машины и уложил на сиденье мальчика. Потом поднял дверь багажника и показал собаке рукой, запрыгивай, мол. Та немедленно повиновалась. И после этого благородный спаситель обратился к Люше:

– Что делать будем?

– Я же сказала. Отвезите нас ко мне домой. Только в аптеку заедем. Там у меня школьная подруга директор. Она проконсультирует, что ему дать от температуры.

– Нет, – покачал головой мужик. – В больницу его надо. Полный осмотр, диагностика, комплексное лечение. И как можно быстрее. Я его в больницу отвезу. Там и в органы соответствующие отзвонят: ребенок-то при смерти у нас. Неизвестный, брошенный кем-то ребенок. Найдут тех, кто его в такое состояние привел. Ну, и так далее.

– А как я узнаю, что вы его именно в больницу? – начала Люша.

– Ну как? Вместе же поедем! – удивился мужик. – Вместе нашли, вместе поедем. Ясное дело.

Она молча залезла на высокое сиденье рядом с водителем.

– Вы тут близко живете? – спросил мужик, выруливая.

– Совсем рядом. Вон, за магазином мой дом виден, большой, сталинский.

– Так это и мой дом! – воскликнул новый знакомец. – Что это я вас раньше не видел?

– И я вас не видела.

– Я тут, правда, не так давно живу. Квартиру свою разменял, большую. Дом за городом купил и однушку тут вот. Раньше мы все за городом жили. До развода. А сейчас тут. И до работы близко. А вы тут старожил?

– В этом доме – больше пятнадцати лет. Вышла замуж, муж здесь квартиру купил. А родительский дом тоже очень близко, я сюда потому и хотела, чтоб из своего района не уезжать.

– Да и я раньше тоже тут недалеко жил. Странно, что не встречались.

– Не до того нам было, чтоб встречаться, – сказала почему-то Люша.

– Ну да. Это точно. Не до того. Я вот женился-разводился. Только-только мозги на место встали.

– И я женилась-разводилась. Муж потом ушел. А квартиру мне оставил. Спасибо ему.

– А чего ушел-то?

– Другую встретил. Моложе, красивее.

– И детей не пожалел?

– Не было у нас детей. Это у меня потом дети появились. От другого. Но и с другим – не сложилось. И все равно! Но в какую больницу мы едем?

– В очень хорошую, – коротко ответил собеседник. – Сейчас увидите. Меня, кстати, Иван зовут. Иван Юрьевич Духнов, если полностью.

– А меня – Люша. Люсия Алексеевна Ярцева. Но так никто не называет. Так что – Люша.

– Очень приятно, Люша. Классное имя! – Иван засмеялся. – Может, на «ты» будем?

– Хорошо, давайте на «ты», то есть – давай.

Иван позвонил кому-то и кратко объяснил ситуацию с ребенком. Просил, чтобы в приемный покой специалист сразу подошел, счет на секунды.

– А ты кто, Иван, вообще-то? – спросила Люша.

– Вообще-то врач.

– Педиатр? – Люша в глубине души уже радовалась такому классному знакомству с врачом, к которому потом можно будет обратиться за помощью, если что с детьми стрясется.