Аликс де л'Эн - Бестолковая святая Страница 17

Существует четыре вечных чувства: любовь, сочувствие, радость и уравновешенность.

— Ну вот что: пусть вернутся к названию… Озаглавить статью о Томе Форде «Поищем-ищем совершенство» — это полный бред. Плевать, что это ПРИКОЛЬНО, Марион! Главное, чтобы было КЛАССНО. Наш журнал называется «Модель», а не чертов «Хохотальный еженедельник».

Шефиня-блондинка Мими разгладила лобик, повесила трубку, устроилась на угловом диванчике, поджав ноги под крошечную, обтянутую джинсовой мини-юбкой попку.

Ой. Что-то сейчас будет.

В последний раз, когда кого-то приглашали присесть на угловой диванчик… постойте-ка, сейчас вспомню, да, это было два года назад, в тот день, когда ежемесячная компенсация расходов Ирис де Будан раз и навсегда застыла на отметке 22 евро в месяц, включая транспорт и телефон.

Дверь приоткрылась, и в проеме показалась кудрявая головка Раф. Она удивленно округлила губки, как будто и вообразить не могла, что я окажусь именно в том месте и именно в то время, которое было назначено.

Увидев Мими, она издала радостный возглас и направилась к нам пружинящей походкой. Я мысленно ей поаплодировала: перемещаться в пространстве, когда на тебе надето платье из полосочек ткани, дело обычное, но ходить при этом в босоножках без пятки на шпильках — чистой воды подвиг.

Разговор начался в самом что ни на есть обычном тоне.

— Чудно выглядишь. Похудела?

— Да вроде нет, а ты просто класс.

— Прическа шикарная. Подстриглась?

— Да нет, чуточку осветлила кончики, спасибо, дорогая.

— О-о! Какие балетки, балдеж!

Ad libitum (исполняется в свободном темпе).

Мне было комфортно в присутствии этих энергичных и уверенных в себе женщин: я знала, как непросто руководить болезненно-самолюбивыми дамами вроде меня.

В них обеих не было ничего от женщин, всегда ненавидящих всех остальных женщин, они взяли меня на работу, внушили уверенность в своих силах, научили писать, продвигали вперед и вырастили из меня журналиста. И разве можно забыть, что именно благодаря моему двуглавому начальству я целых два часа с глазу на глаз беседовала с Брэдом Питтом в марте 2001 года? С моей стороны было бы черной неблагодарностью не помнить, с каким самообладанием они, просмотрев мою готовую статью, сказали: «Отлично. Жаль только, что ты совсем не задавала ему вопросов. Впрочем, двенадцать тысяч знаков о том, какая у него родинка, это концепция!»

К делу перешла закаленная в боях Мими:

— Ладно, ПОП, ты не похудела, и не подстриглась, и очень правильно, что надела балетки к джинсам, но ты уверена, что с тобой ВСЕ В ПОРЯДКЕ?

— Да-да, у тебя все хорошо, дорогая? К тебе вернулись образ мыслей, неисчерпаемое вдохновение… искрометность? — подхватила Раф, жестикулируя изящными ручками.

— Все просто отлично. Правда, я слегка тормозила с этой заметкой о Покемоне…

— Да? А мы и не заметили, — великодушно шепнула Мими.

— Но знаете, вся штука в том, что я все теперь понимаю иначе. Не могу, как раньше: хи-хи, ха-ха — и готово. Думаю, может, мне пора перейти к чему-то более… серьезному.

— К серьезному? Ну что же… — На лице Раф отразилась тревога. — Но не слишком увлекайся, а то читатели перестанут тебя узнавать… Знаешь, зачем мы тебя пригласили? Твоя очередь писать передовую в следующий номер. Но если тебе трудно, если нужно, чтобы кто-нибудь помог с темой, если хочешь пропустить очередь, подождать, пока не войдешь окончательно в форму, скажи…

Передовая по очереди. Проклятье. Еженедельная папская грамота редакции. Я и забыла. В каждый пятый номер ее писала я, и, по всеобщему молчаливому согласию, после серьезных сюжетов моих сестер по перу (о женщинах-безработных, о жертвах мачизма) предполагалось, что мои сюжеты должны быть забавными (о женщинах в спортзале, о женщинах на диете или у косметолога). Я понимала, что решительно не в состоянии придумать хоть одну строчку, способную рассмешить кого бы то ни было… Но… Передовая в «Модели» — это все-таки целая полоса, с заголовком, идущим первым в содержании номера, шанс изложить мысль наилучшим образом… Вот она, желанная возможность творить добро.

— Да нет. У меня есть отличная идея. Сделаю вам сюрприз, так прикольнее, идет?

Начальство перемигнулось, и Раф в знак согласия медленно прикрыла веки.

Мими подняла вверх пальчик:

— Мы тебе доверяем! Десять лет журналистики так сразу не забудешь! Давай, насмеши нас! ПОП возвращается.

День тринадцатый

…Как ты поступал, так поступлено будет и с тобою; воздаяние твое обратится на голову твою.

Я нажала на клавишу «сохранить» и взглянула на часы. Двадцать восемь минут. На то, чтобы произвести на свет передовую в две тысячи триста знаков, у меня ушло всего двадцать восемь минут. С улыбкой на губах я быстренько просмотрела свой текст еще раз.

Да, получилось неплохо. Вообще-то я, как и многие другие, терпеть не могу перечитывать свои статьи: пропасть между замыслом и его воплощением способна повергнуть в уныние. Но сейчас все получилось.

Слова были весомы, формулировки точны, осмысленны и убедительны. Новая ПОП изумит читательниц «Модели».

Я собралась отправить текст Матильде, но замешкалась. У нас сложилась традиция показывать статьи друг другу, прежде чем отсылать их Раф и Мими. Мы ничего не правили, просто получали удовольствие от «предпремьерной» читки. На сей раз я сомневалась, стоит ли мне ждать «благословения» подруги.

Накануне, выйдя из кабинета Раф и Мими, я заглянула к Матильде в «стекляшку» и с облегчением обнаружила, что после памятного ужина под знаком «Охоты/Рыбалки/Природы и традиций» она успела обрести привычную форму. Матильда закрутила светлые волосы в пучок, скрепив его «биковской» ручкой, ноги ее лежали на столе, телефон был зажат между ключицей и подбородком. Она печатала на компьютере и, увидев меня, зажала рукой трубку и шепнула: «Беру интервью у психолога, пишу статью «Что обувь может рассказать о вашей сексуальности». Удалось подцепить только Виктора Мастара, не человек — катастрофа, не знает элементарных вещей, не отличит платформу от каблука! Все приходится объяснять. Странно, он ведь сторонник теории Лакана, они самые продвинутые».

Оставив Матильду допытываться у несчастного, как форма каблука соотносится с предпочтениями пениса, я отправилась смотреть свою почту.

Новость о моем возвращении облетела все отделы, и на полу, у стеллажа, стояли три бутылки шампанского и полдюжины пакетов. Поддавшись инстинкту, я потянулась жадными ручонками к подаркам в поисках упаковок с фирменными логотипами, но сразу спохватилась. Подарки. Я журналистка. Деонтология. Внутренний голос новой Полин одержал верх над побуждениями пресыщенного млекопитающего.