Второй шанс на счастье (СИ) - Лакс Айрин Страница 17

— Этот чужой мужик отец для Макса в большей степени, чем ты!

— Советуешь заняться своей семьёй? Окей, Марьяна. Только семья неполная без детей. Сейчас я это понимаю.

— Я рада за то, что ты достиг всего, о чём мечтал, что утёр нос многим. Но давай наши дороги больше не будут пересекаться? Вообще… Как параллельные прямые? Оставь в покое меня и моего сына. Не обнадёживай понапрасну Виталия.

Внутри всё в тугой узел скручивается от упоминания о её муже.

— Теперь ты просишь и за него тоже? — ухмыляюсь.

— Мечты об успехе туманят ему разом. Ты же не будешь вкладываться в его бизнес? Ты просто играешь ради того, чтобы заставить меня плясать под твою дудку!

— Почему же не буду вкладываться? Я могу себе позволить швырнуться круглой суммой. Если она принесёт желаемый результат, конечно.

Марьяна опускает взгляд на свои руки с идеальным маникюром бордового цвета.

— Я тебя услышала. Жаль, что ты не хочешь пойти мне навстречу, — Марьяна поднимается, оправляя строгую юбку офисного покроя. — Значит, ты не оставил мне выбора. Увидимся завтра. За ужином в ресторане.



19. Богдан

С трепетом ожидаю ужина. Гадаю, наденет ли Марьяна то самое платье, купленное для неё, или заупрямится. Жена намекает, что была бы не против прогуляться, но её домашний арест ещё не закончился. К тому же мне просто не хочется видеть рядом с собой супругу.

Сегодня на ужине нас будет всего трое. Я, Виталий и Марьяна. Странное трио, должно быть.

Семейная пара появляется чуть позже назначенного времени. Позволяют себе опоздать. Виталий извиняется за небольшое опоздание, долго трясёт мою руку и расточает благодушие, от которого скулы сводит.

Мы не торопимся приступать сразу же к обсуждению деловых вопросов. Начало ужина напоминает простую встречу старых знакомых. Говорим о всякой ерунде и нахваливаем повара. Марьяна почти ничего не ест, ворошит содержимое тарелки, изредка подносит бокал вина, едва отпивая. Я наблюдаю за её пальцами. Не могу отделаться от недавних воспоминаний, как она царапала ногтями седло байка, как её тело было тесно прижато к моему. Вихрь эмоций захлёстывает с головой.

Я пытаюсь сосредоточиться на чём-нибудь другом. Но платье на Марьяне сидит великолепно. Жесты скупые, но изящные. Одно движение плавно перетекает в другое. Чистая и чувственная грация, женственность в каждом штрихе. Даже пальцы своего мужа Марьяна накрывает мягко, но решительно.

Супруги переглядываются. Немой разговор двух людей, проведших вместе не один год. Марьяна едва заметно кивает. Виталий вытирает губы салфеткой и откладывает её в сторону. Сгребает узкую ладонь Марьяны в свои ладони.

— Возможно, не очень вежливо прерывать неторопливый разговор. Но мне хотелось бы обсудить нечто очень важное, — решительно говорит Виталий. — Вопрос касается моей семьи. И частично тебя, Богдан. Ведь, как оказалось, Макс — твой сын.

За столом повисает тишина. Не ожидал, что Марьяна признается во всём. Но сейчас она прижимается плечом к мужу, словно ищет у него защиту, и смотрит сквозь меня.

— Для меня это было шокирующее известие. Ведь я в Максе души не чаю… Марьяна сказала, что результаты теста-ДНК будут готовы через два-три дня.

— Тест лишь подтвердит то, что мы знаем и так. Макс — сын Богдана. Я показывала тебе медицинские выписки и сроки… — говорит Марьяна.

— Да, милая, я помню, — Виталий целует руку жены. Смотрит на меня. — Хочу заявить, что для меня это не меняет ровным счётом ничего. Возможно, ты — его биологический отец. Но я растил и воспитывал мальчика, как собственного сына. Продолжаю считать его таковым до сих пор. И ни один тест-ДНК не изменит моего отношения к сыну.

— К моему сыну! — уточняю я.

— Иногда мы все совершаем ошибки. Лично я вообще не знал о твоём существовании, Богдан, — усмехается Виталий. — До момента твоего появления. Совсем недавно. Наша ситуация не самая простая, верно? И я не знаю, как решить этот острый вопрос так, чтобы он не отразился на нашем сотрудничестве. Заявляю, я не готов расстаться с Максом. Не хочу травмировать его. Я не против, чтобы ты общался с ним, но хочу, чтобы он рос и дальше в нашей семье.

— Удивлён, что вы это обсуждали, — говорю я.

— У нас долгий и крепкий брак. Доверие — основа всего. Оно немного пошатнулось, когда я узнал о прошлом Марьяны. Но почти сразу же я понял, что это испытание. Выстояв против него, наша семья станет ещё крепче. Сейчас я не прошу думать о моих отцовских чувствах или о чувствах Марьяны. Мы взрослые люди, способные справиться со стрессом. Я прошу подумать о сыне. О крохотном пятилетнем мальчугане. Который только начинает жить… Ведь у тебя самого было детство без родителей. Трудное детство в стенах казённого детского дома, — напирает Виталий.

Перевожу взгляд на Марьяну. Похоже, она многое рассказала обо мне Виталию, если ему известно о моём детдомовском прошлом.

— Да, у меня было не самое простое детство. Есть приёмные родители, из дома которых я свалил, едва мне исполнилось восемнадцать. Даже не знаю, как они сейчас живут. Честно говоря, плевать! — усмехаюсь. — Своему сыну я такого не желаю.

— И я тоже. Я люблю Макса, — мягко улыбается Виталий. — Я искренне верю, что мы можем найти выход из этой ситуации. Общение с сыном? Я не против. Забрать его из семьи — категорическое «нет».

Мы сидим в роскошном ресторане. Вокруг слышатся вспышки смеха, звучит лёгкая музыка фоном. Расслабляющая атмосфера. Но напряжение за нашим столиком — колоссальное.

— Ты забываешь о том, что твой бизнес висит на волоске. На очень тонком волоске над пропастью банкротства, — решаю играть открыто.

Маски сорваны. В дело вступает разговор о деньгах. Виталий кивает.

— Деньги и бизнес — это очень важно. Но моя семья намного важнее. Я не готов расстаться с сыном. Не хочу видеть слёзы жены. Макс дался ей с трудом. Роды были долгими.

Виталий привлекает к себе жену, целуя волосы.

— Сейчас понимаю, что Макс дался Марьяне с большим трудом, чем я всегда думал. Так долго хранить тайну о настоящем отце. Я рад, что этот груз снят с её сердца…

Я медленно офигеваю от услышанного. Я ожидал, что этот жирдяй решит отказаться от Макса легко и быстро, стоит мне только намекнуть на финансирование. Но я открыто говорю о банкротстве, а Виталий упорно стоит на своём. Неужели я просчитался?

В словах Виталия есть правда. Я не хочу причинять боль своему сыну, хочу видеться с ним. Мечтаю, что он полюбит меня. И понимаю, что если я силой выдерну его из семьи, он возненавидит меня. За то, что я разлучил его с мамой.

— Почему у вас нет детей, Богдан? — прямо спрашивает Виталий.

— Давайте вернёмся к разговору о бизнесе.

— О нет, семья важнее! — возражает Виталий. — У Ани проблемы с деторождением? Или она просто не желает портить себя родами?

— Анна не может родить сама.

— Но есть и другие варианты! — Виталий начинает перечислять варианты, вплоть до усыновления чужого ребёнка.

Я отметаю в сторону все его слова, словно мусор. Понимаю, что разговор идёт не так, как мне того бы хотелось. Но придётся иметь дело с тем, что есть. И никак иначе.

— Суррогатное материнство, — выдаёт Виталий напоследок.

— Я не рассматривал этот вариант.

— Ты не рассматривал вариант, в котором малыш с момента рождения будет расти в твоей семье, считая тебя и жену родителями, — холодно замечает Марьяна. — Но фантазировал о том, чтобы вырвать из семьи ребёнка осознанного возраста.

— К чему вы клоните, дорогие супруги?

Виталий прочищает горло.

— К тому, что ни один тест ДНК не заставит меня отказаться от Максима. Я не стану отрывать сына из семьи, какие бы мотивы за этим не стояли. Я согласен не препятствовать общению, но отдавать его не собираюсь. У тебя нет на это законных оснований.

— Но полно иных рычагов давления, — говорю я.

— Возможно, да, а, возможно, нет, — улыбается Виталий. — Процветающий бизнес — это хорошо. Но если такова цена за счастье семьи, я готов её заплатить. Или…