Эра Водолея (СИ) - Рябинина Татьяна Страница 17

— Ну так ведь и ты не слишком думаешь о том, чего хочу я.

— В общем, завтра я еду на аэродром, — она вышла, хлопнув дверью и оставив его сходить с ума от обиды и от страха за нее.

Разумеется, она поступила по-своему. Как всегда. Андрей надеялся, что одного раза ей хватит. Мечта исполнилась, можно и успокоиться. Но нет, Эра заболела небом. Пусть не каждые выходные, но несколько раз в месяц ездила в Гатчину, снова и снова заставляя его переживать.

Андрей боялся за нее, однако хуже всего было то, что он чувствовал: Эра отдаляется, медленно и верно. Она и так никогда не принадлежала ему безраздельно, но ее увлечение сделало стену между ними еще толще. И так продолжалось два года. Два долгих года! Он смирился и с этим, потому что все сильнее боялся потерять ее. Тем более она так и не захотела переехать к нему даже после того, как ей исполнилось восемнадцать.

Второго сентября, накануне своего двадцатилетия, Эра в очередной раз поехала на аэродром. И — вопреки их договоренности — не позвонила. Андрей набирал сам — раз, второй, третий, но телефон был недоступен. Наконец поздно вечером, когда уже буквально бегал по потолку от волнения, она позвонила. Голос звучал виновато:

— Прости, Андрюш, я очень устала, телефон выключила.

— Эр, я уже не знал, что думать! Совесть надо иметь!

— Пожалуйста, извини, — он уловил нотку раздражения. — Завтра жду тебя. В шесть.

— Конечно, — проворчал, все еще кипя от возмущения, которое постепенно гасилось облегчением. С ней все в порядке, ничего не случилось. Все… хорошо…

День рождения Эра отмечала дома. Каким образом ей удалось спровадить родителей на пару дней в дом отдыха, осталось тайной. Когда Андрей пришел, несколько девушек-однокурсниц как раз накрывали на стол.

— Прямо как в школе, — заметил он, поцеловав Эру. — Восемь девок, один я. А Инка где?

— Позвонила, что задерживается. Ладно, садимся.

Инна появилась через полчаса. Андрей как раз вышел на кухню, чтобы проверить курицу в духовке: горячее девушки спихнули на него.

— Сразу два букета? — услышал он голос Эры из прихожей.

— Один от меня, — ответила Инна. — Второй просили передать.

— Кто?

— Не знаю, парень какой-то. В пакет-то посмотри!

Шелест бумаги, потом восторженный визг Эры:

— Инка!!! Прелесть какая! Ты просто волшебница. Это же моя копия. И костюм!

— Польский, да. Панна Эрика Ясинська.

— Андрюш, смотри! — Эра позвала его, показала куклу — действительно свою точную копию. Инна, пылая довольным румянцем, топталась рядом. — Отнеси, пожалуйста, цветы на кухню, я сейчас.

Они с Инной ушли в комнату, и оттуда донеслись изумленные возгласы: девчонки восторгались куклой, как маленькие. Андрей взял с тумбочки два букета, на кухне положил их на стол, и тут из одного выпала белая карточка. Текстом вверх. Он поднял…

«Эра, спасибо за чудесный вчерашний вечер. С днем рождения! Константин».

Мир как-то вдруг сразу превратился в негатив. Все черное — и ослепительно белые буквы перед глазами. Кажется, он рассмеялся. Громко. Потому что Эра, войдя в кухню, спросила:

— Что тут за бурное веселье?

Брезгливо держа за уголок, он протянул ей карточку. И сказал, все так же весело:

— Вот, значит, от чего ты вчера так устала. От чудесного вечера с Константином, — и добавил… или кто-то другой добавил за него: — Шлюха!

Глава 22

Эра

— Ну наконец-то! — Алина обняла меня так крепко, что я пискнула. Отпустила, окинула профессиональным взглядом. — Так, а что у нас с весом?

Как иглой кольнуло.

«Так, а что у нас с весом? — спросил Костя в тот день накануне моего двадцатилетия. — А ну марш в медкабинет!»

— Нормально, Аль, вчера ровно пятьдесят было. И позавтракала плотненько.

— Учти, полкило Маринка простит, но не больше. Пойдем, перворазники уже собрались. Отдам тебя Никите в лапы.

— Что еще за Никита? — насторожилась я. — Я же с тобой?

— Ну да, все правильно. Прыгать будем вдвоем, я тебя на камеру сниму. А он выпускающий для целок. На спорт группа сегодня набрана, да тебе туда и нельзя пока. Так что будь умничкой, не капризничай. Нормальный парень, невредный.

— Ты хочешь сказать, мне придется отсидеть четыре часа инструктажа, чтобы научиться надевать парашют?! — я возмутилась до глубины души. — Что за дурь?

— Эра, перестань! — рассердилась Алина. — Может, тебя удивит, но я знаю, за что у Кота отобрали лицензию. У того парня, который разбился, было намного больше прыжков, чем у тебя. Ясное дело, с любым может случиться. Но придрались именно к формальностям, на которые Кот забил. Да что я тебе рассказываю, сама все знаешь. Случись что с тобой сейчас, сразу всплывет, что отметка об инструктаже липовая. Люлей получим мы оба, и я, и Никита. Мне это, знаешь, ни к чему, ему тем более, у него соревнования на носу.

— Ну хорошо, хорошо, успокойся, — вздохнула я, невольно залюбовавшись Алиной.

Будь я лесбиянкой, непременно бы в нее влюбилась. Она была на три года старше меня, на свой возраст и выглядела. Высокая, стройная, смуглая. Коротко подстриженные черные волосы, карие блестящие глаза, плавные движения — все вызывало у меня ассоциации с Багирой, хотя у Киплинга это был самец. Больше полутора тысяч прыжков — мастер спорта международного класса, старший инструктор клуба.

Почему-то я с неприятной дрожью ожидала увидеть кого-то вроде Кости, но Никита оказался совсем другим. Мой ровесник или чуть постарше, невысокий, крепкий, ежик светлых волос, пасмурно-серые глаза.

— Вот, Ник, это Эра, твоя нагрузка, — представила меня Алина. — Ка мэ эс на пенсии. Год не прыгала, три года не была у нас.

— Помню, ты говорила, — Никита внимательно оглядел меня с ног до головы. — Жена Макеева, да?

— Бывшая жена, — буркнула я.

— А берцы-то хреноваты, — проигнорировал он мою реплику. — На касании поосторожнее. Лодыжки повести может.

— Постараюсь.

Никита мне категорически не понравился, но приходилось терпеть — как неизбежное зло. Да и что он мне, не детей же с ним крестить.

— Все, я убежала, — Алина дотронулась до моего плеча. — В самолете встретимся. Веди себя хорошо.

Трое парней, девушка и тетенька за сорок смотрели на меня с благоговейным ужасом. КМС, убиться веником!

Похоже, «невредному» Никите я тоже не слишком глянулась. Во время инструктажа он постоянно задавал мне вопросы с ехидцей, пытаясь подловить. Мол, не воображай, что ты такая прям богиня неба. И подгонку парашюта на стартовой площадке проверял более придирчиво, чем у остальных.

Алина вошла в самолет, когда мы уже расселись по местам. Я — последняя.

— Ну как, готова? — спросила она, прицепив к тросу карабин медузы[1]. — Терпеть вот этого не могу.

— Аль, восемьсот метров, — невозмутимо отозвался Никита. — Парашюты уложены под принудиловку.

— Да знаю, будешь мне еще рассказывать. Все, погнали.

Она села рядом со мной, поправляя на шлеме GoPro[2]. Никита сказал традиционное последнее слово, не забыв упомянуть о том, что из самолета выйдут все.

— Объясни мне вот какую вещь, Аль, — шепнула я ей на ухо. — Зачем эта установка, что прыгнуть все равно придется. Ну, раздумал человек, пусть останется в самолете. Точно знаю, что есть клубы, где не выкидывают пинком.

— Эра, — снисходительно усмехнулась Алина, — все просто. Вспомни себя, это ведь было не спонтанное решение. Люди созрели, подготовились, приехали, прошли инструктаж, сели в самолет. Нерешительность, страх — это нормально. Но если поддадутся, не прыгнут, останется на всю жизнь заноза: я трус. Знаешь, еще никто из тех, кого из самолета выпихнули, не жаловался.

Я снова вспомнила свой самый первый прыжок.

Короткий звуковой сигнал: полная готовность. Дверь открыта, мы выстроились в проходе, Костя сбоку. Передо мной трое. Первый замешкался и ушел с пинком. Второй сам. Третий — тоже с Костиной помощью. Я увидела под собой желтые, зеленые и бурые квадраты, затопило ужасом. Но еще ужаснее показалось получить пинка в задницу. Судорожно вдохнула, шагнула в пустоту. Все внутри оборвалось.