Не с тобой (СИ) - "Gesiona" Страница 17

— Тай, а не пошел бы ты … — и Джейден указал короткий, четкий и емкий адрес.

Повернувшись, он улегся животом на теплый песок.

— Не придави, — заботливо напутствовал старший братец и, не выдержав, расхохотался.

Глава 7

Дублин, Рождество

Взгромоздившись на стремянку, Алиса потянулась и нацепила ангела на верхушку елки.

— Ну как? — спросила она, оглянувшись.

Орион нетерпеливо переступил с лапы на лапу и склонил голову на бок.

— Нравится? — уточнила она.

Поддерживая диалог, пес гавкнул оглушительным басом, внезапно прорезавшимся у него несколько недель назад. За последние месяцы непоседливый шкодливый щенок вымахал в здоровую добродушную псину с крайне компанейским характером. Исключительное дружелюбие и общительность, а также преданность хозяйке заставляли его сопровождать Алису повсюду, вплоть до спальни. Но тут уже бунтовал Нолан. Присев перед Орионом на корточки, он терпеливо втолковывал ему, веско тыча пальцем в давящуюся от хохота Алису:

— Послушай, приятель, понимаю твои чувства, но все же хочу тебе напомнить: это — моя женщина! И сплю с ней я!

Лабрадор умильно глядел на него, всем своим видом выражая понимание и согласие с приводимыми доводами, и даже норовил лизнуть в лицо. Однако каждое утро неизменно начиналось со скрипа открываемой двери, приближающегося цоканья когтей по паркету и тихого деликатного поскуливания.

— Вот же настырная псина! — бормотал Нолан и засовывал голову под подушку.

— У вас с ним биологические ритмы не совпадают, — смеялась Алиса.

Нолан и в самом деле был ярко выраженной совой, и встать рано утром, чтобы выгулять собаку, являлось для него чем-то сродни подвигу. Поэтому ничего удивительного не было в том, что именно к Алисе Орион питал искреннюю и горячую любовь, а она, в свою очередь, относилась к нему, как к близкому приятелю, который по странному недоразумению не умеет разговаривать.

Вот и сейчас, спустившись и убрав стремянку, Алиса отошла на несколько шагов, присела, обхватив Ориона за шею.

— Красивая у нас получилась елка!

Елку вчера приволок Нолан, огромную, пушистую. Когда Алиса вернулась из госпиталя, та уже стояла в гостиной, упираясь верхушкой в потолок и распространяя одуряющий аромат свежей хвои.

— Вот, как ты и просила! — самодовольно ухмыльнулся Нолан, широким жестом указывая на дерево.

Алиса неуверенно приблизилась, потрогала мягкие иголки, вдыхая запах близкого Рождества.

— У нас даже елочных украшений столько нет! — пробормотала она.

— Купим! — оптимистично заявил Нолан. — Вот прямо сегодня и купим.

Они долго бродили по магазинчикам и торговым залам Stephen's Green Centre, слившись с оживленной и деловитой толпой и, зараженные вирусом всеобщего предпраздничного помешательства, накупили массу забавных и приятных, но абсолютно ненужных вещей.

Только здесь в Ирландии Алиса прониклась духом настоящего Рождества. В ее семье не существовало подобной традиции. И дед и бабуля, интеллигенты бог весть в каком поколении, всегда были атеистами, по крайней мере, никаких внешних проявлений религиозности за ними замечено не было. Примерно ту же позицию занимали и ее родители. Поэтому единственным зимним праздником, который праздновался широко и с размахом, был Новый год. И только попав в Дублин, Алиса увидела, какое огромное значение придается в Ирландии главному празднику католического мира. Со временем она не хуже бывалых ирландских хозяек научилась готовить фаршированную жареным картофелем индейку, маковые кексы и традиционный рождественский пудинг, а обычай помещать в Сочельник на подоконнике свечи красного цвета, чтобы осветить путь любому прохожему, до сих пор вызывал у нее какой-то детский восторг.

Это Рождество должно было стать особенным, ведь впервые за несколько лет они с Ноланом встретят его вдвоем.

Еще немного полюбовавшись на таинственно замершую в начинающих сгущаться ранних зимних сумерках елку, Алиса прошла на кухню. Орион заинтересованно потрусил за ней, сунулся к своей миске и вопросительно посмотрел на хозяйку.

— Ты собака благороднейших кровей, но, прости, аппетит у тебя, как у вечно голодной бездомной дворняги, — покачала головой Алиса, насыпая в миску корма.

Заглянув в духовку и убедившись, что главное рождественское блюдо еще на стадии, далекой от готовности, она заварила себе чай и включила ноутбук. Открыла текст статьи, которую писала для British Medical Journal, и некоторое время изучала написанное. Работать не было никакого желания. И даже пресловутая самодисциплина не помогала. Быстро убедив себя, что времени еще достаточно, она закрыла документ и заглянула в почту.

Там ожидало письмо от родителей. Они поздравляли ее и Нолана с Рождеством и довольно немногословно делились новостями. С отцом и мамой Алиса общалась не так уж и часто. Родили они Алису в неполных восемнадцать лет и, будучи студентами, сразу же подкинули свое неожиданное дитя в заботливые руки бабушки. После окончания университета оба с головой ушли в науку, оказавшись в команде таких же молодых, энергичных и инициативных врачей, стоявших у истоков открытия Балтийского института репродуктологии человека. Все это время Алиса жила в Петергофе с бабушкой и дедом. Несколько сблизиться с родителями ей удалось лишь во время совместной жизни здесь, в Дублине. И то она никак не могла отделаться от мысли, что они совершенно не представляют, что же им делать со своим уже вполне взрослым ребенком и как себя с ним вести. «Им бы розовощекого пупса в распашонках, а не пятнадцатилетнюю самостоятельную девицу», — даже с каким-то сочувствием думала она. Пупса они себе завели, вернувшись в Россию. И теперь у Алисы была семилетняя сестра, которую она знала лишь по рассказам, фотографиям и видео. Но судя по обилию этих фотографий, которые присылались ей с завидной регулярностью, с родительскими чувствами там все было в порядке.

Решив ответить на письмо позднее, она открыла WhatsApp, где висело сообщение от Александры, изобилующее восклицательными знаками и прямо-таки россыпями смайликов. Алиса улыбнулась — экспрессивная Сашка была в своем репертуаре. Судя по прикрепленным фотографиям, находилась она сейчас в Пакистане, снимая лагерь беженцев. Ее решение о смене профиля деятельности и переходе в Associated Press, к которому многие друзья и знакомые отнеслись, как к преходящей блажи, неожиданно оказалось целиком взвешенным и зрелым. Александра моталась по миру, выныривая то в одной, то в другой горячей точке, и чувствовала себя, наконец, полностью удовлетворенной. Алиса ее энтузиазма не разделяла, твердо уверенная, что там, где идет война, женщине не место. Однако, зная Александру, переубеждать ее в чем-то она даже не пыталась. Было в подруге некое благородное безумие. «Буду возвращаться через Лондон. Может быть, сверну к вам на денек, — писала Сашка. — У меня целый ворох новостей! Соскучилась страшно!». Как всегда, все в кучу. Алиса вздохнула.

Оставалось еще одно непрочитанное сообщение. Алиса отхлебнула почти остывший чай и щелкнула, открывая текст. Всего лишь три скупых строчки поздравления — предельно вежливых и совершенно безликих. «Поздравляю… света и добра… будьте счастливы…» И ни капли былой теплоты. Как будто Джейден напрочь вычеркнул ее из своей жизни. Хотя с Ноланом они порой подолгу болтали в чате, обсуждая какие-то свои туманные актерские дела. Но ни разу он не изъявил желания поговорить с ней. И от этого было как-то по-детски обидно. Она считала его другом…

Она скрупулезно отлавливала информацию об их группе в интернете. Знала, что песни не достигают высоких позиций в чартах, а продажи альбома идут не самым блестящим образом. Быть может, все дело в этом. Максималист Джейден должен был тяжело переживать крушение ожиданий. Такая деятельная и амбициозная натура не могла удовлетвориться малым. Ему ведь нужно было все, сразу и навсегда.

Хлопнула входная дверь.

— Я дома! — во все горло объявил о своем прибытии Нолан, уверенно топоча в сторону кухни.