До первого снега - Алиса Гордеева Страница 17

— Поехали уже! — разрываю неловкий зрительный контакт и шагаю к груде металла на колёсах: я точно сошла с ума.

Дикий рёв мотора будоражит сознание. Непривычная поза смущает, но не идёт ни в какое сравнение с пониманием того, что в случае аварии меня ничто не спасёт. Сердце колотится с адской силой, а дыхание и вовсе сбивается. Мне страшно. Очень.

— Обними меня, а то упадёшь! — перекрикивает шум мотора Дани. Одной ногой он пока ещё уверенно стоит на асфальте, но руки в кожаных перчатках уже с силой сжимают руль.

Касаюсь спины парня, слегка ухватившись за плотную ткань его толстовки, и зажмуриваюсь от страха.

— Сильнее, милая! — издевается тот.

— Не дождёшься! — сжимаюсь всем телом: с детства ненавижу американские горки и скорость.

— Ну, смотри! — ухмыляется наглец и резко трогается с места.

— Идиот! — ору во всё горло, едва не улетев назад, и со всей дури обнимаю Дани, шлемом упираясь в его спину.

К необузданному вою мотора прибавляется свирепый гул встречного ветра. Не могу вздохнуть, не решаюсь открыть глаза. Сжав зубы, силюсь, чтобы не закричать от волны накатившего ужаса, и лишь сильнее цепляюсь за твёрдую широкую спину парня, ощущая, как планомерно напрягаются мышцы его тела, пока он лавирует по улицам Тревелина, и как немного расслабляются, стоит нам выехать на трассу.

Мысленно отсчитываю секунды своего безумия и стараюсь не забывать дышать. Мне бы взять себя в руки и посмотреть по сторонам, но животный страх заставляет лишь сильнее съёживаться.

Байк тормозит также резко и неожиданно, как и несколькими минутами ранее тронулся с места.

— Пожалуй, так горячо меня ещё ни разу не обнимали, — заглушив мотор, цедит Дани. — Эй, Рита! Может, ослабишь хватку, а то я подумаю, что ты от меня без ума!

— Придурок! — отпрянув от парня, осматриваюсь. — Ты куда меня привёз?

— А что ты видишь? — Дани спрыгивает с байка и тянет меня следом.

— Издеваешься? — кручу головой, но кроме пустынной трассы и жухлых полей на добрые километры вокруг ничего не замечаю.

— Даже не думал, — ухмыляется парень. — Согласись, совершенно обычный пейзаж: ни тебе страшных ущелий, ни пугающих горных серпантинов. Тогда чего ты так боишься?

Скрестив руки на груди, он небрежно наваливается на байк и с лёгким прищуром ожидает моего ответа. А я смотрю на него и немного завидую: ему здесь хорошо! Такой живой, энергичный, счастливый, бесстрашный… И этот список можно продолжать бесконечно.

— Я не боюсь! — нагло вру. На самом деле, я боюсь всего! Скорости. Одиночества. Этого города. Своей беспомощности. А ещё боюсь признаться в этом, боюсь показаться жалкой…

— Значит, всё-таки влюбилась, — подмигивает шутник.

Мотаю головой. Не влюбилась. Просто не понимаю. А ещё не могу отвести глаз от задорного и наглого взгляда совершенно незнакомого мне парня. Беспощадный ветер взъерошил его волосы, а щёки покрыл лёгким румянцем. Только сейчас понимаю, что Дани, скорее всего, отдал мне свой шлем и куртку. Мне, совершенно чужому для него человеку.

— Ты же сам сказал… сильнее держаться… — бормочу в ответ.

— Ну, крошка, я же не против, — Дани отталкивается от байка и, раскинув руки, наслаждается ветром. Тем самым, который я проклинаю уже вторые сутки. — Просто хочу, чтобы время, проведённое со мной, тебе запомнилось чем-то хорошим.

— Чем? Серыми безжизненными полями? Заброшенной трассой? Низким бесцветным небом? Ледяным ветром? Чем, Дани?

— Это всё, что ты видишь? — искренне удивляется он и окидывает взглядом местность, словно пытается посмотреть на мир моими глазами. Вот только ничего у него не выходит. Разве так бывает? Разве люди видят не одно и то же?

— А что видишь ты? — настороженно спрашиваю.

Дани тут же оживляется и подобно маленькому ребёнку начинает радостно описывать свой красочный мир

— Там, — вытянутой рукой он указывает в сторону мёрзлых полей, — уже через месяц-два яркими разноцветными коврами распустятся тюльпаны. А там, — Дани резко разворачивается, — присмотрись, узкая тропинка. Она тянется к самой красивой лагуне в предгорьях Анд. Летом, если ты, конечно, задержишься в наших краях, я обязательно покажу тебе её.

Вот только я ничего этого не вижу.

— И даже серая лента дороги в конце концов приведёт тебя к мечте, в Эскель, за тем, что так тебе нужно, — голос парня сникает, стоит Дани столкнуться с моим пустым взглядом. — Мне жаль тебя, детка, что ты не видишь ничего дальше своего хорошенького носа.

А вот и жалость! Снова! Она бесит и пробуждает во мне язвительную дрянь.

— О, оставь рекламу местных достопримечательностей для туристов, что в скором времени съедутся сюда, — презрительно отмахиваюсь от парня. Ещё этого не хватало, чтобы какой-то автомеханик учил меня жизни. — И может, ты отвезёшь меня уже в этот чёртов Эскель!

— Как скажешь, Рита, — совершенно безучастно произносит Дани и седлает своего верного железного коня. — Поехали.

Остаток пути проходит немного спокойнее: то ли Дани едет медленнее, то ли я наконец поборола свой страх. До Эскеля, небольшого городка, чем-то похожего на Тревелин, но чуть более оживлённого, мы добираемся буквально через полчаса.

Байк плавно тормозит на парковке у двухэтажного застеклённого здания в виде полукруга, а я, не дожидаясь очередного укора, как можно скорее убираю руки со спины парня.

— Постарайся недолго, — просит он не оглядываясь. — Я буду ждать здесь.

— Хорошо, — киваю, спрыгивая с мотоцикла, а затем стягиваю шлем и куртку и оставляю их на сидении байка.

И всё же быстро купить необходимые вещи у меня не получается: в этом захолустном подобии магазина кроме дешёвой и совершенно нелепой одежды попросту ничего нет. Как неприкаянная шатаюсь между вешалками, не решаясь хоть что-то представить на себе.

— Вам помочь, сеньорита? — грубый женский голос обрывает мои скитания.

— Нет, — бормочу в отчаянии. Я неглупая, я всё понимаю: лучшего здесь нет, но как ЭТО можно носить? Всё какое-то бесформенное, серое, обычное…

Полноватая женщина лет пятидесяти с красивым именем Анна-Мария на бейджике равнодушно пожимает плечами и оставляет меня и дальше