Сосед(ка) из ада (СИ) - Рябинина Татьяна Страница 17

Все это время я выматывался в ноль, и на рефлексии времени не оставалось. Но постоянно фоном шло какое-то неприятное чувство, похожее на мутный осадок. Так бывает, когда формально ты, вроде, и прав, но понимаешь, что, наверно, так не надо было. Сначала я думал, это из-за Лизы, но потом с удивлением понял: нет.

Дело было в Ольге. В том, что с самого начала, с первой встречи все пошло по пи… наперекосяк, в общем, пошло. И вот теперь она меня ненавидит, а мне почему-то не все равно.

В тот день капитально выбесила Лиза, особенно тем, что пришлось оттаскивать ее от Ольгиной двери. И когда та потом погнала на меня с воплями и претензиями, стоило большого труда сдержаться и не ответить в том же духе. Можно подумать, специально вылил три ведра воды на пол, чтобы ей на голову потекло. Предложил решить все официально или прийти и просушить ей потолок – ну и нарвался.

Разумеется, делать это у меня никакого желания не было. Но если бы не отказалась, пошел бы. Даже если бы отказалась по-нормальному, все равно пошел бы. Но после таких любезностей… Ну уж нет, извините. Поэтому высказал сливной трубе все, что думал касательно ситуации, вытер воду и лег спать.

Формально я был прав. Но мерзкое чувство не уходило.

Возвращаясь по вечерам домой, я втискивал Кота все в ту же щель, на которую никто больше не претендовал, смотрел сначала на синее ведро в углу стоянки, потом на свои окна, потом – как будто случайно! – на ее окна… Там горел свет.

Ну что, мегера, злорадничал я, даже в Тиндере не можешь никого подцепить? Сидишь по вечерам одна? Неудивительно, с таким-то характером.

О том, что она может быть дома вовсе и не одна, думать почему-то не хотелось. Хотя, казалось бы, какое мне дело?

Я никогда не любил конец года. Люди вокруг талдычили про «новогодние ощущения», ждали какого-то чуда, а меня всегда раздражала эта суета и наивная вера, что вот прямо первого января начнется новая замечательная жизнь. Все твари найдут себе по паре, станут молодыми, красивыми и богатыми. Особенно остро я это почувствовал в Сирии. Потом, правда, промелькнуло что-то такое, когда отмечал Новый год вдвоем с Лизой, но очень скоро стало понятно, что это лишь иллюзия волшебства.

Но сейчас я действительно ждал, когда закончится этот чертов год и начнется новый. Откуда взялась уверенность, что все изменится? Перед сном я твердил себе – как мантру, как молитву на сон грядущим: все будет хорошо, Жека, просто надо немного подождать. Ни с чем конкретным не связывал, но подспудно подразумевалось, что это самое «все» обозначает личное. Потому что остальное у меня и так шло неплохо. Родители живы и относительно здоровы, друзей хватает. Бизнес, несмотря на все трудности, набирает обороты и начал приносить доход. Убитую бабушкину однушку, где два года прожил в компании невыводимых тараканов и алкаша Васи за стеной, удалось продать и с доплатой купить вполне приличную двушку на Пионерке, причем без ипотечного рабства. Машину еще поменял. В общем, первым делом, первым делом – самолеты. Ну а девушки? А девушки потом.

Вечерами я чисто механически отмечал: до Нового года осталось столько-то дней. Может, елку купить? И отвечал себе: зачем? Все равно поеду к Олегу в Змеиный мох. На самом деле деревушка называлась как-то по-другому, но аборигены говорили именно так. И мне тоже нравилось, как звучит: Змеиный мох. Сочно и загадочно.

Однажды к ночи на меня напала такая глубокая хандра, что и мантры уже не помогали. Нужно было что-то радикальное. Напиться – не вариант, утром на работу. Пойти в бар и снять бабу – тоже мимо. Летом можно было бы прокатиться с ветерком по КАДу: скорость двести, окна открыты, музон…

Оставалось только одно. Вставил флешку в бумбокс, включил на максимум, надел наушники и начал тягать гантели. Под старый добрый «Rammstein» шло очень даже душевно. Минут через пятнадцать стало отпускать, но тут в паузу между песнями влился какой-то внешний грохот. Снял наушники – лупили по батарее, со всей дури. Судя по звуку, снизу.

Что за хрень?

И тут бумбокс взревел на всю мощность.

Блин… Видимо, дернулся, и штекер наушников вылез из гнезда. Дотянулся, выключил. Батарея тоже замолчала.

Нет, прямо тенденция, однако. Если соседи коллективно меня линчуют, я даже знаю, кто будет инициатором.

Телефон любезно сообщил о том, что уже первый час ночи. Это похлеще перфоратора в воскресенье днем. Четыре пропущенных звонка – известно от кого. Вздохнув тяжело, нажал обратный вызов.

- Извините, - я понимал, что звучит по-идиотски, что лучше было бы, наверно, не звонить, проглотить молча свой факап, одним больше, одним меньше – уже неважно. – Наушник вылез из колонок. Не заметил.

- Да вы точно издеваетесь! – телефон аж завибрировал от напора. – Да вы!.. – и совсем другим тоном, удивленно-испуганным: - Черт!.. твою же мать…

- Что там у вас? – тон этот мне здорово не понравился.

- Стояк, - буркнула Ольга после паузы. – Потек.

Каюсь, грешен, первая ассоциация была похабная. Но всего на секунду. Потому что стояк – дело серьезное. И не только в эротическом смысле. Тот, по которому она колотила, похоже, не выдержал. Я даже мог себе представить, как это случилось. Систему отопления не меняли сто лет. Врезала чем-то по барабану на стыке двух труб, сварной шов треснул. Или ржавчина где-то пошла по самой трубе. И сидеть ей теперь с тряпкой всю ночь. Пока до диспетчера в техслужбу дозвонится, пока выключат стояк, пока стечет все. А на улице, между прочим, минус пятнадцать. И вся эта вертикаль неизвестно на какое время останется без отопления. И я, кстати, тоже.

Вот так и подмывало сказать, что самадуравиновата. Но музыка-то в первом часу ночи была моя. Хоть и случайно вышло, кого это волнует?

- Так, - скомандовал резко, - собирайте воду, я диспетчеру позвоню. Сильно течет?

- Не очень, - ответила Ольга убито. – Может, залепить чем-нибудь?

- Угу, жвачкой. Глупости не говорите. Все эти залепки держатся, только пока давления не прибавят. Зальете всех до подвала кипятком. Сейчас стояк отключат, вода стечет. Утром позвоните, договоритесь, когда мастер придет. Не знаю точно, но кажется, за отключение стояка платить надо.

- Капе-е-ец… Вот какого черта вам понадобилось?..

- Слушайте, - перебил я, - чем дольше мы будем препираться, тем позже вы ляжете спать. Я, кажется, объяснил, почему так получилось, и извинился. Нужно снова повторить? Так что, мне звонить диспетчеру? Или еще поговорим? Вы там как, воду успеваете подбирать?

Буркнув что-то неразборчивое, она отключилась, а я набрал номер дежурного диспетчера домовой техслужбы. Там пришлось долго разжевывать, что нет, я не хозяин квартиры, а сосед, что хозяйка вытирает воду, что я понятия не имею, с чего вдруг стояк потек. Наконец сонная дева пообещала вотпрямщас разбудить дежурного сантехника и отправить в подвал, а дальше пусть хозяйка сама договаривается и не слишком тянет, потому что шестнадцать этажей будут сидеть в мороз без отопления.

Ну, вроде, свое дело сделал, можно ложиться спать. Только надеть что-нибудь потеплее, потому что к утру будет ледник.

Натянул футболку, постоял, подумал… и пошел к двери.

Куда меня несет? Хлебнуть еще одну порцию яда?

Ну зато совесть будет чиста… наверно.

Ольга открыла, даже не посмотрев, кто там. Ойкнула испуганно, вытаращилась глазами по восемь копеек.

- Там… течет… сильно.

Сказала и убежала обратно в комнату. Я закрыл дверь и пошел за ней.

Одного взгляда хватило, чтобы понять: дело жопа. Из-под барабана не текло, а хлестало веером. На полу разливалось парящее море. Ламинату трындец. Потолку этажом ниже наверняка тоже.

Сидя на корточках, Ольга загоняла тряпкой воду в карликовое ведерко - с таким только в песочнице играть. На секунду я завис, пялясь на ее задницу в спальных шортиках с розовыми кружевами. Потом одернул себя, посмотрел на ее красные лапы и рявкнул:

- Дай сюда ведро! Иди перчатки надень, возьми таз какой-нибудь и с пола собирай.