Завтра подует завтрашний ветер - Ольга Яблочкина Страница 17

Чонхо обернулся на эти слова, увидев, что перед ней был высокий, немного ниже его самого, молодой человек, лет двадцати, черные глаза которого сверкали, словно агаты. На длинных пальцах были вычурные металлические кольца, на шее – большие наушники. В простой черной футболке и джинсах, на поясе которых болталось несколько металлических цепей он не походил на остальных.

– Да, здесь, – ответил он Мидори.

Из дальнейшего разговора Чонхо мог понять далеко не все – они говорили по-японски. Но одно слово, которое несколько раз произносил загадочный молодой человек, говорило о многом. И слово это было «гомен нэ*». Он ждал, отойдя немного, чтобы не мешать разговору, который совсем для него не предназначался. Фонтан переливался всеми цветами, от глубокого синего до насыщенного красного.

– Дзюн, зачем ты сюда приехал? – спросила она, до сих пор не в состоянии поверить, что видит перед собой очень важную составляющую своей прежней жизни.

– Хотел, чтобы ты знала, что я сожалею обо всем… я заставил тебя плакать. – Он невесомо провел тыльной стороной ладони по ее щеке. – Пожалуйста, прости меня за это.

Мидори чуть отвернулась, не в силах ощущать это прикосновение, которое не принесло ничего кроме холода в сердце. Она долго смотрела на текущую воду, закусив губу и изо всех сил стараясь не проявить все те эмоции, которые переполняли ее. Убывающая луна только добавляла большего холода в сердце, и лицо Дзюна казалось призрачным. Разговоры становились все тише – около воды было холодно, многие люди уже расходились.

– Слишком поздно… – наконец после долгого молчания, будто про себя, тихо сказала она, так и не взглянув на него. – Ты приехал только ради того, чтобы сказать это?

– Ты не отвечала на звонки, сменила номер… – его голос стал громче, заставив обернуться Чонхо, наблюдавшего все это время текучий поток, – в другую страну уехала! Как я мог с тобой еще связаться?

– И как ты меня нашел? – она внимательно посмотрела на него.

– Сеул – маленький город, – пожал плечами Дзюн. – Скучный, неприглядный…

– Прекрати, – сквозь зубы произнесла она, еле сдерживая злость от этих слов.

– Прости, – снова извинился он. После некоторого молчания он решил перевести неудавшийся разговор в другое русло: – Я скучал по тебе, правда… И как тебе здесь живется?

– Прекрасно. – Она попыталась улыбнуться, вышло плохо, отвернулась вновь, увидела, что Чонхо до сих пор ждет ее, решила, что разговор нужно завершать быстрее, насколько это возможно. – А как ваша песня на радио?

– Крутят иногда… – рассеянно ответил Дзюн.

– А как твоя Харука?

И снова между ними воцарилось молчание, на сей раз со стороны Дзюна.

– Хорошо, но… Она не моя, тогда я повел себя глупо, по-дурацки! Пойми, только ты мне нужна, больше никто, это правда.

Он подошел к ней, попытался обнять, она не позволила, отступила на шаг. Для Чонхо же эти действия, тон, отдельные слова помогли сложить по частицам предполагаемую картину предыдущих событий. Теперь он старался вслушиваться внимательней, хоть это его и нисколько не должно было касаться.

– Осторожней, – сказала Мидори тихо, – много зеленого ведь надоедает, забыл?

– Я был неправ, прости…

Последнее, что хотелось слышать Мидори в этот момент – это извинения, слишком много их было произнесено в этот день, но время для этих слов уже ушло. Она долго подбирала нейтральные слова.

– И где здесь живешь сейчас?

– В отеле, там, неподалеку, – он неопределенно махнул рукой.

– И сколько еще здесь собираешься оставаться?

– Я приехал за тобой, – вдруг сказал Дзюн, снова попытавшись приблизиться к ней, взял ее руки в свои. – Без тебя я не уеду. Поехали домой, слышишь?

Мидори медленно покачала головой, хотела отойти, но хватка оказалась сильнее, чем казалось поначалу.

– Отпусти меня, – попросила она спокойно.

– Да что тебя здесь держит? – воскликнул Дзюн. Теперь на него оглядывались почти все оставшиеся посетители одного из самых красивых мест города. – Фотографии? Это смешно! Опомнись, у тебя здесь ничего и никого нет, зачем тебе это все? Ты моя, всегда была моей…

– Отпусти, – снова попросила она.

Этой просьбе не было суждено исполниться, Дзюн, не сумев более сдерживать себя, потянул ее за собой, чтобы увести подальше отсюда, она уже поддалась, сделала несколько шагов против своей воли. Все это время Чонхо иногда оборачивался, будучи бездейственным незаметным наблюдателем, но последнее действие этого парня заставило его вмешаться. Не прошло и секунды, как он оказался рядом, схватив его руку, удерживающую Мидори, но заставить его отпустить ее оказалось сложно.

– Если сейчас же не отпустишь ее, я сломаю тебе пальцы, один за другим, – сдержанно произнес Чонхо, забыв, что навряд ли этот парень знает корейский. – Нисколько не пожалею.

Он уже вознамерился исполнить свою угрозу, не произведшую особого эффекта на парня, видимо, он просто не понимал этих слов, но Мидори остановила его:

– Только не это, пожалуйста, не нужно, – тревожно сказала она, испугавшись его взгляда, не предвещавшего ничего хорошего для музыки Дзюна в течение ближайшего месяца.

Спустя несколько секунд Чонхо все же разжал пальцы, а Мидори наконец удалось высвободить свою руку, на которой остались красные пятна – Дзюн держал ее крепко. Она потерла запястье.

– И кто это? – спросил Дзюн девушку, мотнув головой в сторону Чонхо, даже не удосужившись обратить на него внимание.

– Мой друг, – коротко ответила Мидори, все еще растирая запястье.

– Вот как… – протянул он.

– Ты в порядке? – все же спросил девушку Чонхо, хотя намеревался не вмешиваться во все это. – Дай посмотрю.

Он взял ее запястье, все еще красное от сильной хватки, бережно растер, а она не стала возражать. Боль начала утихать.

– Значит, вот, что тебя здесь держит… – произнес Дзюн, кивнув в подтверждение своих догадок. – Точнее кто, – исправил он самого себя.

Мидори бросила на него взгляд, полный прежней обиды, ставшей лишь горше от только что совершенных действий, только что сказанных слов.

– Тогда подумай пока над моими словами, – продолжал Дзюн. – Я подожду, без тебя не уеду, помни это.

Не прощаясь, он резко повернулся и пошел в противоположную сторону, тут же поднявшись по каменной лестнице. Фигуру его тут же скрыла темнота летней ночи, и разгадать очертания было сложно.

Шепот воды становился все тише, свет мерцал все тусклее и загадочней, непостоянные водные струи забыли о своем желании коснуться бездонного неба… город желал тишины. Мидори, не говоря ни слова, медленно пошла к основной улице. Чонхо, точно так же, молча, последовал за ней. С некоторых пор провожать ее домой вошло у него в привычку. Городские уличные фонари старательно освещали улицы, отгоняя наступившую тьму