Сдавайтесь, шериф! - Галина Валентиновна Чередий Страница 17

— Чем он занимается?

— Да ничем. — Пренебрежение так и перло из коллеги. — Бездельник и бродяга. Знаю я таких неудачников. Бывшие вояки, которым в башке что-то войной повредило, вот и мечутся потом, как неприкаянные. Натуральные бомбы с тикающим часовым механизмом некоторые. Все понимаю, они служили стране, но, будь моя воля, я бы для таких отдельные резервации строил, как для тех же ин…

Он осекся, нарвавшись на мой взбешенный взгляд, а мне потребовалось закрыть глаза и сосчитать до десяти, обуздывая гнев.

— Тогда замечательно, что не все в нашей стране вершится волей таких, как ты, — отчеканила я.

— Перла, ну ты чего, я же не имел ничего тако…

— Хватит! Позови медсестру. Я хочу свои вещи. Надоело валяться тут.

А еще необходимо срочно отзвониться маме, что наверняка уже раскалила лежащий в бардачке моего пикапа телефон. Пока они с Коннором еще национальную гвардию не подняли на мои поиски.

— Ты с ума сошла? Тебе нельзя покидать больницу! А за руль так тем более!

— Глупо валяться здесь. Я могу отлежаться и дома.

— Ну тогда давай хотя бы я тебя сам отвезу. — О да, эта новость разлетится по нашему городку как августовский пожар в сухом редколесье. — Или давай позвоним кому-то из твоих родных… — Еще лучше идея! Чтобы мама потом осадный лагерь у меня в доме разбила, следя за каждым шагом? Нет уж.

— Майки, просто позови дока! — непререкаемо рявкнула я.

Ну, как рявкнула… Скорее, булькнула.

Ну и док пришел, разумеется. Да не один, а с той самой улыбчивой медсестрой, которую я первой увидела, придя в сознание. И пока я бурно жестикулировала, дополняя взмахами рук свое твердое намерение немедленно покинуть сие гостеприимное место, эти… гады вкатили мне «витаминки, исключительно витаминки и исключительно для вашего скорейшего восстановления».

В общем, я снова вырубилась.

А придя в себя явно ближе к вечеру, осознала, что хочу одновременно прибить и расцеловать дока. Прибить за то, что хитростью вырубил, и за это же расцеловать. Потому что голова была кристально ясной, ничего не болело, не кружилось, не дрожало и не тряслось. Похоже, мне действительно нужен был тот убойный коктейль, которым он меня накачал.

Но на этом мое лечение закончено.

Через полчаса, выдержав битву с медперсоналом и подписав кучу бумажек, я села за руль своего верного старенького пикапа.

И снова чертыхнулась.

Такое впечатление, что я влезла в чужой автомобиль. Этот… верзила, понятное дело, перенастроил под свои длинные мускулистые… — Перлита! ау! длинные! просто длинные! без всякой мускулистости! — конечности водительское сидение, зеркало заднего вида и боковые зеркала! Неужели нельзя было оставить все как есть? Интересно, в моей спальне он бы тоже на свой лад все…

Да что за мысли, мисс Сантос?

С чего бы тебе представлять этого негодяя в собственной спальне? Нечего ему там делать!

Но непослушные мысли так и норовили свернуть на скользкую дорожку каких-то невнятных смутных образов мужского тела на моей кровати, следов пены для бритья в раковине, огромной кружки с кофе на моей уютной кухоньке, где я сроду не принимала никаких мужчин, кроме ненаглядного мистера Бирна, иначе говоря, моего братца. И, кстати, о родственниках…

Зажмурившись, заранее представляя, что я увижу на экране, я нашарила в бардачке свои телефон. Так и есть. Десяток пропущенных от Майка, примерно столько же от Коннора, полтора десятка от Теда и порядка полусотни от мамули.

Вот и пришел он — мой окончательный и бесповоротный, прости Иисусе, кабздец, даже не равный, а превосходящий тот самый библейский Апокалипсис. На рыжем коне буйный братец, на белом назойливый ухажер, на вороном ненадежный коллега (хотя сам виноват, гад такой), ну и бледный явно под седлом у мамиты. И смерть моя будет долгой и мучительной. Может, арестовать саму себя и отсидеться в участке хотя бы с недельку, пока они все справятся со своими эмоциями?

Я о-о-очень быстро набрала короткое сообщение всем четверым — одинаково позитивно-безличное, только обращение поменяла, отправила и малодушно выключила телефон. Ну хоть до дома я могу доехать спокойно, не отвлекаясь на звонки и блымканья сообщений?

По городу я ехала окольными путями, молясь всем святым, чтобы повезло не нарваться ни на кого из вышеозначенных всадников, но при этом проехать так, чтобы хотя бы издали взглянуть на дома брата и родителей.

У Коннора было темно, только на веранде тускло сияла лампочка, освещающая вход в его берлогу. Куда это он, интересно, на ночь глядя умотал? Не приведи бог отправился меня выслеживать или, что весьма вероятно, опять засел в засаде на моей террасе, чтобы сходу наброситься с допросом. У меня аж зубы заныли от предвкушения этого «удовольствия». Бедные мои барабанные перепонки, как, впрочем, и ближайших соседей.

Но вот при виде отчего дома я просто уронила челюсть на пол. Прямо услышала грохот одновременно с противным визгом пожарной сирены в голове. Это что за дела-то? На подъездной дорожке помимо родительского бежевого седана наблюдался и микроавтобусик брата, переоборудованный им под самостоятельное ручное управление, плюс машины обеих сестер. Это что еще за общесемейное сборище? Никак готовится массированная атака на меня с целью вразумления и наставления на путь истинный заблудшей овцы. Может, рвануть домой и закупорить все двери и окна, как делают во Флориде перед ураганами? Но, вздохнув, я припарковалась, выбралась из тачки и тихонько поднялась на террасу, прислушиваясь к разговорам, прекрасно слышным сквозь сетчатую дверь.

— О-о-о, ну что вы, Перла — идеальная дочь. Мы с отцом гордимся ею. Вы не представляете себе, я так расчувствовалась во время ее выпуска из академии, платок насквозь промок, — заливалась сладкозвучным соловьем Габриэла Сантос, так же известная, как наша мамита. — Вы знаете, что она окончила ее с высшими баллами? Перла умница, это я вам не только как мать говорю, но и как гражданин города, которому она служит. И при этом такая внимательная, заботливая, а уж какая замечательная хозяйка! Вы бы попробовали, какой она готовит пряный фасолевый суп — просто объедение. Верно, сынок?

Мои брови полезли на лоб от услышанного. Пряный фасолевый суп? Серьезно? Да он у меня ни разу в жизни не вышел хотя бы пригодным в пищу!

— Кхм, да-да, хотя, признаться, последний раз, когда мне довелось пробовать ее стряпню… ай… он был… слегка пересолен, — несколько неуверенно подал голос братец.