Саблезубый - Галина Валентиновна Чередий Страница 17

убило. И вот теперь я ему благодарна и хочу еще, больше, много, а Вознесенского как ненавидела с первого дня, так и ненавижу. Бабки, роскошь, подарки — все попытки с его стороны как-то наладить отношения между нами не заставили даже смириться. Один оргазм — и я душу продам за повторение. Вот только есть ли в планах моего соблазнителя оно? Нормально ли что вот так, рвануло и будто на месте меня прежней как другой человек? И значит ли это, что я… ну не знаю… какая-то озабоченная? Скрытая нимфоманка, что ли, и всегда ею и была? Тупо шлюха в душе, как и твердил мне Вознесенский? А не насрать ли мне на это с высокой колокольни? Пусть и такая! Если старый урод меня найдет, то сразу пришибет или, что хуже, опять вернет в этот же ад. Так что кого колышет, какая я? Поживу на полную.

Выползла из под одеяла, потянулась, чувствуя себя уже намного лучше. Пошарила в шкафу и добыла себе футболку, мимолетно пожалев, что она, как прошлая, не пахнет Андреем. Нарыв еще и спортивные штаны и носки, вырядилась, фыркнув своему отражению в зеркале. На голове колтун, спортивки пришлось затянуть узлом на талии и подвернуть внизу, в футболку еще три меня войдет, носки спадают.

— Видел бы меня сейчас Димасик, — рассмеялась уже от души, представив его перекошенную морду.

Как же, он у нас поклонник кружев, шелков, идеальных укладок и каблуков даже в доме. А от облупившегося лака и поломанных ногтей его бы кондратий приобнял.

— Сосешь ты, Вознесенский, — подмигнула своему отражению. — А я вот буду сосать Боеву. И, кстати, с огромным удовольствием.

И правда ведь. Этого с ним я тоже теперь хочу. Чудеса да и только. И ковыряться в себе ни секундочки не буду больше, спрашивая, нормально ли это вообще. Что в моей жизни нормально? Что будет в ней завтра? Через неделю? Месяц? Да пофиг! Я на свободе. Нажрусь ее, сколько смогу.

Защелкал замок, и послышались голоса. Андрея и какой-то женщины. И вот тут я мигом растеряла свой оптимистичный настрой. А что если он наврал мне и жена у него таки есть? Нет, ну не больной же он на всю голову тогда оставлять меня в квартире? А вдруг она вернулась неожиданно? А вдруг кто рассказал обо мне? Мигом стало гадко и тоскливо. И это ты, Катька, минуту назад хорохорилась, типа на все плевать, трава не расти, жизнь стала праздником? Жизнь, для таких, как ты, всегда говно, где так и останешься вечной подстилкой, девочкой для перепиха, которую держат отдельно от действительности, как секс-девайс в глубине шкафа. Все знают, что он там есть, но делают вид, что все пристойно.

И такой злостью неожиданно накрыло, что я не просто вышла — выломилась из спальни и встала задрав подбородок, нагло уставившись в глаза сильно беременной молодой женщине. Вот, полюбуйся, добропорядочная ты матрона на сносях, кого твой благоверный в дом таскает и в ванной пальцами трахает.

— Ух, ты, Боев, а ты по зубам ли кусочек отхватить решил? — осмотрев меня внимательно с нечесаной головы до носков гармошкой, сказала незнакомка, подергав дважды проколотой бровью. Эм-м… неожиданно. — Силенок-то хватит? Привет, я Роксана, — шагнув навстречу, протянула она мне руку, а потом указала на свой живот, обтянутый красивым, белым платьем ручной вязки с затейливым рельефным рисунком: — Это не его.

— Привет, — уже совсем не воинственно промямлила и глянула на Боева, не зная, как мне представиться. Он рассказал обо мне правду? — Я… Катя.

Андрей еле заметно кивнул, то ли одобряя, то ли давая понять, что мое право говорить что хочу.

— Мы привезли тебе шмотки. А еще я хотела убедиться, что ты в своем уме и не прикована к кровати цепью, чтобы не сбежала. Но теперь поняла. Он у тебя все вещи стырил просто, да?

— Смешно, аж уссаться можно, — мрачно пробубнил нагруженный пакетами Боев, протискиваясь мимо объемной визитерки.

— Скорее уж я у него, — ответила Роксане, внезапно совсем не понимая, как вести себя дальше.

Кто Боеву эта Роксана? Сестра? Не слишком похоже. Знакомая? В любом случае я стояла перед ней натуральным пугалом, и наверняка потом она всласть посмеется над этим. Разве мне не должно быть плевать? Например на то, как неловко будет Андрею, когда ему ткнут, что за чучело он у себя пригрел.

— Вот и на кой мы эти вещи покупали, если в моем барахле ты выглядишь такой съедобной? — проворчал мне на ухо Боев, зыркнув мне за пазуху в оттопырившийся ворот, мимолетно цапнув за мочку и нисколько не стремясь скрыть это от беременной гостьи.

Я не смогла сдержать резкого вдоха.

— Вот же котище похотливый, — фыркнула Роксана и стянула с себя шубку.

Не котище он, а тигрище саблезубый. У меня от одного его вскользь пробежавшего взгляда, хищного, плотоядного, мигом дающего понять, что я тут жертва, которую с удовольствием сожрут в ближайшее время, полыхнули уши и потянуло в животе.

— Что, разрешишь глянуть, подойдут ли обновки? — подмигнула мне Роксана заговорщицки, указав на дверь в зал.

— Да я тут как бы на птичьих правах, чтобы распоряжаться, — пробубнила себе под нос, чувствуя себя все более неловко.

— М? — удивленно посмотрела Роксана.

— Я ненадолго. Временно, в смысле. Пару недель, — ага, если меня раньше не выставят.

— Странно, а барахла он нагреб чуть не на год вперед.

— Вы так и будете в прихожей топтаться, дамы? — выглянул к нам разгрузившийся хозяин квартиры. — На кухне за чаем куда как удобнее мне кости перемывать.

— А мне это везде удобно, — подмигнула красавица с пирсингом и глянула вниз. — У меня другая проблема.

— Господи! — закатил глаза Боев, и, облапав меня походя за ягодицу, присел перед ней, взявшись расстегивать ей сапоги.

И что-то такое было в нем, огромном, неловко согнувшемся в тесноте прихожей, склоненном к ногам беременной женщины… Я бы тоже такого хотела. Ясное дело, что это всего лишь некая картинка, скорее лишь вежливость со стороны Андрея. Но я вот такого тоже хочу для себя однажды. Только чтобы это было настоящей заботой, чтобы тот мужчина в моей внезапной мечте-вспышке любил меня. Однако вряд ли мне такое светит.

Отвернувшись, я пошла изучать кухню. Хоть чай поставлю, будет от меня польза. Но Боев быстро пресек мою самодеятельность.

— Так, сели обе, — распорядился он, отняв чайник и шлепком по заднице направив к табурету. — Сквозняком еще качает, а лезет она хозяйничать.

У нашей гостьи снова от удивления поползли на лоб