Елена Свиридова - Возвращение из ночи Страница 18

— А что потом? — тихо спросила Маша.

— Она на иглу села.

Теперь замолчали оба. Маша достала из сумочки сигарету, закурила.

— Ты зря это, — дружелюбно сказал Фрэнк. — Не люблю курящих баб.

— Я тебе не баба! — огрызнулась Маша.

— Да кто ж ты, бля?! — он вдруг резко выкрутил руль и свернул с шоссе на проселочную дорогу.

Со всех сторон тянулся глухой, беспросветный лес. Впереди было темно, только скользящее пятно света от фар неровно металось перед машиной.

— Ты куда это? — встревоженно спросила Маша.

— Сама сказала — на флэт не хочешь. Не вибрируй. Это быстро.

— Что быстро?!

— А ты не понимаешь? — удивился Фрэнк. — Ты что, дура, или прикидываешься?

— Я не дура. Только ничего у тебя со мной не выйдет! — упрямо заявила Маша.

— Цену набиваешь? — усмехнулся Фрэнк.

— Еще чего!

Фрэнк снова резко вывернул руль, съехал с дороги прямо в лес и выключил двигатель.

— Приехали!

Кругом был лес, лес, лес, и ничего больше ни вправо, ни влево, ни назад, ни вперед.

Маша сидела неподвижно, сжалась в комок.

— Ну что, так и будем сидеть? — насмешливо спросил Фрэнк.

— Мне здесь не нравится! — возмутилась Маша, оглядываясь. — Увези меня отсюда!

— А где тебе нравится? — удивился Фрэнк, — на траве, на земле, в грязи? — он схватил Машу за плечи, сильно тряхнул и притянул к себе. — Может, ты извращенка?

— Пусти! Больно! — закричала Маша, вырываясь. — Оставь меня!

— Тогда не ломайся. Я ведь с тобой по-хорошему... — Фрэнк начал расстегивать на ней куртку, подобрался рукой к застежке на джинсах. Он дышал ей в лицо похотью и перегаром.

Маша, преодолевая отвращение, застыла в неподвижной позе, стараясь как можно лучше внутренне сосредоточиться. В этот момент она отчетливо представила Дмитрия Сергеевича, словно наяву увидела его лицо... "Я.. я люблю вас! Больше всего на свете!.. — Ты сошла с ума?.. Пройдет какое-то время, и тебе самой будет смешно вспоминать об этом! — Никогда!.. — Подожди, я отвезу тебя домой! — Не надо. Я должна побыть одна. Я сумею постоять за себя!...". Как глупо, как все глупо!

Кровь застучала в висках. Сгруппировавшись, Маша вдруг резко ударила Фрэнка коленом в подбородок, оттолкнула изо всей силы, распахнула дверцу машины и бросилась в темноту.

— Ах ты сука! — заорал Фрэнк, схватившись за лицо. Через мгновение он выскочил из машины и кинулся следом за Машей. — Надуть меня вздумала!

Она бежала наощупь, наугад, по грязи, через кусты, которые цеплялись колючими ветками за одежду. Сзади раздавалось тяжелое дыхание Фрэнка. Вот он вцепился в ее руку, она рванулась, вскрикнула от боли, споткнулась о какую-то корягу. Фрэнк повалил ее на землю, Маша закричала, стараясь оттолкнуть его. Он зажал ей ладонью рот, навалился всем телом. Но тут, изловчившись, Маша сбросила его с себя, вскочила на ноги. Он снова схватил ее, Маша, ничего не видя, из последних сил била ногами, куда попало. Он рычал в ярости, как дикий зверь. Кругом трещали сломанные кусты. Вдруг, поскользнувшись на чем-то мокром и вязком, Маша рухнула на землю и покатилась куда-то вниз, в невидный в темноте овраг, увлекая за собой Фрэнка.

С размаху ударившись головой о что-то твердое, Маша увидела на мгновение огненные круги, потом все поплыло куда-то — лес, кусты, небо, медленно по кругу проплыли звезды, потом все исчезло и наступила темнота...

...Я еду куда-то на заднем сиденье серебристого "Вольво". Машина останавливается у невзрачного заднего фасада какого-то дома. Водитель выходит, открывает дверь, произносит.

— Прошу. Идите за мной.

Мы входим в подъезд, проходим по какому-то длинному коридору и вдруг оказываемся в освещенном зале, где всюду развешана красивая одежда. К нам приближается элегантная женщина с приятной светской улыбкой. Мой спутник что-то тихо говорит ей, она понимающе кивает и произносит точно так же, как и шофер.

— Идите за мной.

Я покорно иду за ней, все больше испытывая чувство нереальности происходящего. Все как в кино. Золушка готовится к своему балу. Вот мы оказываемся в раздевалке, меня оставляют одну. Вокруг — зеркала, я смотрю на себя, на свой поношенный рабочий костюм, на растрепанные волосы. Через несколько минут рядом со мной появляются коробки, пакеты, вешалки. Приятная дама, все так же мило улыбаясь, распаковывает одно за другим, молча кладет на стол рядом со мной гору нарядной одежды. Ах, может быть, она взмахнет сейчас волшебной палочкой и все исчезнет? Но она уходит, а все остается на месте. Наверное, время еще не пришло... Потом появляется молоденькая девушка, вешает вокруг меня множество платьев и тоже уходит. У меня разбегаются глаза, потом я начинаю примерять одно за другим и не знаю, что выбрать. Мне все идет, я неплохо выгляжу и в черном, и в красном, и в голубом... Как все красиво, ярко, словно палитра с красками... Разноцветные пятна складываются в воображаемую картину... Я обязательно напишу ее... Это будет мой подарок Герману!

...Полутемный зал... Где-то негромко звучит музыка. Свет идет откуда-то сбоку, и сверху, и я сижу за столиком, покрытым темной скатертью... Я одна. Наверное, я кого-то жду. Мимо проходят люди, пестрая, разнообразно одетая публика. Экзотические прически, длинные платья и мини юбки, смокинги и джинсы, дым, плавающий в воздухе... Нет, кажется, я не одна. Рядом сидят еще несколько человек, я вижу их силуэты, но не различаю лиц... Их лица в тени. Они говорят о чем-то и смотрят на меня... Но я не слышу слов и не вижу лиц, а только чувствую на себе их взгляды, настороженные и любопытные, дружелюбные и завистливые, восторженные и ревнивые... Мужчины и женщины глядят на меня совсем по-разному, это понятно. Они еще ничего не знают и могут позволить себе проявить любопытство. Где Герман, почему оставил меня с ними одну? Один из гостей рассказывает что-то смешное, мне становится весело, я смеюсь. Но вдруг на мгновение я вижу вокруг себя вместо людей пустые оболочки, мне кажется, что это не люди, а призраки, что в их разодетых телах нет души... Я вскрикиваю. Все поворачиваются ко мне. Неужели они поняли, что я увидела? Я изображаю улыбку и говорю, схватившись за палец.

— Кольцо укололо! Бывает же такое!

Мужчины сочувственно кивают мне, женщины переглядываются. Надеюсь, они не догадались... Но боже, как трудно претворяться! Собираюсь, напрягаю все свои внутренние силы и мысленно ускользаю в тоннель...

Совсем короткая передышка... Потом я снова, уже почти спокойно, смотрю на них, стараясь запомнить каждого. Мое воображение фиксирует особое, характерное, то, что ляжет в основу будущего портрета. Ничего себе будут портретики! Думаю, даже Герман удивится! Но он ведь сам меня попросил...

Вот, наконец, появляется Герман. Он очень хорош, на нем костюм из черного бархата, шелковая белая рубашка с расстегнутым воротничком. Кажется, наконец я вспомнила его лицо!.. Да, конечно, я его нарисовала, только когда? Когда это было? Тогда, когда стояла перед мольбертом на Арбате, с этого все началось... И сегодня, в этой квартире, где я живу совсем с другим человеком, которого я люблю... Но какая связь между моей прежней и нынешней жизнью? Что происходит со временем? Почему оно летит с такой стремительной скоростью... Сколько дней, месяцев я успею прожить за эту ночь?..

Герман смотрит на меня обеспокоено, тихо спрашивает.

— Анна, что с тобой? У тебя такой вид... Ты испугалась чего-то?

— Нет, все в порядке... Просто моя дурацкая фантазия...

— Хочешь, уедем отсюда?

— Нет, не хочу. Мне хорошо здесь. Пойдем потанцуем.

Я встаю, и мы идем туда, где звучит музыка и мигают цветные прожектора. Он кладет руку мне на плечо, мы медленно движемся по залу. Я опять смотрю как бы со стороны. Мы выглядим прекрасной парой — я в длинном вечернем платье и он — высокий, сильный, мужественный, элегантный. Я смотрю на него и не могу оторвать взгляд от его лица... Он мне безумно нравится, я хочу быть с ним, хочу стать его женой, хочу, чтобы ничего не случилось... Но что-то не так... Опять я чувствую на себе взгляды тех, кто сидел за столом. Теперь они танцуют рядом с нами, две или три пары. Вдруг на мгновенье я вижу странные тени, скользящие рядом с ними... Что это? Если они призраки, то не должны отбрасывать тени. Вспышки света проносятся стремительной каруселью, в отблесках прожекторов нечеловеческие тени отплясывают свой жуткий танец... Картинка запечатлевается в памяти, я потом нарисую ее...

Мы возвращаемся к столу. Герман подвигает мне стул, а сам остается стоять.

— Шампанского! — произносит он торжественным голосом. — Итак, уважаемые дамы и господа, я собрал вас сегодня для того, чтобы объявить о своей помолвке с Анной!..

В офисе детективного агентства дым стоял коромыслом.

Выслушав рассказ Мити до конца, Джек посмотрел на него и произнес с иронией в голосе.

— Да, не ожидал от тебя! Я всегда считал главным сердцеедом Леньку... Вот уж не думал, что им окажешься ты!

— Заткнись, Джек! — взмолился Митя. — Мне и так стыдно, и рассказывать вам было стыдно! Дурак старый, мораль ей читал! А нет, чтобы в тупую башку пришло, что девчонка что-нибудь выкинет!