Арина Ларина - Любовь до белого каления Страница 18

– Не хочу я там сдохнуть.

– И что? А работать хочешь? – рассердилась Ирина. – Если не хочешь, то так и скажи: здрасте, я работать не хочу, хочу спать с вашим шефом. Пустите переночевать.

– Ничего подобного я не говорю, – немедленно надулась Светочка. – Нечего из меня безмозглую блондинку делать.

– Но все выглядит именно так, потому что у тебя все наружу: сиськи, коленки и бегущая строка в глазах «входите, открыто». Это уже не модно. Модно быть продвинутой и честолюбивой.

– Какая ты умная, Новгородская, сил нет и зубы сводит. Еще раз нахамишь, я тебя выгоню на фиг.

– Да, я умная, – согласилась Ирина. – А умный человек всегда послушает умного.

– Ты меня запутала: кто тут неумный?

– Все умные. Дураки за дверью. Поэтому на собеседование надо надевать не твои идиотские топики с декольте и не мини-юбки, которые с лупой не разглядеть, а деловой костюм! И очки, чтобы лицо приобрело налет интеллигентности.

– Какой налет?! Да и нет у меня деловых костюмов. – Света обиделась. Тетя всегда говорила, что у нее голубая кровь, предки дворяне, а лицо – натуральная тургеневская барышня. Надевать на свое породистое лицо очки казалось такой же глупостью, как приходить на собеседование в монашеской рясе, лишь бы не заподозрили в нечистых помыслах.

– А брюки есть? Черные, попроще. – Ирина, судя по вдохновенно горящим глазам, что-то придумала.

– Есть. И чем брюки лучше юбки? Они тоже обтягивающие, только ноги скрывают. А мои ноги – козырь.

– Я дам тебе свой пиджак, ты его не застегивай, – не слушала Ирка. – Только там пятно на рукаве, надо отчистить срочненько. Очки купим в переходе у метро, волосы прилижем, и получится…

– Старуха Шапокляк, – завершила мысль Света. – Ирка, я в приличное место иду. А потом как быть, так и ходить в этом маскарадном костюме?

– То, что ты называешь маскарадным костюмом, носит половина офисных работников. Это униформа. Норма, понимаешь? А то, в чем ходишь ты, годится только для лекций или дискотек, что, впрочем, почти одно и то же!

Идея Светочке не нравилась. Заявляться на собеседование дурнушкой было обидно. Все равно, что, выучив билет, делать на экзамене вид, что не знаешь тему. Но она послушалась.

– Я это сделаю только для того, чтобы доказать, что ты не права, – нахмурилась она и начала вытряхивать подругу из пиджака.

– Правильно, надо экспериментировать, – обрадовалась Ирка. Она любила, когда ее слушались. – В худшем случае не возьмут, но это же не последняя фирма в городе.

Фирма была не последняя, и про зарплату Светочке по телефону ничего не сказали, предложив прийти на собеседование, так что вряд ли она много потеряет.

– Не забудь: ты упертая, целеустремленная и думаешь только о работе, – напутствовала ее Новгородская. – Кстати, начни с того, что у тебя серебряная медаль, а в институте ты идешь на красный диплом.

– Не люблю врать, – покраснела Света и отважно распахнула глаза. Но тут же была опущена с небес на землю упрямой Иркой:

– Чистую правду говорят только дети и идиоты. И то дети иногда врут. Будь умнее. Тем более что еще неизвестно: может, у тебя и будет красный диплом.

– Ага. Если я его сопру у кого-нибудь или перекрашу.

Глава 12

– Таня, вы не освободились? – Семен выглянул и обвел пустую приемную многозначительным взглядом. Раньше, в старые времена, здесь никогда не бывало так пусто. У стола вечно толклись сотрудники, требуя факс, выпрашивая кофе и канцтовары, оставляя клейкие листочки с информацией (листочки потом отваливались или сметались следующей волной сотрудников, клеились к подошвам и служили поводом для обсуждения нерадивой секретарши, которая вечно все забывает, теряет, не передает). Теперь никому ничего было не надо. Словно контингент перестал нуждаться в кофеине, ручках, маркерах и корреспонденции.

– Конечно. – Она моментально взмокла, а руки затряслись. Какие глупости показывают в сериалах. Остроумные ответы, тонкие намеки и сохранение чувства собственного достоинства возможны только в одном случае – если мужчина тебе безразличен. Татьяна ненавидела собственную физиологию, так не вовремя решившую изобразить землетрясение, но ничего не могла поделать. И открыто посмотреть ему в глаза долгим чувственным взглядом тоже не могла. В глазах скапливались слезы, в горле першило, а дыхание тесным жгутом свернулось в желудке.

– Что вы делаете сегодня вечером? – Он неловко улыбнулся и неуверенно взялся за дверную ручку, словно готов был в любую секунду сбежать.

«Боже, какая восхитительная банальность!» Татьяна обмякла и перестала трястись. Чем менее уверенно чувствовал себя Семен в затянувшейся паузе, тем ей легче становилось дышать. «Надо же, а он тоже стесняется. Как просто. Неужели вот так все и происходит. Хорошо-то как!»

Семен тоскливо кхекнул и засопел.

Женщин он боялся и, вопреки расхожему мнению о том, что красавчикам все дается легко, жил в этом смысле достаточно трудно. Семен, уродившийся этаким голубоглазым блондином с обложки глянцевого журнала, отбивался от прекрасного пола всю сознательную жизнь.

Сначала его просто била Ульяна Сидорова, потому что Сеня ей нравился, а в силу детсадовского возраста девушка не знала, каким иным образом выразить свои чувства. Потом его бил ухажер Марины Берман, потому что Сеня решил, что влюбился, и позвал приглянувшуюся одноклассницу в кино. Марина согласилась, а потом с восторгом посмотрела за гаражами рыцарский турнир в ее честь и ушла с победителем. Проигравшим был Сеня, поскольку мама с бабушкой хотели, чтобы «ребенок вырос интеллигентным», а папа, желавший отдать сына на бокс или как минимум в футбольную секцию, оказался в меньшинстве.

Потом его бил папа. Вернее, не бил, а впервые в жизни выпорол ремнем. Это было трагическое стечение обстоятельств. За неделю до этого в школу пришла новая учительница биологии с огромным бюстом, который восхитительно колыхался и подрагивал под тонкой блузкой. За ней по школе таскались целые процессии старшеклассников, восторженно перешептываясь и тщетно надеясь, что хоть одна пуговица отлетит под натиском мощного тела. Именно в нее Семен впервые влюбился по-настоящему. И впервые написал любовное письмо с неумелыми корявыми стихами:

Люблю тебя, как никого,Преклоняюсь и обожаю,Прекрасней нету ничего,Чем ты – толстая и нагая.

На «толстую» Ольга Петровна обиделась и капитально опозорила Сениного папу, который, все по тому же странному стечению обстоятельств, впервые решил сходить на собрание вместо мамы и бабушки.

Но и на этом отсутствие взаимопонимания с женщинами не закончилось. В институте он начал ухаживать за двумя девушками сразу, причем ухаживал интеллигентно, рук не распускал и глупых обещаний не давал, пытаясь медленно и досконально разобраться в вопросе, какая из девушек ему подходит больше. Пока он вдумчиво взвешивал все «за» и «против», девицы узнали о существовании друг друга, и невезучий Семен получил по физиономии от обеих.