Татьяна Тронина - Свидание под дождем Страница 18

– Почему это я чокнутая? – отстранившись, испуганно спросила она.

– Потому что ты не понимаешь очевидных вещей. Если ты и приманивала, как ты выразилась, меня, то своими ямочками. И волосами. Своим запахом.

– Каким запахом?!

– От тебя пахнет персиками, вот каким. А еще у тебя – губы. А еще у тебя шея. Талия… Грудь. Ты восхитительная, ты сама как сочный персик. Я бы тебя съел. Ты что, должна теперь себя за все это винить? За то, что ты девушка, очень красивая девушка? Но ведь я – мужчина. Это не ты, это природа. Если тебе уж так хочется кого-то обвинить в том, что я в тебя влюбился, то обвини природу. Это она меня, как ты выражаешься… приманила.

Она молча смотрела на Тима круглыми, янтарными глазами. Он не выдержал и прижал Арину к себе, поцеловал. Против ее воли. Сам от себя не ожидая.

Поцелуй длился довольно долго. И не Арина его закончила, Тим сам не выдержал, отпустил ее.

– Прости, – сказал он. И добавил после паузы: – Не сдержался.

– Да ладно… – пробормотала она ошеломленно. И потом вдруг засмеялась. И Тим тоже засмеялся, глядя на нее.

– Я бы хотела, чтобы ты был моим другом, – весело предложила она. – Но я знаю, как это звучит…

– Хуже некуда, – подсказал он.

– Хуже некуда… – кивнула она. Опять засмеялась, но теперь уже как-то грустно, и на длинных ресницах у нее повисли слезы. Тим молча достал из кармана салфетку, протянул – Арина промокнула ею глаза.

– Так кто он? Я его знаю? Это Глеб?

– Вот ты зануда… – Арина слегка толкнула Тима кулаком в грудь. – Не скажу. Нет, не он. Ты его вообще не знаешь. Ладно, пора…

Они вернулись в зал.

А там уже – началось. Свет выключили, и по натянутым вдоль стен экранам замелькали картинки. Звездное небо, вернее, хоровод звезд. Звезды увеличиваются, превращаются в танцующих девушек. Меняется фон, девушки становятся узнаваемыми – это героини картин Дега. Трепещут балетные пачки, вздымаются руки под музыку… Голубоватый воздух, розовая кожа. Переливы нежных тонов, грациозный полет балерин в танце. Все как будто замерло на экранах, чтобы зритель мог полюбоваться моментом, схваченным художником, но вместе с тем все движется все дышит и все живет. Статика и одновременно динамика.

Ну да, ожившие картины и есть.

Тим, столичный житель, привыкший к разного рода перформансам, был даже приятно поражен. «А хорошо получилось… Она молодец!» Он взял в полутьме руку Арины, пожал ее.

Ролик длился где-то полчаса или чуть дольше, потом в зале вспыхнул свет. Глеб стоял в центре зала, румяный и взволнованный. Повернулся, обращаясь ко всем тем, кто присутствовал в зале:

– Спасибо. Друзья мои, спасибо. Это, конечно, не все шоу, я еще планирую пригласить кое-кого, для завершения эффекта, так сказать… Но, в общем и целом, все получилось. И именно так, как я и хотел.

Все зааплодировали.

– Так, прошу сюда, небольшой фуршет… Пожалуйста, шампанское, закуски. Отметим это событие.

В стороне, у одной из стен, оказывается, был приготовлен стол для торжества.

Тим не пил, поскольку находился за рулем, он налил себе в стакан соку, отошел в сторону. Мужчина все еще мучительно переживал этот разговор с Ариной.

И она сама время от времени поглядывала на него издалека. Потом, увлекшись общим разговором, наверное, забыла. Тим же не отрывал от нее взгляда. Он понимал, что сегодня – последняя его встреча с Ариной. Больше он никак не пересечется с этой девушкой, поскольку проект закончен.

– …благодаря высоким технологиям шедевры старых мастеров теперь обрели новую жизнь, – вдохновенно вещал Глеб, подняв бокал. – Теперь даже те, кто весьма далек от мира живописи, смогут прикоснуться к великому искусству. Данное мультимедийное, не побоюсь этого слова, действо позволит глубоко проникнуть в образы и сюжеты, созданные гением Дега.

Теперь Тим наблюдал то за Глебом, то за Ариной. Не Глеб ли герой ее романа?

Но сделать какой-либо вывод из поведения Глеба казалось невозможным. Галерист был одинаково любезен со всеми присутствующими, всем расточал комплименты. С одной стороны, Глеб являл собой тип нового руководителя – всегда вежливый, не скупящийся на похвалы, считающий своих сотрудников друзьями и соратниками. С другой стороны – абсолютно закрытый человек. Актер, играющий спектакль. Что у него в голове – не понять. Эмоций своих он никогда не покажет. На лице всегда приветливая улыбка. Робот.

«Я что, ревную Арину к Глебу? Бред… Делать мне нечего. Какая разница, он ее любовник или не он. Хотя почему – любовник? Она сказала, что любит там кого-то – давно и безнадежно. Значит, без ответа. Но можно быть любовницей и оставаться нелюбимой? В принципе, да. Он ее использует, она отдается ему, но хочет большего. Высокой и чистой любви. Ладно… Ни к чему мне лезть во все это! Она сказала – нет, значит, нет».

Тим отвлекся на время, когда Глеб говорил тост в его, Тима, честь – все с той же ласковой улыбкой. Потом галерист произнес извивистый комплимент в адрес той конторы, что предоставила ему проекторы.

Арину Глеб словно не замечал. И лишь в конце своей речи внезапно выдал пышный комплимент в ее адрес.

Арина вспыхнула, опустила лицо. Потом посмотрела на Глеба сияющими глазами, в которых отражался блеск электрических ламп. Или это опять слезы в них стояли?

«Это он! Точно, он! Глеб. А еще врала… Да он это, он, в него она влюблена!»

В самом деле, ошибиться тут было трудно. На какое-то мгновение словно сама душа Арины распахнулась и показала себя. Девушка смотрела на Глеба с нежностью и восхищением. Так на своего работодателя не смотрят.

«Все элементарно. Самый простой ответ – он и есть самый правильный. Истину не надо искать, она всегда лежит на поверхности. Арина без ума от Глеба. Я бы и раньше мог заметить, но не хотел этого сделать почему-то, – отвернувшись, наконец мрачно размышлял Тим. – Только вот зачем она мне сейчас сказала, что это не Глеб герой ее романа? Зачем солгала? Но, с другой стороны, она что, обязана говорить мне правду и только правду? Конечно, Арина не хотела причинять мне лишний раз боль, ведь Глеб, по сути, сейчас мой работодатель… Стоп. Почему я думаю только о себе, о том, что Арина беспокоилась обо мне? Это наивно… Люди думают только о себе и заботятся только о себе. Арина, конечно, милая, и деликатная, и добрая. Она мне сочувствует, но по большому счету ей на меня плевать. Она хоть сто раз может извиниться за то, что она, как ей показалось, меня «приманивала». Но ей на меня плевать. Она заботится только о себе. Глеб не отвечает ей взаимностью, и потому она решила скрыть его имя. Он не любит ее, между ними ничего нет. Именно поэтому Арина отказалась говорить о Глебе. Будь он ее любовником, тут бы все об этом знали…»