Ангелина Маслякова - Женщины и мужчины в дружбе и любви. Мадридский треугольник Страница 18

«Два года?..» — неожиданно пришла к Ирине простая мысль.

— Прости за вопрос, но ты не думала о том, что могла бы эти два года быть с дочерью? К тому же откуда ты знаешь, сколько тебе отпущено жить на этом свете?! — воскликнула Ирина. — Вполне возможно, ты смогла бы быть с дочкой еще долгие годы!

— Именно из-за этого я и перестала рассказывать кому бы то ни было свою историю. Все спрашивают одно и то же и даже не задумываются, через какой ад я прошла, чтобы моя дочь появилась на свет. Что я дала ей жизнь, потеряв свою, — нервно ответила Марина.

— Я тебя прекрасно понимаю. Моя мать умерла от тяжелой болезни десять лет назад, и я прошла через это вместе с ней, — спокойно произнесла Ирина. — Я не понимаю другого: как ты можешь жить, зная, что твоя девочка растет без тебя, не знает тебя?

— Думаешь, я не страдаю? — тусклым голосом прошептала Марина. — Я думаю о ней каждый день… Но я не смогла устоять.

— Значит, оставила дочь не потому, что боялась сделать ей больно, внезапно исчезнув из ее жизни, а потому, что просто ушла к другому мужчине?

Лицо Марины исказилось, словно от дикой боли. На глазах она поникла и сжалась в клубок. Ирина прекрасно видела ее мучения, но она не могла, да и не хотела смягчить свои слова. Она не понимала подругу, осуждала ее и намеренно делала больно. Если не сказать больше: начала презирать ее.

Но не за то, что та ушла к мужчине и бросила ребенка, а за то, что оправдывала сама себя тем, будто оставила дочь ради ее же блага. Этот эгоизм, слабость Ирина не могла простить. Для нее все было просто: если сделал зло, то честно в этом признайся и не ищи для себя оправданий. Этому она учила своих детей, да и сама старалась придерживаться такого принципа.

— Наверное, ты права, — как-то неуверенно произнесла Марина.

— Права? — с упором переспросила Ира.

— Да, — призналась Марина и вновь замолчала.

— Объясни! — потребовала Ирина.

— Ты все уже сказала. Чего ты требуешь от меня?! Это жестоко!

Ирина почувствовала, что перегнула палку. Не стоило говорить так грубо со своей подругой. Что бы она ни чувствовала — это не ее жизнь, и она не имеет права вмешиваться.

— Прости, я не должна была это произносить…

— Ты единственный человек, от которого я готова слышать правду. Даже жестокую правду. Любой другой был бы послан далеко и надолго.

Подруги посмотрели друг на друга и громко рассмеялись. Их звонкий смех разнесся по пустынному берегу и, достигнув скал, выступающих из густо растущих пальм, эхом вернулся обратно. Они хохотали долго и безудержно, каждая над своими ошибками. Это был нервный смех на грани истерики, и каждая в душе боялась, что, как только смех прекратится, вновь повиснет гнетущая тишина.

— А я смотрю, вам без меня весело, — неожиданно раздался голос Милы.

Женщины удивленно обернулись, в душе поблагодарив подругу за внезапное появление, которое позволило им прекратить мучительный разговор. По крайней мере, сделать в нем паузу на неопределенное время.

— Ты же сама куда-то пропала, — парировала Ира.

Мила смутилась на долю секунды, но, тут же взяв себя в руки, уверенно ответила:

— Просто вышла из здания поболтать с одной знакомой.

— Может, все-таки знакомым? — улыбнулась Ирина.

— Нет-нет-нет, — отметая любые подозрения, замотала головой Мила.

Оперевшись на торчащий рядом пенек, Ирина встала и стряхнула с платья песок. Марина последовала ее примеру и тоже поднялась на ноги. В мерцающем свете луны голова Марины, лишь слегка прикрытая пушком волос, поблескивала. Заметив полное отсутствие волос у новой знакомой, Мила удивленно раскрыла глаза. Затем, одобрительно кивнув, изрекла:

— Знаешь, а тебе идет. У тебя тонкие правильные черты лица. Я в свое время тоже хотела побриться налысо, но так и не решилась. Боюсь, у меня череп неправильной формы, было бы некрасиво, — закончила она, даже ни на секунду не заподозрив неладное.

Женщины гуськом потянулись с пляжа к своим машинам, изредка перекидываясь ничего не значащими фразами, и то лишь для того, чтобы как-то скрасить неловкое молчание, которое окутывало их почти всю дорогу. Каждая думала о своем, глубоко личном, о том, что нельзя сказать вслух, ибо любое необдуманное слово могло выставить их в неприглядном свете.

Время бежало быстро и в основном однообразно. Однако в этом и заключалась главная прелесть — отсутствие суеты и хаоса. На остров приезжали за спокойствием и тишиной, чтобы ничто не отвлекало от долгого бездумного созерцания океана. Тихий шелест волн, нежное поглаживание солнечных лучей, холодный мохито и спелый сочный персик делали свое дело — через несколько дней забываешь обо всем. Если не сказать больше — вообще перестаешь думать.

Ирина лежала в гамаке на веранде собственного дома с книгой в руках, когда у нее за спиной раздался глухой стук каблуков. Никто из ее знакомых здесь не носил туфли на каблуках, поэтому она с удивлением приподнялась на локте и, отложив книгу, оглянулась.

Перед ней во всей красе появилась Мила. Длинный цветастый шелковый сарафан, из-под которого выглядывали босоножки на пугающей размером платформе, нежно колыхался на ветру, подчеркивая идеальное тело.

— Ого! — только и смогла вымолвить Ирина, невольно приглаживая еще не причесанные с утра волосы.

— Что означает твое «ого»? — явно напрашиваясь на комплимент, кокетливо улыбнулась Мила.

— Даже страшно спросить, что заставило тебя так вырядиться.

— Как раз и приехала тебя предупредить… Я сейчас еду в аэропорт, — многозначительно приподняла бровки Мила.

— Ну и что?

— Так вот. Еду в аэропорт встречать свою давнюю подружку с мужем.

— Чьим мужем? — не поняла Ира.

— С ее мужем, естественно! — Мила воздела руки, удивляясь непонятливости подруги.

— Ну, я не знаю, — пожала плечами Ирина. — Я так и для своего мужа не наряжаюсь, а ты для чужого вырядилась.

Мила уставилась на подругу, как на полоумную:

— Ты что! С ума сошла? Стала бы я так одеваться неизвестно для кого! Я его даже не знаю. Весь этот марафет только для Жанны. Мы знаем друг друга сто лет, у нее тысяча заморочек, одна из которых — «встречают по одежке». Естественно, я не могу ударить в грязь лицом в первые же минуты нашей встречи. Поверь, она сама будет излучать роскошь и богатство на сотни миль вокруг.

— Ясно… — протянула Ирина.

— Так вот я зачем пришла, — спохватилась Мила. — Ты у меня здесь единственная подруга в здравом уме. Поэтому хотела тебя попросить развлечь Жаннетту.

Ирина растерянно спросила:

— Что ты подразумеваешь под словом «развлечь»? И почему именно я должна это делать?