Valery Angulys - Последний дубль Страница 18

— На место преступления, — отвечает сухо.

— Тогда возьмите меня, — шепчу, тщетно пытаясь отдышаться. — Вы обещали.

— Нет, — бросает глухо. — Только не сегодня.

— Почему? — не намерена отступать. — Жаль, не могу дозвониться до Ники, иначе бы прямо сейчас рассказала ей, как вы…

— Ники больше нет.

Он закрывает глаза и отворачивается.

— Что? — закашливаюсь. — В смысле?

— Ее убили, — произносит бесцветным тоном. — Этой ночью.

Я отказываюсь воспринимать услышанную информацию.

Отказываюсь.

— Нет, не может быть.

Мои губы дрожат, а голос предательски срывается.

— Возвращайся на рабочее место, — строго говорит Градский, шагает дальше, снимает сигнализацию с авто, открывает дверцу.

Молча обхожу машину, усаживаюсь на переднее сиденье.

— Какого хрена ты творишь? — раздраженно спрашивает он.

— Я должна поехать с вами, — смотрю перед собой, стараюсь не моргать. — Должна.

— Дура, — выдает, не скрывая ярости.

Он не станет тратить время, чтобы выгнать меня из салона.

Бьет по рулю, заводит двигатель.

— Даю последнюю возможность убраться отсюда, — цедит сквозь зубы.

Никак не реагирую.

Если начну говорить, если скажу хоть слово, если хоть просто моргну… разрыдаюсь, впаду в истерику.

Я стараюсь абстрагироваться. Замерзнуть изнутри. Отключить чувства.

***

Наркоманский притон. Ночлежка для бомжей. Квартира мелких аферистов. Вот на таких объектах доводилось бывать прежде. Ничего приятного, ничего интересного. Достаточно обыденно и банально. Грязь. Вонь. Бардак. Встречались относительно приличные места. На серьезные преступления меня никогда не брали.

До этого момента.

Я захожу в знакомый подъезд и очень стараюсь не упасть в обморок.

Странное ощущение. Касаюсь перил, но не чувствую опоры. Ступеньки, по которым поднималась столько раз, уходят из-под ног, будто рассыпаются.

Все кажется иллюзорным. Движусь точно сквозь сон. Не верю. До самого последнего момента не верю.

Я не слышу, о чем беседуют люди вокруг. Точнее — я не понимаю. Вижу с трудом, едва различаю контуры. Воспринимаю окружающую реальность с заметным опозданием.

Прохожу в спальню, жмурюсь.

Вспышки фотоаппаратов ослепляют.

Я смотрю вниз и понимаю, что весь ковер в крови. Я стою в крови. Кровь медленно пропитывает подошву моих ботинок.

Это настолько жутко и чудовищно, что последние остатки мыслей покидают сознание.

Ступаю вперед, словно под кайфом. Шаг за шагом, все ближе к огромной кровати. Замираю.

Боже.

Мне кажется, сейчас идеальное время остановиться. Прекратить фарс. Пусть кто-нибудь взорвет хлопушку и сообщит, будто все происходящее лишь дурацкий, абсолютно не смешной розыгрыш.

Конечно, работа в прокуратуре избавляет от иллюзий, закаляет, делает гораздо циничнее. Как и учеба на юридическом. Рано или поздно ты понимаешь, что не всех преступников позволено отправить за решетку, что есть процедура и против нее никто не попрет, что перестроить систему невозможно, что нужно смириться и делать карьеру. Справедливость живет исключительно на экране кино.

Привыкаешь ко многому. Но не ко всему. Разве можно привыкнуть к осмотру трупа твоего близкого друга? Лучшей подруги. Родного человека.

Я смотрю на окровавленное тело Вероники. Не моргаю. Глазам чертовски больно. Но я не моргаю. И не чувствую ничего. Ни боли, ни ужаса.

Немею изнутри, цепенею, леденею.

Я хочу проснуться. Очнуться в ледяном поту. Пусть мама опять отругает за найденную в сумке упаковку от шоколадного батончика, пусть пожурит за чипсы.

А потом раздастся привычная трель мобильного и звонкий голос насмешливо протянет:

— Ну привет, подруга.

Я сжимаю телефон так сильно, что пластиковый корпус трещит. Я понимаю, Ника больше никогда мне не позвонит.

Абонент недоступен. Попробуйте связаться позже.

Я вылетаю из квартиры и впиваюсь зубами в плотно сжатый кулак, прислоняюсь к стене и дрожу. Прокусываю кожу до крови.

— Пойдем. — Градский хватает меня за руку и тащит за собой, вниз по лестнице, на выход.

Жадно ловлю ртом свежий воздух.

— В бардачке есть антибактериальные салфетки, — говорит он, когда мы снова оказываемся в автомобиле.

— Зачем? — выдаю чуть слышно.

— Твоя ладонь, — отвечает ровно.

— П-простите, — бросаю сбивчиво.

— Да что ты вечно извиняешься? — Поворачивает ключ в замке зажигания. — Нужно быть увереннее. Особенно сейчас.

Киваю.

— Номер Артура Хары знаешь?

— Нет, — выдыхаю пораженно.

— Она же с ним встречалась, так? Плевать она хотела на мои запреты, да? Мнение отца ей тоже не авторитет.

— Думаете… — запинаюсь. — Думаете, он?

— Посмотрим, — заявляет коротко. — Давай, обработай рану.

Подчиняюсь.

— Там в бардачке есть телефон с левой симкой, я тебе продиктую номер, бери и набирай.

— Хотите, чтобы я позвонила Артуру? — уточняю.

— Вызови его на встречу.

— Но как? — нервно посмеиваюсь. — Что я ему скажу?

— Не знаю. — Тормозит на стоянке перед рестораном. — Что угодно. Очаруй. Вымани на свидание.

— Я не… я… это плохая идея.

Нервно барабаню пальцами.

— Поверь, это лучше, чем если я ему позвоню, — криво усмехается. — Женский голос пробуждает больше доверия.

— Можно отправить повестку, — осекаюсь, почти сразу сознаю всю абсурдность данного предложения.

— Звони, — повторяет с нажимом. — Сама понимаешь, даже если он когда-нибудь явится по повестке, я не смогу допросить его как полагается.

Проклятье.

Он прав.

Последняя фраза эхом отбивается в ушах.

Как полагается.

Меня передергивает. Отлично понимаю, порой признание нужно выбить. Буквально. И хоть я против подобных методов, в случае с Харой иначе не выйдет.

Если парень действительно виновен, то бесполезно действовать официальным путем. Гад легко откупится, технично свалит в другую страну, будет мирно загорать на пляже и дуть коктейли.

Нам нужно поймать его прямо сейчас, по горячим следам. Прижать и расколоть. Есть шанс на раскаяние. Ничтожный.

— Постойте, — бормочу глухо. — Для адвоката такое задержание окажется настоящим подарком. Линия защиты воспользуется…

Замолкаю под тяжелым взглядом.

Я смотрю на Градского и четко осознаю: суда не светит. По крайней мере, в привычном формате.

Босс разрывает зрительный контакт, достает свой мобильный и начинает диктовать номер Артура. Покорно жму на кнопки.