Вера Кауи - Дьявол, которого знаешь Страница 18

Учеба давалась Харри с трудом. Школу он оставил в пятнадцать лет и ждал семнадцати, чтобы его взяли во флот, так что больших успехов на его счету не было. Тесса же с легкостью объясняла ему то, в чем он, прочитав написанное, никак не мог разобраться. И главное, она верила в него безгранично, и это его подхлестывало — ему хотелось доказать ей, что верит она не зря. Еще одним доводом в пользу занятий было то, что это давало ему возможность приглашать ее к себе в комнату в общежитии.

Когда он провалился на экзамене, она расстроилась даже больше, чем он сам. Это ему пришлось ее утешать, и он сделал это единственным известным ему способом. Он обнял ее за плечи и сказал успокаивающе:

— В этом нет твоей вины, радость моя. Провалился ведь я.

— Но я не понимаю почему! — Тесса была безутешна и винила в случившемся только себя. — Когда мы с тобой перед экзаменом тренировались, ты все знал. Может, ты что-нибудь пропустил? Или перепутал?

— Кто его знает. Многим приходится сдавать экзамен по два раза. С первого раза это удается только гениям. Я знаю людей, которым приходилось делать это трижды, так что не стоит огорчаться.

— Я так хотела, чтобы ты сдал. Ты такой хороший полицейский, Харри. Мне повезло, что ты стал моей «нянькой». Из тебя выйдет отличный сержант. Тебе надо попытаться еще раз.

— Обязательно… Если, конечно, ты мне поможешь.

Она взглянула на него, и ее огромные голубые глаза светились таким восторгом, что он просто не мог ее не поцеловать, и поцеловал, правда, ему пришлось немного поработать языком, чтобы заставить ее приоткрыть рот.

С Тессой Паджет он был так осторожен и внимателен, как ни с кем, поняв сразу же, что она — другая. Не то, что эти маленькие шлюшки из их же участка — Поппи, которую прозвали Мартини, потому что она была готова «всегда и везде», или Черепашка, получившая эту кличку за то, что стоило ей лечь на спину, как ее тут же кто-нибудь трахал. Тессу никто и никогда не «имел». Она была не из тех девушек, которых «имеют». Любого мужчину она умела поставить на место, просто взглянув на него холодно и отстраненно. Но тем вечером, поддавшись умелым ласкам Харри, она не только приоткрыла рот, когда он целовал ее. Она позволила ему расстегнуть на ней блузку и поцеловать ее нежные розовые соски, от чего ее бросило в дрожь и она впервые ощутила и собственное тело, о котором раньше не задумывалась, и его.

С тех пор каждый раз он позволял себе чуть больше, но продвигался вперед медленно и осторожно. Одно неверное движение — и она ускользнет от него. Ускользнет в одно мгновение, а Харри уже убедился в том, что Тесса проворна во всем. Впервые, когда она почувствовала, как напряглась под брюками его плоть, она вскочила с его колен, как перепуганная кошка. Много времени и терпения ушло на то, чтобы вернуть завоеванные до этого позиции, а еще больше на то, чтобы она согласилась не только взглянуть на это, но и дотронуться до него. То, что составляет мужскую гордость и достоинство, вызывало у нее страх и отвращение. Но он все же хвастался в раздевалке:

— Я получаю от нее то, чего хочу.

— Долго же ты этого добивался, — заметил кто-то завистливо. — Сколько еще времени понадобится, пока ты получишь все сполна.

— Это все потому, что она девушка с правилами. И тем ценнее то, что я уже получил. Теперь, парни, все пойдет как по маслу.

Но прошел год с тех пор, как она начала служить в Харингее, и Харри был влюблен так, что света Божьего не видел. У него была одна цель, одна мечта — владеть ею безраздельно. Каждый раз, когда он видел, как на нее смотрят другие мужчины, его сжигала ревность. Он желал ее страстно — и желал не только тела. Он хотел, чтобы Тесса испытывала к нему те же чувства, которые он испытывал к ней, и впервые в жизни он был готов сделать то, чего не могла заставить его сделать ни одна женщина.

Он был готов жениться.

Взвесив все «за» и «против», он решился окончательно и бесповоротно. Она была невинна — невинней не бывает, но по ее реакциям на то, что она позволяла ему с собой делать, он понял, что когда она станет наконец заниматься сексом по-настоящему, то делать это будет со всей мыслимой страстью и долго обучать ее не придется. Она юна и послушна — из нее можно вылепить то, что нужно; она может родить, со временем, естественно, здоровых детей. Словом, что он захочет, то он из нее и сделает.

«Против» было одно — она принадлежала к другому классу.

Тесса была из тех женщин, которых в его привычном окружении не водилось. Не поступи она на службу в участок, он бы никогда ее не встретил. Но он все-таки ее встретил, более того, вскружил ей голову, что лишний раз доказывало, что, когда дело касается секса и физического влечения, класс роли не играет.

Поэтому он сделал ей предложение.

И она согласилась.

Они это отпраздновали, а когда вернулись в общежитие, Тесса была накачана алкоголем настолько, что забыла обо всякой осторожности. Они поднялись в ее комнату, он вошел, и она не стала возражать. Не сопротивлялась она и его поцелуям, и ласкам, к которым он приступил, прежде чем раздеть ее. Напротив того, она ответила ему тем же.

Они же помолвлены, объяснила она, так что в этом нет ничего дурного. Много веков назад слово, данное при обручении, было равносильно венчанию. Она была воспитана в этих традициях. Они уже принадлежат друг другу, поэтому нет более преград их счастью.

Он не стал возражать.

Когда оба они разделись, она прижалась к нему, осмелевшая от выпитого, и стала сама его ласкать и гладить.

— Какой ты красивый, Харри, — шепнула она, впечатленная видом обнаженного мужчины. — Я знала только одного красивого мужчину. Это был мой брат.

— А я и не знал, что у тебя есть брат.

— Он умер.

Она так сосредоточенно разглядывала его мужское достоинство, что у нее в глазах зарябило.

— Я раньше думала, что это, — она указала на его член, напряженный настолько, что он едва не касался пупка, — штука ужасная и отвратительная, но теперь я так не думаю.

Харри при росте шесть футов два дюйма весил около девяноста килограммов. Плечи у него были широченные, талия тонкая, ноги стройные. И он был совсем не волосат. Волосатых мужчин Тесса терпеть не могла, потому что именно такого она видела когда-то в постели своего брата. Много лет спустя, когда эти воспоминания уже перестали ее мучить, она вспомнила то, о чем сознательно пыталась забыть все эти годы, — мохнатую грудь и волосатые подмышки любовника Руперта. У Харри грудь была гладкая и по форме напоминавшая кирасу центуриона.

— Красивый, — повторила она и прижалась к Харри.

— Ты еще красивее. Мы здорово смотримся вместе. Гляди… — И Харри повернул ее к зеркалу в дверце шкафа. — Гляди!